— Не волнуйтесь, госпожа. Он не вернётся. В десяти ли отсюда на горном спуске я напугаю его кобылу, и сброшу его с Чёрного уступа. Надо только подгадать, чтобы на дороге никого не было. И потому лучше выехать пораньше.

— Хорошо, но проследи, чтобы он был мёртв.

— Не волнуйтесь, госпожа, всё будет в порядке.

Лис, наслушавшись разговоров, задумался. Сюань — странное семейство. Он хотел отмстить им, но оказывается, ничего делать и не надо: чёрные замыслы этих людей сами погубят их, ведь алчность затмила их разум, а гордыня безумна. Раздоры и подозрения разъедали их изнутри, каждый видел в другом врага и предателя.

Скромное, почти незаметное семейство, поднявшееся из нищеты благодаря удачной сделке и капле везения, но удача переменчива. Жаль, что род Сюань забыл об этом в погоне за властью и богатством. Они плели интриги, предавали близких, шли по головам. И вот теперь, когда они достигли вершины, их империя начала рушиться под собственной тяжестью.

Лис подумал, что может наблюдать за ними со стороны, как за змеями в террариуме, ожидая момента, когда они начнут уничтожать друг друга. Наблюдать, как зло пожирает само себя. Впрочем, опомнился Лис, он и забыл, что он теперь — Сюань Си, и половина злобных помыслов этой семейки направлена против него самого.

Но Лис не намерен был умирать. Он вообще-то был святым-бессмертным.

«Кто исполнен лени, тот не найдёт путь к мудрости». Лис прекрасно знал эту буддийскую истину и потому решил не лениться, а приняться за дело. Он нашёл среди книг карту местности вокруг Чанъани. От их поместья до столицы вела только одна дорога, которая раздваивалась на две тропинки в середине пути, обходя с двух сторон небольшую гору Чанътянь, и снова сходилась у поселения Чанълу, откуда, никуда не сворачивая, приводила к воротам столицы. Западный обход был перекрыт селевым потоком, поэтому путь паломников и купцов проходит сейчас по восточному пути.

Лис увидел на карте и Чёрный уступ к востоку от раздвоившейся дороги в трёх ли от Чаньлу. Дорога здесь нависала над обрывом, прозванным Чёрным уступом за тёмный цвет базальта, слагающий местные горные породы. Именно здесь Сюань Лунцао завтра на рассвете будет ждать его.

«Это и есть место моей смерти? — рассмеялся Лис. — Просто смешно»

Наутро солнце ещё не показалось из-за горизонта, но первые лучи уже окрасили небо в багрянцем. Сюаня Лунцао нигде не было видно, и Лис понял, что он уже отправился на Черный уступ, где будет ждать его. Лис прикрыл глаза, чувствуя легкий ветерок, играющий его волосами. Он стоял на конюшне, наблюдая, как для него выводят кобылу Мадянь, тощую и старую. Потом на конюшне появился Сюань Ли. Он отдал распоряжение подготовить ему коня, и повернулся к брату.

— Ты уже выезжаешь? Ну, в добрый путь… Я поеду попозже.

По кривой улыбке и пакостным мыслям братца Лис понял, что тот осведомлен о миссии Сюань Лунцао, но, как всегда, пытается загрести жар чужими руками и остаться в стороне. Лис улыбнулся, закрыл глаза и сосредоточился. Мысли, словно потоки энергии, начали формировать в его сознании желаемый образ. Когда он открыл глаза, в них плясали искры. Лис глубоко вздохнул, чувствуя, как сила наполняет его и преобразует. Потом он сел на ледащую кобылку и под смешки конюхов выехал за ворота.

Правда, стоило ему свернуть через пару ли за деревья, кобыла исчезла. Пропал и всадник, а на его месте появился старый босой монах-даос с мухогонкой в руках и рваной котомкой за плечами. Он неторопливо двинулся по дороге и вскоре достиг Чёрного уступа, издали заметив прячущегося за деревьями Лунцао.

Даос проследовал своей дорогой, правда, пошарив в рукаве, извлек из него несколько рыжих лисьих шерстинок и бросил их по ветру… Лунцао же, не обратив никакого внимания на грязного старика, продолжал всматриваться в пустой проезжий тракт.

И тут на ледащей кобылке показался Сюань Си. Лунцао швырнул под копыта кобыле дымовую шашку, та шарахнулась назад и скатилась с уступа вместе с громко вскрикнувшим всадником. Помня указание хозяйки, Лунцао осторожно спустился с уступа, чтобы добить Си, и замер в ужасе

Перед ним лежал сын хозяйки Сюань Ли!

Лунцао отшатнулся, словно от удара. Как? Откуда тут Сюань Ли? Как он мог ошибиться? Ведь навстречу ему ехал на ледащей кляче именно Сюань Си, жалкая Черная Ящерица! Но рядом с бесчувственным телом хозяина уже, хромая, поднялся на ноги черный жеребец Лун. Лунцао в ужасе потёр разгоряченное лицо ледяными ладонями. Как? Как он мог перепутать молодого чусского скакуна со старой хилой гнедой кобылой?

Сердце его бешено заколотилось, кровь отлила от лица. Лунцао знал, что Сюань Ли должен был покинуть поместье после Сюань Си и никак не ожидал встретить его здесь. «Что я наделал!» — пронеслось в его голове. Но как объяснить произошедшее госпоже? Страх перед ее гневом затмевал собой все остальное.

Лунцао опустился на колени рядом с бесчувственным телом, судорожно пытаясь нащупать пульс. Слабый, едва заметный, но он был. Лунцао понимал, что времени терять нельзя. Он должен немедленно доставить Сюань Ли в безопасное место и оказать ему помощь.

Он хотел поднять молодого господина на руки и отнести к ближайшей деревне, молясь о том, чтобы успеть спасти ему жизнь. Но молодой господин был слишком тяжёл, а его конь пострадал при падении с уступа. С огромным трудом Лунцао поднял господина с подножия уступа на дорогу и онемел.

Из-за поворота на хлипкой гнедой лошадёнке выезжал Сюань Си. Он был не один. За ним ехал Гао Шаньцы, тоже возвращавшийся в академию, а следом двигался какой-то торговый караван!

— О, Лунцао, а что случилось с молодым господином Ли? — недоуменно спросил Гао Шаньцы.

— Неужели он упал с уступа? — в тон ему выразил опасение Сюань Си.

— …Да, молодой господин немного пострадал… — Сюань Лунцао с трудом перевёл дыхание. — А почему вы, господин Сюань Си, выехали так поздно?

Тот ответил донельзя любезно.

— Я выехал раньше всех, ведь моя лошадь слаба и стара, но вспомнил, что забыл взять провизию и заехал на постоялый двор к старухе Лян. Подождал, пока она нажарит пирожков, а потом выехал, и как раз догнал господина Гао! Он сказал, что мой брат едет впереди. И надо же случиться такому несчастью! — он горестно покачал головой и даже цокнул языком. — Однако брату, похоже, нужен врач, поспешите же…

И оба тронули поводья, догоняя ушедший вперёд торговый караван.

Проклиная все на свете, Лунцао поволок господина в деревню. Если господин умрет — хозяйка узнает правду и никогда не простит ему оплошность! Но если господин выживет — не убьёт ли он его за нападение? У Лунцао оставалась только одна робкая надежда, что господин, придя в себя, не вспомнит произошедшего.

Страх сковал его движения, словно ледяные оковы. Каждый шаг давался с трудом, точно он тащил за собой гору камней. В голове пульсировала только одна мысль: бежать. Бежать как можно дальше, пока гнев госпожи Циньин не обрушился на него всей своей сокрушительной мощью. Но куда бежать? В поместье оставалась семья! Где найти укрытие? Руки Лунцао дрожали, а сердце бешено колотилось в груди. Он был загнан в угол, словно дикий зверь, преследуемый стаей голодных волков. В отчаянии Лунцао прижался к стене, пытаясь слиться с темнотой. Он должен был придумать план. Должен был найти выход из этой смертельной ловушки. Но как?

Между тем Небесного Лиса ни братец Ли, ни Лунцао больше не интересовали. Эти двое в ближайшее время не смогут навредить ему и не помешают. Лису не было жаль их. Да, он, ловко прибегнув к искусству иллюзии, одурачил Лунцао, но ведь Конфуций прав: если у тебя не будет дурных мыслей, не будет и дурных поступков. Не реши Лунцао выслужиться перед госпожой и убить ни в чём не повинного человека, ничего бы и не случилось.