Они были полезны, вот и всё.

Собиратели могут сколько угодно называть себя разумными, но на деле каждый из них давно стал воплощением чистых желаний, продиктованных Цветом.

— Мне нужна Аеша, хатоу. Я пришёл помочь. Она ведь умирает, верно? — настаивало чудовище.

Маша не понимала, зачем цветомант пытается их обмануть.

— Тем не менее, тебе не достанется её сила. Уходи прочь, цветомант. Я повторяю тебе это в последний раз! — не выдержала она.

От похотливого взгляда и безумных мотающихся глаз её тошнило. К тому же фигура цветоманта постоянно пребывала в едва заметном движении. Он переминался с ноги на ногу, постоянно шевелил пальцами, вздрагивал и шатался.

Цветомант плохо контролировал свою силу. Химерность уже сделала из него безумца, а похищенные цвета явно рвались на волю.

Чем дольше шёл их разговор, тем беспокойнее был собиратель и тем отчётливей среди его чувств проступала жажда убийства.

— Послушай, хатоу, я дал слово своему боевому товарищу, что отыщу её мать и вытяну с того света. Если для этого потребуется прорываться с боем — да будет так, — произнёс собиратель. — Сомневаюсь, что ты и твои люди, которые сейчас прячутся за стеной, сильнее Принца Мародёров, паучихи Арахны или Чёрного Солнца, которым я уже вправлял мозги. Но мне бы не хотелось расстраивать Даяшу.

Все его слова были очевидной ложью. Ужас, который наводил собиратель на неё говорил сам за себя. Но упоминание Арахны поразило ещё больше.

Маша снова бросила взгляд на артефакт с жутким химерным пламенем. В его языках, помимо белоснежной силы Даяши мелькал сиреневый свет. Эту силу проклятая паучиха однажды силой вырвала из её матери, Таиши некогда сильнейшей воительницы хатоу.

Значит… это правда. Чудовище перед ней смогло одолеть древнего врага, а значит — он ещё сильнее. Сколько же потребуется жизней её соплеменников, чтобы остановить его?

Может, можно всё же как-то договориться…? Обойтись меньшей кровью, но спасти жизни сородиче?

— Чем ты можешь доказать, что пришёл по её просьбе, а не силой выбил у неё место Гнезда? — спросила Маша. — Даяша бы ни за что не присягнула на верность чужаку. Где её отец?

Ответ чужака оказался на удивление разумным:

— Крон погиб в бою, защищая дочь… вместе мы победили Арахну, и добыли лекарство для её матери. Я дал Даяше слово, что успею принести его сюда. И я ожидал совершенно иного приёма.

Маша вздрогнула. Как же ей хотелось поверить в его слова! Но с чего бы вдруг собирателю заботиться о жизни своей потенциальной добычи?

И этот безумный похотливый взгляд…

— Покажи кровь, — с надеждой попросила Маша.

На свет показалась пробирка с алой жидкостью, в которой великий отец определил уникальный артефакт. Кровь древних, почти мифическое средство, способное изменить саму сущность любого существа.

В обществе хатоу не существовало денег, они жили как братская община. Но Маша прекрасно знала, что стоимость этого средства была запредельной. В Доминионе за фиал этой жидкости могли не задумыаясь убить десятки разумных.

И… это чудовище собирается использовать ТАКОЕ чтобы спасти незнакомую умирающую женщину? Ту, кого намного выгоднее для собирателя было бы убить, забрав силу?

Маша замерла. Мысли хаотично метались в голове. Впустить опасное чудовище в общину, или… или что? Даже если им удастся его остановить, едва ли инвентарь чужака достанется им. Вполне возможно, это не его настоящее тело, а лишь копия. Одна из таких же, какими пользовался Андрей.

— Иди за мной, — осторожно сказала Маша. — Но помни, мы следим за каждым твоим движением.

Каждый шаг по Гнезду в компании собирателя заставлял её сомневаться в принятом решении. В конце концов что мешает ему просто похитить Цвет и уйти? Это ведь проще, чем пробиваться с боем, когда мы знаем его истинную цель. А так он уже получит необходимое и будет думать лишь о свободном уходе.

Собиратель плотоядно смотрел по сторонам и заглядывал в окна. Многие из её наивных сородичей не застали исхода, вторжений, крысиных мародёров и прочей нечисти, от которой некогда страдал её народ.

Они вместе вошли в жилище умирающей Аеши. Маша до последнего ожидала подвоха, но его не было. Напряжение и беспокойство нарастало. Предчувствие редко обманывало опытную воительницу, и сейчас оно просто кричало — что-то должно произойти.

Что-то очень плохое.

Но собиратель на удивление вежливо общался с Аешей. Намного вежливее, чем с ней.

Чувство грядущей опасности лишь усиливалось, но в то же время разум говорил, что глаза врут. Цветомант вёл себя… как друг. За время их короткого разговора Маша начала верить, что Даяша действительно всё ещё жива.

Смотря на происходящее и слушая их беседу, воин хатоу начала всё сильнее осознавать, что была неправа. Да, собиратель был одержим цветом, возможно он едва сдерживал свою химерность, от чего и создавалось такое жуткое ощущение опасности. Но вместе с тем он держался.

Неужели… обошлось?

И даже больше — цветомант действительно исцелил обречённую Аешу.

Добрые вести порой приносят очень странные посланники…

Маша с замиранием смотрела на сакральный процесс.

Тем временем собиратель решил начать расспросы о другом древнем враге хатоу.

Змеи всегда были угрозой Гнезду. В своё время многие из её соплеменников погибли в войне с ними. Победить их невозможно, но похоже, цветомант собирался действительно бросить им вызов.

Это ещё больше поразило хатоу. Если отбросить жуткий вид и ощущение от присутствия сиинтри, она бы сказала, что перед ней союзник, о котором её народ мечтал уже много лет.

Он и сам вскоре сказал об этом. Но нет ли в его словах подвоха?

Похоже, до этого он ещё ни разу ей не солгал. Но её народ слишком малочисленен, чтобы надеяться на равное отношение.

Интересно, какие силы на самом деле подчиняются цветоманту, назвавшему себя будущим королём Подземья?

Сиинтри в рабстве у народа ворона. Во всяком случае были раньше.

А затем Аеша открыла глаза. Кровь древних возродила её, вернув прежнюю красоту. Разве что после него она перестала быть прежней собой. К крови хатоу примешалась кровь вымершего народа волка, амуанити.

Сердце воительницы почувствовало надежду и радость. Впервые за много лет вынужденного отшельничества её народа.

Пожалуй, им есть о чём ещё поговорить с сиинтри.

Тем временем, цветомант предложил связаться с дочерью Аяши.

Как Маша и предполагала, это было лишь созданное силой цвета тело, двойник.

Фигура сиинтри обмякла — жизнь ушла и огонёк в глазах копии померк. Существо бессмысленно уставилось в одну точку.

Кажется, можно наконец-то вздохнуть с облегчением.

Дурное предчувствие впервые обмануло её?

Вот только радость продлилась очень недолго.

Раздался громкий стук в дверь, а затем внутрь ввалился Дайнон.

— Беда, наставник! Чужаки! — произнёс он со страхом в голосе.

Маша сразу же напряглась. Неужели цветомант привёл с собой кого-то ещё? Или за ним был хвост?

Ученик был испуган даже больше, чем когда повстречался с собирателем.

— Кто? — коротко спросила Маша. — Сколько их?

— Ш-шестеро… — с дрожью в голосе поведал Дайнон. — И рядом с именем у всех герб в виде желтой пирамиды на чёрном фоне…

Глаза Маши расширились от ужаса.

— Змеи… — поняла она.

Когда я открыл глаза, в доме была только Аяша.

Мать Даяши ещё больше изменилась, и теперь сильно походила на дочери, если удвоить её возраст. Хотя были и заметные отличия — благодаря крови аму на округлом лице появились острые хищные черты и некая нотка суровости.

Как и в случае с близнецами, ставшими полукровками сиинтри и аму, Аяшу постигла та же участь. Похоже, это общая черта для тех, в ком уже течёт кровь зверян по праву рождения — по итогу выходит нечто среднее между изначальным видом и выбором крови древних.

На сколько я знал народ хатоу, брак с представителем практически любой расы, кроме тари, ханатри и ещё какой-то из младших, порождал чистокровных хатоу. Один из немногих расовых бонусов, которые позволили их народу сохраниться до наших дней, в отличие от многих других.