«Это игра?»

Данте посмотрел на Ксандера, который сидел рядом с ним на диване, его глаза были на экране телефона Данте. Сердце Данте потеплело от этого парня. Он так сильно напоминал ему Дамиана в некоторых отношениях, но он был совсем другим. Острее, чем его брат, определенно более склонен к технологиям, чем Дэмиан когда-либо был. Ксандер был привязан к Зефир с тех пор, как узнал, что она беременна, но был в кабинете с тех пор, как все девочки ушли. Они коллективно решили взять Луну за покупками, провести девичий день вне дома, сблизившись и подарив ей несколько новых впечатлений, с дюжиной его безопасности, ушедших вместе с ними.

Тристан был где-то на улице и занимался своими делами; Альфа принимал звонки в беседке и координировал все на своей базе, поскольку они оставались там еще неделю до отъезда.

В начале все решили остаться на неделю до первого дня рождения его принцессы, но после того, как Зефир сообщил всем, что она беременна на следующее утро, Амара настояла на том, чтобы она осталась немного дольше, чтобы отпраздновать хорошие новости. Морана решила, что это будет хорошим способом для Тристана и Луны провести больше времени вместе, прежде чем девушка решит, что она хочет делать, живя по ситуации, поскольку она начала расслабляться в этом пространстве. И поэтому у всех была еще одна неделя, прежде чем они вернутся. Однако Данте очень понравился дом, и он понимал, что ему будет не хватать всей семьи вместе, когда они уедут.

Когда все разбрелись, Ксандер был на его попечении, сидел рядом с ним и играл с Темпестом по-своему. Данте нравилось, что мальчик чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы бродить по территории, как ему заблагорассудится. Несмотря на то, что мальчик был маленьким, у него была мягкая манера быть с Темпестом, что заставило Данте доверять ему ее, и его принцессе мальчик тоже нравился, пытаясь использовать его меньшее тело, чтобы стоять на трясущихся ногах. Она уже должна была стоять одна в ее возрасте, и Данте надеялся, что в ее росте нет ничего необычного. Пока что его свекровь заверила его, что младенцы берут свое собственное милое время, чтобы что-то сделать, и им нужно беспокоиться, только если все будет медленнее даже тогда. Данте действительно чертовски надеялся, что этого не будет. Просто мысль о том, что событие из-за чего они потеряли одну дочь, что могло повлиять на другую, на его сердце легла тяжесть.

«Понятия не имею», — сказал Данте мальчику, снова глядя на экран. Ему придется показать это Моране и попытаться заставить ее проанализировать.

«Похоже на какой-то код». Ксандер поправил очки на носу, держа Темпест одной рукой, пока она разговаривала с ним на своем детском языке. Она была нянькой, как сказал Зефир.

«Различные последовательности, в сумме дающие одно и то же число. Пять плюс пять плюс семь. Семнадцать».

Данте моргнул, глядя на экран, и понял, что парень был прав, указывая на него.

Все это суммировалось до семнадцати. Почему семнадцать? Какое значение имело это число? Какая-то дата?

«Ты прав, — похвалил он мальчика. — Хороший улов».

Они некоторое время молчали, Данте просматривал другие тексты и наверстывал упущенное, а Ксандер сидел на ковре, чтобы Темпест могла лучше перелезть через него. Лулу дремала в углу, как и всегда, теперь, когда она стала старше и ее запасы энергии были ниже, чем раньше. Данте вспомнил, как брал ее на руки, когда она была маленьким котенком, такой крошечной, что помещалась на его ладони, ее тихие мяуканья дергали его за сердечные струны, заставляя его осознать, что она идеальна для его королевы. Он видел, как те же мяуканья дергали за сердечные струны молодой Амары, когда она обнаружила ее за комнатным растением, все ее лицо растаяло, когда она взяла ее на руки и нежно заворковала с ней. В тот момент Данте понял, что она станет матерью всех его детей, или у него их не будет вообще.

Глядя на то, как их ребенок взрослеет слишком быстро, он надеялся, что с Амарой все будет в порядке — когда она протрезвеет и не будет под кайфом от посткоитального блаженства — и что у нее, возможно, появится еще один брат или сестра, чтобы Темпест мог получить ту любовь, которой не было ни у него, ни у Амары, поскольку его держали вдали от брата, а у Амары ее никогда не было.

Вдруг в его руке зазвонил телефон, и этот звук заставил Лулу на секунду оживиться, прежде чем она сменила позу у окна и снова свернулась калачиком.

«Марони», — сказал он, сняв трубку.

«Господин Марони», — поприветствовала его с другой стороны Нелли, менеджер реабилитационного центра. «Я пыталась дозвониться до доктора Амары, но никто не ответил».

Девочки были в кино, их телефоны были выключены. Его охранник сообщил ему новости.

«Она занята в другом месте», — сказал он женщине. «Что-то срочное?»

«Не срочно», — успокоила она его. «Просто пришла женщина. Поскольку ее нет в списке посетителей, я не предоставила ей доступ. Ее в основном интересовал Лекс».

Это было очень необычно. Данте знал все о мальчике, друге Ксандера, зная, какую слабость Амара к нему питала. «Она дала имя?»

«В том-то и дело, — прочистила горло Нелли. — Она называла себя миссис Марони».

Данте нахмурился. «Она выдавала себя за Амару?» Это было глупо.

«Нет», — пояснила Нелли. «Она сказала, что она твоя родственница. Я не знала, что делать, но поскольку доктор Марони дал мне четкие инструкции, я сказала ей прийти позже».

Данте уставился в окно, размышляя. Единственной живой, кто носил фамилию миссис Марони, была Амара. Вдова его покойного дяди, Кьяра, была Манчини. У остальных родственников были другие фамилии. И хотя Кьяра была достаточно подозрительной, чтобы вытворять подобное, она, по сути, ушла в тень после смерти его дяди, и Данте выгнал всех их лоялистов. Какого хрена она играла, если это вообще была она?

Ему нужно будет проверить кадры в центре, чтобы убедиться, что это была она или кто-то другой. Амаре нужна была передышка и Ему нечем было заняться, поэтому он решил проверить это сам.

«Спасибо, Нелли. Я буду через час и все проверю».

Он отключил звонок и взял свою маленькую принцессу, Ксандер встал и сопровождал его, когда он вышел, чтобы найти свою Зию, свою замечательную свекровь, без которой он понятия не имел, как он или Амара будут функционировать как родители. Она была единственной, с кем они могли оставить свою дочь без малейшего беспокойства, зная, что у Темпест и ее бабушки была связь, что пожилая женщина просто обожала ребенка.

Он нашел ее в беседке, где она разговаривала с Альфой о детях. Он был счастлив за своего брата. Отцовство было радостью и благословением, которое он хотел, чтобы его братья — кровные или нет — могли испытать по-своему, чтобы их жизнь была такой же насыщенной, как и его. И зная и Зефира, и Альфу, он уже знал, что они будут фантастическими родителями.

Зия увидела их приближение, ее лицо расплылось в улыбке, вокруг глаз появились морщинки, которые когда-то, когда Данте был моложе, были разглажены.

Она автоматически взяла Темпест из его рук, положила ее себе на бедро и повернулась, чтобы направиться обратно в дом.

«Я собираюсь отправиться в реабилитационный центр», — сказал Данте Альфе, зная, что тот еще его не видел. «Хочешь пойти?»

Альфа выпрямился. «Конечно».

«Могу ли я тоже пойти?» — спросил Ксандер со своей стороны. «Я встречусь с Лексом».

Поскольку Лекс был центром внимания странного самозванца, Данте не видел проблемы в том, чтобы позволить мальчику сопровождать их. «Конечно». Он взял младшего мальчика за плечо, и они все пошли, чтобы сесть в одну из его машин.

Через несколько минут Ксандер был пристегнут сзади, а Альфа занял пассажирское сиденье. Данте выехал, поехал по подъездной дорожке и вниз по холму, направляясь в город. Реабилитационный центр — или Нью-Хейвен, как Амара хотела его назвать — был наполовину в часе езды, на окраине города. За короткое время Амара каким-то образом сумела все это удержать. Он не знал, как она это делала, будучи молодой матерью и принимая на себя роль рядом с ним и ее собственной практикой, и заботясь об их новом начинании. Даже после стольких лет знакомства с ней, она не переставала удивлять его чистой силой, которой она обладала. он не мог представить себе лучшего партнера, чем она.