И она знала, что она это сделает, пусть даже временно. Он не мог пойти с ней.

Она сглотнула. «Я боюсь». Слова вырвались шепотом, тихое признание между их лицами, безопасная тайна, которую она доверила ему в темноте. Пока она была с ним, ее уязвимость была в порядке. Тьма не могла причинить ей боль, как и свет. Он владел обоими с разными лицами и разными именами, но одним и тем же мужчиной, и этот мужчина был ее. По какой-то причине он был ее.

Но он тоже не был нормальным. Когда другой, возможно, смягчился бы после ее признания, у него в глазах появился блеск, как будто охота на то, что ее пугало, была его любимым хобби. Может быть, какая-то часть его любила ее напуганной, пока она была с ним.

«Чего боишься?» — спросил он, поглаживая пальцами ее щеку.

Лайла глубже уселась в подушку, опуская взгляд ниже и глядя на его шею. У него была очень привлекательная шея, мускулистая, но не громоздкий, с венами, вздымающимися по бокам, и кадыком, который оставался неподвижным перед лицом всего. Она не могла вспомнить, чтобы он нервно сглатывал, как она обычно делала.

«Все», — призналась она.

«Глаза, фламма », — потребовал он. Она подняла взгляд и встретилась с ним взглядом.

«Скажи мне, что тебя пугает?»

У нее перехватило дыхание. «Я не знаю. Неизвестность. Перемена. Я не знаю, что произойдет. Я хочу вернуться, вернуться туда, где я могу видеть горы и море, где я могу готовить. Вернуться туда, где доктор Мэнсон видит меня, Бесси помогает мне выбирать книги для чтения, а Рой учит меня садоводству. Вернуться к тебе. К тебе и твоим экстравагантным вертолетам, прекрасной теплице и строгой охране, где я чувствую себя в безопасности. Я хочу вернуться домой, но часть меня знает, что я должна это пережить. И все это пугает меня».

" Фламма ", - тихо проговорил Дайн, его разноцветные глаза пристально смотрели на нее, его ласковые слова всегда смягчали ее изнутри. "Оно всегда будет твоим. Я всегда буду твоим. Что бы ни случилось, ты можешь вернуться домой, когда захочешь. Все это твое. Ты это знаешь".

Должно быть, он увидел сомнение в ее взгляде, потому что поцеловал ее в нос. «Я не пойду с тобой просто так».

Она знала. Она понимала. Но ее мозг все еще не принимал. «Расскажи мне еще раз», — настаивала она. Ей нужно было понять, почему он решил оставить ее одну сейчас, после всех его действий и обещаний.

Он выдохнул. «Потому что если бы я это сделал, это было бы обо мне. О Человеке-тени. Они бы отвлеклись на это, а ты заслуживаешь лучшего. Это о тебе. Как бы мне это ни не нравилось по эгоистичным причинам, это твое прошлое и, возможно, твое будущее, если ты выберешь его таким образом».

«А если я выберу это?»

«Тогда ты это получишь».

Вот так просто. Она попросила, и он выполнил.

Ее глаза начали гореть, когда его слова проникли. Он делал это для нее, позволяя ей насладиться моментом с ее прошлым. И зная его, это не могло быть легко. Он был таким же территориальным по отношению к ней, если не больше, как и она к нему. Он мог бы легко встать рядом с ней, и она бы хотела, чтобы он это сделал, но его слова имели смысл. Человек-тень был гораздо большей сущностью, и даже не желая этого, он привлек бы их внимание. Он многое отдавал ради нее.

«Есть еще один дополнительный элемент», — продолжил он, его бедро удобно устроилось прямо между ее ног, мускулистое и сильное, и более чем в два раза больше ее. Секс был для нее не новостью, а вот близость была. Прижимать к себе другое тело, смотреть в чьи-то глаза после того, как впустила их в свое тело с желанием и согласием, было пьянящим чувством, другим чувством, которое иногда заставляло ее чувствовать себя немного робкой. Он видел самые уродливые ее части, и все же именно в эти моменты она чувствовала себя наиболее уязвимой. И он питался этим. Она знала, что ее эмоции, ее способность чувствовать так много, весь ее спектр, были чем-то, на что он был зацеплен, и она нисколько не возражала. Потому что она была зацеплена его холодным, расчетливым взглядом на вещи, его отсутствием сознания, но его способностью поступать правильно, его способностью сохранять спокойствие в кризисе и контролировать каждую головоломку. Они были такими разными, она и он, и в то же время такими взаимодополняющими.

"Что?" спросила она, немного затаив дыхание, ее соски напряглись от стимуляции. Это было безумие, как ее тело приучило себя реагировать на малейшие стимулы для него, заливая себя возбуждением и собираясь воедино влагой, чтобы подготовиться к приему его, даже если они не были сексуальны и просто прижимались друг к другу, как сейчас.

«Некоторые из них знают имя Блэкторн или узнают меня как скрытного генерального директора Blackthorne Group».

Его способность отстраняться от части своей личности была впечатляющей. Слова повисли между ними, и Лайла моргнула, обдумывая их.

«Кто мог?» Она знала все о группе по фотографиям, которые он ей показывал и объяснял. Тристан, ее брат, и Морана, его девушка. Данте, их друг, и Амара, его жена. Альфа, сводный брат Данте, и Зефир, его жена, которая также была сестрой Зенит, настоящей Мораны, которая была подругой Лайлы и теперь умерла. И Ксандер, которого Тристан и Морана почти усыновили.

Это было сложно, понимать столько межличностных динамик и как они все действуют. Для того, кто всегда был одинок и не имел друзей, она не знала, как они все с легкостью управляют столькими отношениями, но это было не то, чему она противилась, если понадобится.

"Кто знает? Возможно, Данте", - сказал он ей. "Я видел его в обществе несколько раз во время правления его отца. Может быть, Амара. Я был на конференции, где она выступала, несколько лет назад".

Это было захватывающе, этот фасад его жизни, который она хотела видеть больше. Это заставило ее почувствовать себя могущественной, наблюдая, как он обманывает всех, будучи при этом посвященной в правду вместе с ним.

«Ты знала, кто она, или это было совпадение?» — спросила Лайла, с любопытством и интересом вникая в эту сторону его прошлого, о которой она не знала.

Он играл с ее грудью, почти бездумно, как будто это был мячик для снятия стресса. «Я знал, кто она».

Лайла молча ждала, давая ему возможность решить, хочет ли он поделиться чем-то еще. К счастью, он это сделал. Его взгляд устремился на нее, и он снова заговорил. «На конференции обсуждались темы, связанные с детьми. Особые дети, детское поведение. Ее презентация была посвящена потере ребенка и механизмам преодоления, особенно для матерей. Мы потом еще несколько минут поговорили. Мне эта тема была интересна».

Ему не нужно было уточнять, почему. Лайла знала. Тем не менее, она спросила. «Когда это было?»

«Шесть лет назад».

Конечно, так и было. Она даже не удивилась. Они встретились шесть лет назад, и он взял Ксандера под свою опеку, а потом отправился на конференцию о детях и преодолении потери детей. Ее желудок был тяжелым, когда она осознала масштаб вещей, которые он молча сделал для нее за эти годы, ни разу не показав, что он делал. Тогда, она помнила так живо, она просто хотела снова увидеть его и заставить его сделать ставку на нее, чтобы он мог вытащить ее из этой адской дыры. Но оглядываясь назад, она поняла, насколько она была близорука, хотя и не винила себя. Он играл в долгую игру, обеспечивал ее безопасность, строил ей дом, воспитывал ее ребенка и приводил его в семью, все время работая над тем, чтобы уничтожить самую большую, самую опасную организацию в мире, которая существовала дольше, чем она знала. Просто масштаб всего поразил ее сразу, заставив ее сердце биться быстрее.

Прежде чем он успел пошевелиться, она схватила его, крепко поцеловав его губы, вливая в его губы интенсивность всего, что она чувствовала, всего, что происходило внутри нее, говоря с ним на самом древнем языке, который передавал все, что могли сказать слова, и он ответил взаимностью. Его рука собственнически сжалась на ее груди, другая на ее челюсти, направляя ее рот и давая ей в ответ еще большую интенсивность.