В ответ на этот выпад крестницы глаза Королевы фейри озорно блеснули. И она улыбнулась. На сей раз настоящей улыбкой. Тёплой и искренней. От которой в комнате запахло цветочным лугом.

— Ну что ж на сим, я с вами прощаюсь, — объявила она.

После чего её со всех сторон охватило золотое сияние, и она исчезла, растворившись в солнечных лучах.

После того, как Королева летнего Благого двора растаяла в солнечном свете, Александр с минуту хмуро смотрел ей вслед, то есть, в никуда.

Прислонившись к боковой панели книжного шкафа, он закрыл глаза и попытался успокоиться. Он был в бешенстве. И, к сожалению, не в том, которое впрыскивает мощную струю адреналина в кровь и при котором море становится по колено, а в бессильном. Её Величество его сделала. Разумеется, он изучит всё, что возможно о даре Кэссиди и попытается найти другой способ, с помощью которого можно будет узнать, что же именно произошло на квартире министра Благого летнего двора фейри. Однако его провидческий дар подсказывал ему, что единственное, чего он этим добьётся — это отсрочки. Хотя… Была ещё Кэссиди. Возможно, ему удастся её убедить? Вряд ли, конечно, но попытка не пытка.

— Кэсси, прежде чем ты примешь окончательное решение, советую и тебе тоже изучить, что такое руна кровной связи. А также всё о своём даре… — со вздохом предложил он.

— Я обязательно это сделаю, — кивнула девушка. — Однако не обнадёживайтесь понапрасну. Ради спасения своих родителей я пойду на всё. Я не отступлю, даже в том случае, если поход на квартиру министра — будет означать для меня верную смерть или верное безумие. Что же касается руны кровной связи, то кое-что я о ней уже знаю, и поэтому можете не беспокоиться — я категорически откажусь от ритуала. Так что, не волнуйтесь, вы ничем не рискуете. У меня нет никакого желания быть связанной с вами ещё более основательно, чем мы уже связаны, — с насмешливой мрачностью пообещала она.

— Я рад, что в хоть чём-то наши с тобой желания полностью совпадают, — усмехнулся Александр. — Но, к сожалению, мне от этого не легче. С одной стороны, я обещал твоим родителям и Ричи, позаботиться о твоей безопасности. С другой стороны, Ребекка и Стивен — далеко не чужие мне люди. В общем, Кэсси, я должен подумать…

— Простите меня, пожалуйста… за всё… — неожиданно даже для самой себя, вдруг прошептала девушка.

Александр недоуменно посмотрел на подопечную, потом взгляд его скользнул на розовые стены и он усмехнулся.

— Как-нибудь, переживу, — махнул он рукой и открыл портал. — Прошу! Ваша комната ждёт вас, миледи, — склонился он в шутовском поклоне.

— Не-не, спасибо… — покачала головой девушка. — Я хочу подышать свежим воздухом. Не переживайте, провожать меня не нужно. Просто, напомните мне, пожалуйста, в каком корпусе вы меня поселили?

— Три А. — До завтра Кэсси…

— До завтра, — кивнула девушка.

— А-ааах, Ч-чччёрт!

Голос хозяина кабинета застал её уже возле самого выхода.

— Кэсси! — окликнул подопечную Александр, зажмурив на миг глаза и прикусив нижнюю губу. — Стой! Я хочу попросить тебя об услуге…

— Озвучить название которой вслух совершенно непосильная задача для вашего эго? — ухмыльнувшись, заметила девушка, которая сразу же догадалась, о чём именно её опекун хочет, но не решается, её попросить.

Мужчина провёл пятернёй по голове, взъерошив на макушке волосы.

— Я перепробовал всё! — неохотно признался он. — И с розовыми стенами я ещё как-то бы смирился, но эти проклятые семейники с желтыми уточками! Кэссиди, надо мной только за сегодня и так уже долго и надрывно смеялись ректор нашего университета и оба мои помощника! И ты просто не представляешь, как долго смеялась Королева Элана…

— То есть розовые стены оставить, а убрать только семейники с уточками? — хитро усмехнулась девушка.

— Никаких розовых стен! Верни, всё как было, если это в твоих силах, разумеется! — раздраженно потребовали у неё.

— А волшебное слово? — сладко напомнила своему могущественному опекуну подопечная.

— По-жжжа-луй-ста! — процедил сквозь зубы хозяин кабинета.

— А что мне за это будет? — ухмыльнулась не готовая так просто сдаться Кэссиди. — Как насчет обещания, что ваше решение относительно моего дара и посещения мной квартиры министра в любом случае будет положительным?

Ответом ей стал отчетливый скрежет зубов. Вслед за чем она ощутила на себе злой, прожигающий насквозь взгляд фиалковых глаз. Заметив, как заходили на скулах опекуна желваки, Кэссиди предположила, что он пытается подобрать слова, которыми можно было бы и своё мнение о ней высказать и которые, в то же самое время, были бы цензурными.

Пауза затягивалась. Однако слова всё не находились. Наконец, мужчина судорожно втянул в себя воздух, затем также судорожно выдохнул и сделал пас рукой, распахнув тем самым перед своей гостьей дверь.

— До завтра, Кэссиди! — указав кивком головы на выход, прорычал он.

— До завтра, — с деланным безразличием, пожав плечами, кивнула девушка.

Вслед за чем, распрямив спину и задрав подбородок, гордо и независимо, словно это она сама так решила, а вовсе не потому, что ей указали на дверь, прошествовала на выход.

Однако уже в дверях она вдруг остановилась и обернулась. Ответив лучезарной улыбкой, на удивленный взгляд опекуна, прошептала оборотное заклинание, после чего прошествовала дальше… Не забыв при этом предусмотрительно закрыть за собой дверь. Хлопок, правда, при этом получился излишне уж громким, но и ведьма тоже человек. И у неё тоже нервы.

В чем же тогда была её предусмотрительность?

Нет, Кэссиди вовсе не опасалась того, что опекун бросится за ней вслед, дабы излить на неё свою благодарность за то, что она всё же пожалела его и вернула его кабинет в исходное состояние. Тем более, что реши он это сделать, закрытая дверь его не остановила бы. А вот для того, дабы заглушить звук вырвавшегося таки из недр истерзанной опекунской души нецензурного ругательства, плотно закрытая дверь — самое оно.

И если дверью Кэссиди хлопнула исключительно ради спасения деканской репутации новоявленного опекуна, то его кабинет в исходное положение она вернула просто, потому что поняла — всё, чего она могла достичь этой своей проделкой — она уже достигла. Точнее, ничегошеньки она не достигла, кроме того, что разозлила и немного проучила уверенного в своём всемогуществе Алекса Каролинга. Что тоже немало… Вот только, в свете последних событий, этот факт её совершенно не радовал. Слишком сильно она беспокоилась за судьбу своих родителей, чтобы радоваться таким никчемным и глупым вещам, как месть за детские обиды или способность довести своего обидчика до белого каления.

К огромному удивлению Кэссиди её возвращение в свою комнату прошло на удивление безсобытийно.

Если, конечно, не считать событием скандирование совершенно невменяемых болельщиков УМИ, неистовствовавших на трибунах с таким размахом, что Кэссиди не удивилась бы, если бы в ответ на их ор, вопли и ликование вдруг разверзлись небеса и оттуда появился сам Господь Бог, дабы приказать им всем немедленно заткнуться.

Хотя, думала девушка, навряд ли бы даже и это возымело воздействие на болельщиков, ибо, судя по всеобщему ликованию, команда УМИ должна была вот-вот впервые в своей истории выиграть чемпионат Всесторонья…

В другое время, Кэссиди, которая очень любила фейрийский файербол, обязательно бы ринулась на стадион, дабы окунуться во всеобщую атмосферу триумфа и радости. Сегодня же эта мысль даже не посетила её, настолько подавлена она была.

Сегодня она мечтала только об одном: поскорей оказаться в своей «монашеской келье», закрыть все окна и двери, прочитать заклинание абсолютной тишины, достать из пространственного кармана трёхсот-томник всеобщей магической энциклопедии и всю ночь напролет читать всё, что она сможет найти о визуально-сенсетивной эмпатии…

— Сюрприз! — радостно заверещала Пенелопа, как только погруженная в тяжелые раздумья, Кэссиди открыла дверь своей комнаты.