И потому ледяная дева набиралась сил и выжидала.

И пока выжидала, весьма талантливо изображала любящую и преданную подругу Сурта и лучшего друга Верховного правителя Асгарда Одина[1].

Почему Хель выбрала себе в друзья правителя именно Асгарда, а не правителя Ванахейма, Мидгарда, Ётунхейма, Свартальвхейма или Юсальфхейма? Да потому, что именно Один — почитался как верховный правитель и бог во всех вышеупомянутых мирах.

Справедливости ради нужно отметить, что в этом была также и заслуга Хель. Ибо, в то время как Сурт был наставником Одина в военном деле, Хель была наставницей Одина в колдовстве. Более того, именно Хель рассказала Одину об источнике мудрости и поведала о том, что, если он предложит Мимиру[2] достойную цену, то тот позволит ему испить из источника мудрости.

И не обманула. В обмен на левый глаз Мимир позволил правителю Асгарда испить из источника мудрости. К слову, не обманул его также и Сурт. Он пообещал Одину, что тот сможет постичь силу рун, если позволит насадить себя на своё же копьё, как на шампур, и, истекая кровью, провесит пригвожденным к стволу Иггдрасиля в течение девяти суток.

Вот так, благодаря советам и наставничеству Сурта и Хель, а также собственному самопожертвованию, Один и стал не только самым могущественным, но и наимудрейшим из мудрейших во всех семи мирах.

И хотя Один одинаково почитал и Сурта и Хель как своих наставников, однако, как и остальные жители семи миров, поклонялся он творению и верному союзнику Сурта — Солнцу. К холоду же и смерти он, хотя и относился с уважением, однако в его понимании они скорее были неизбежным злом, чем предметом достойным поклонения.

Ясное дело, что Хель подобное положение вещей совершенно не устраивало. И оттого в черной и завистливой душе её цвела плесенью и пахла тленом и разложением ненависть. Холодная, вымораживающая. Гнилая, как на торфяных болотах. С запашком тухлых яиц, зеленовато-желтым мхом злобных намерений, с сероводородными разливами ядовитой ярости. С одним-единственным желанием — уничтожить… всех неблагодарных! Но прежде всего, ненавистного Сурта.

А что же Сурт? Возможно, он видел её насквозь? Или, по крайней мере, подозревал, в неискренности?

К сожалению, нет.

Ослепленный новой великой и страстной любовью огненный великан пребывал в блаженном неведении и не замечал ничего, кроме того, каким счастливым делала его и как благотворно влияла на его излишне горячий характер прекрасная ледяная дева.

И любви его нисколько не мешало то обстоятельство, что огненная земля Муспельхейм находилась за многие тысячи миль от царства вечного льда Нифльхейм, потому что везде, куда был способен проникнуть самый слабый солнечный луч, был способен также перенестись и создатель солнечного света Владыка Муспельхейма.

Хель же это обстоятельство просто бесило. И потому большую часть своего времени она проводила в скрытом от солнечных лучей могучими вековыми льдами реки Гьёлль и корнями дерева Иггдрасиль — Хельхейме. Только в этом сумрачном, безжизненном и холодном мире она чувствовала себя полноправной хозяйкой и только здесь находила покой.

Однако не только покоем притягивал её этот мир, но и тем, что здесь были её лаборатории, в которых она тысячелетие за тысячелетием работала над тем, чтобы вывести особую породу ели «Ходдмимир», которая бы не только не нуждалась в солнечном свете, но и оказалась бы устойчивой к огню Сурта.

Иначе говоря, Хель выжидала не пассивно, а весьма активно: она готовилась к новой схватке с Суртом.

И начала она подготовку с того, что заказала ледяным йотунам изготовить ей Посох, который был бы способен накопить в себе ледяную силу такой мощи, которой можно было бы заморозить даже Солнце. Йотуны довольно быстро пришли к общему мнению, что только северный корень мирового дерева Иггдрасиль — является подходящим материалом для изготовления такого Посоха, но одно дело понимать в теории, и совсем другое — сделать на практике. И потому, прежде чем Посох был, наконец, изготовлен, в очередной раз прошли — целые тысячелетия.

Само собой разумеется, что Хель были предприняты все меры, чтобы о Посохе никому не было известно и потому все задействованные в его изготовлении йотуны были связаны нерушимой кровной клятвой.

И надо ж было такому случиться, что пока ледяные йотуны работали над изготовлением Посоха по заказу Хель, гномам пришла в голову идея — в знак благодарности за то, что Сурт обеспечивает их кузницы огнём, выковать для него меч. И понятное дело, что не мог это быть какой угодно меч, а только особый! А значит, и из особого материала. И единственный материал, который пришёл на ум гномам — разумеется, был южный корень дерева Иггдрасиль.

Узнав о подарке гномов Сурту, Хель пришла в такое бешенство, что почувствовав его, заволновались и вздыбились, словно океанские волны, бескрайние снежные просторы Нифльхейма. Молнии её гнева легко, словно пуховые одеяла, подхватили и подбросили ввысь многотонные покровы снега, приготовившись обрушить их на Свартальвхейм…

Однако в последний момент холодный расчёт всё же возобладал над яростью. И хотя каждая клеточка её переполненной злобой души буквально визжала, требуя, наказать гномов за то, что они, пусть и случайно, но вмешались в её планы, и ещё больше за то, что они почитают Сурта, а не её — она понимала, что не может себе этого позволить. Пока не может… Иначе она выдаст себя. А ей нужно, чтобы Сурт и Один по-прежнему доверяли ей.

Особенно теперь, когда у Сурта, кроме Солнца в союзниках был также и подаренный ему гномами огненный меч Лэватайн, способный на то же, что и её Посох. Только, на окружающих воздействовал этот меч, разумеется, с точностью наоборот.

А значит, хитрость и холодный расчет, а не сила — снова были самыми большими её помощниками в борьбе против ненавистного ей огненного великана.

[1] Один — верховный бог в германо-скандинавской мифологии, отец и предводитель асов. Мудрец и шаман, знаток рун и сказов (саг), царь-жрец, колдун-воин, бог войны и победы, покровитель военной аристократии, хозяин Вальхаллы и повелитель валькирий.

[2] Мимир — в германо-скандинавской мифологии великан, охраняющий источник мудрости.

За годы притворства Хель хорошо изучила и Одина и Сурта и знала, что в ответ на агрессию Сурт сначала действует и лишь потом думает, а Один — так долго думает, что прежде, чем он всё обдумает, всё давно уже свершится.

И потому как только Хель убедилась, что выведенная ею ель «Ходдмимир» обладает всеми необходимыми ей качествами, она отправилась к Одину.

К слову, упомянутые выше качества ели гарантировали ледяной деве, что после того как огонь Сурта, не без её помощи, разумеется, вновь выйдет из-под контроля и сожжет весь мир, ей самой будет где переждать вселенский пожар. По-крайней мере, таков был вариант «А». Был, разумеется, у неё и вариант «Б» и даже «В», но до них она надеялась дело не дойдёт никогда…

Итак, пришла она к Одину и, обливаясь горькими слезами разочарования в «любимом», поведала она Верховному Божеству Асгарда о так называемых планах Сурта. О том, что Владыка Муспельхейма якобы предложил ей объединить его огненных великанов и демонов с легионами мертвецов Хельхейма и ледяных йотунов Нифльхейма и без какого-либо объявления войны напасть на Асгард.

И как она и рассчитывала, Один, хотя и не усомнился в словах своей наставницы, поскольку весьма и весьма её уважал, однако и Сурта он тоже уважал и потому поверить в услышанное вот так сразу просто не мог.

И потому, опять же как Хель и рассчитывала, послал своего побратима Локи[1] Лаувейcона, которого весьма ценил за его ум и проницательность, проверить эту информацию.

Локи Лаувейcон и, в самом деле, был чрезвычайно умён и проницателен, вот только ещё… он также был амбициозен, высокомерен, весьма себе на уме и искренне ненавидел Сурта, которого считал своим отцом. Непутёвым отцом, который обрюхатил его мать, и думать о ней забыл. Что, учитывая любвеобильность и плодовитость Великого Муспеля и огненный дар самого Локи — вполне могло быть правдой.