– Хирд, за мной! – дико взревел Турбьёрн, запуская в сторону вражеского строя несколько потоков пламени. Два попали в щиты норегов, деревянная основа которых тут же ярко вспыхнула, раскаляя брони и обжигая противников. В образовавшуюся брешь Тур и влетел, мимоходом приложив одного из подожжённых секирой в бок.

Пущенный магом камень размером с бычью голову ударил Тура в щит. Тот треснул, мгновенно отсушив сотнику руку. Парень на долю секунды отвлёкся, сбрасывая с руки ставший обузой груз. Подняв глаза на соперника, Тур опешил.

Вражеский маг, воспользовавшись промедлением, медленно покрывался толстой каменной коркой. Нет, Турбьёрн слышал об особенностях школы магии земли, и несколько раз видел подобные заклятья, по одно дело слышать, а совсем другое – сражаться против такого противника.

Закончив, вражеский маг отбросил в сторону ставший ненужным меч и медленными шагами пошёл на Тура. А тот лихорадочно соображал, как достать того, кто целиком покрыт непробиваемой каменной бронёй.

Нурман пожертвовал скоростью и ловкостью, однако приобрёл крепкую защиту и силу. Тур скосил взгляд на мощные каменные кулаки.

«Таким ударом можно и голову проломить, ни один шлем не спасёт», – подумал парень, уворачиваясь от первого замаха и делая быстрый пробный выпад. Секира лишь тупо ткнулась в защищённый бок врага, противно скрежетнув о камень. Одновременно с ударом вернулось и чувство тяжести. Тур всем телом ощущал, как замедляется. Десять, край двадцать ударов сердца, и вражеский маг прикуёт его к земле. А там – смерть.

Смерть жарко дыхнула с затылка. Тур мгновенно присел, и копьё, которым один из уцелевших норегов наметился ударить парня в спину, бесполезно царапнуло воздух. Турбьёрн рассмеялся врагу в лицо, и запустил в того огненный шар. Норег не успел увернуться, пошатнулся, дико заорал, вспыхнул и повалился на землю. Вражеский маг, завидев горящее тело товарища, отпрыгнул от Тура, как ошпаренный.

– Огонька боишься?! – безумно захохотал парень, один за другим кидая в мага небольшие огненные шары. Тот ловко блокировал их быстро собранным земляным щитом. Улучив момент, Тур припал на одно колено, коснувшись земли руками. Трава под ногами закованного в камень одарённого вспыхнула. Тот, поняв, что допустил ошибку, толкнулся обеими ногами, стараясь покинуть опасный участок.

Турбьёрн не дал ему такой возможности. Улучив момент, парень метнулся к магу и в прыжке ударил того в опорную ногу. Враг, потеряв равновесие, повалился на горящую траву. Тур, не давая тому опомниться, огненным вихрем ударил мощно, с обеих рук, прямо в грудь соперника.

Норег задёргался, задрыгал ногами, послышалось приглушённое мычание. В нос ударил запах горелого мяса и жжёного волоса. Каменная защита рассыпалась. Тур, широко размахнувшись, ударил секирой прямо в раззявленный в жадном вдохе рот. Послышался противный хруст, и секира увязла в черепа норега. Противник дёрнулся в последний раз, забулькал, ярким красным фонтаном ударила кровь.

Тур позволил себе быструю передышку, оглянулся. Флоси ещё с двумя отроками дрались против пятёрки норегов. Вот один из врагов падает на правое колено. Флоси ловким ударом подрубает тому левую ногу. Однако добить не успевает. Сразу двое норегов бросаются на защиту товарища.

Турбьёрн, вырвав из черепа мёртвого одарённого секиру, бросился к ближайшему врагу. Тот, не ожидая нападения сзади, не успел ничего сделать. Турбьёрн широко размахнулся и ударом из-за плеча снёс тому голову. Обезглавленное тело ничком рухнуло на траву.

Второй норег обернулся, принял удар секиры на щит и сразу атаковал, вынуждая сотника отпрыгнуть назад. Взбешённый Тур яростно заорал. Лезвие секиры, повинуясь воле мага, вспыхнуло жарким пламенем. Норег растерялся. Ужас мелькнул в его глазах. Он отступил на шаг, непроизвольно жмурясь от яркого света. И допустил ошибку, стоившую ему жизни. Мощным ударом Тур снёс норегу верхний край щита и вспорол тому горло, вовремя отпрыгивая, уворачиваясь от брызнувшей из раны крови.

Враги закончились внезапно. В какой-то момент Тур осознал, всё, рубить больше некого. Погасшая секира гулко ткнулась в мокрую от крови землю. Парень рассеянно огляделся. Флоси сидит, прижимая к ноге окровавленную тряпку. Рядом с ним возится один из отроков. Судя по тому, какими обидными словами обзывает Флоси паренька чуть постарше Сигурда, кажется, Смышлёна, перевязывавшего воину рану, помощь тут не требуется.

Из-за ближайшей избы навстречу Туру вышел Некрас. С луком и полупустым колчаном стрел. Весь в крови, своей и чужой, на левой руке повязка, пропитавшаяся кровью. На немой вопрос Тура парень машет рукой, мол, пустяк. Следом за отроком ещё один, Вешко, из полоцких варягов. Прихрамывает, но оружие держит твердо, не шатается.

– Некрас, Вешко, – обращается Тур к выжившим отрокам, – За мной. Разведать надо, может кто из этих, – кивок в сторону побитых нурманов, – Живой остался.

Живых обнаружилось двое. Тот самый первых норег, поймавший копьё Флоси, сумевший остановить кровь, чему сейчас не очень радовался. Второй норег получил стрелу в позвоночник, и не мог шевелить ногами. Со обоими побеседовали. Даже не прибегая к пытках. Да, нореги. Да, шли с юга. Весь решили разграбить, чтобы не платить смердам за волок. Обычное дело. Тур кивнул, и Некрас без сожаления перерезал им глотки.

Он и его десяток положили двадцать трёх матёрых нурманов. Семерых, включая главаря, того самого одарённого мага, убил Тур. Ещё пятерых – Флоси. Некрас сбил стрелами троих. Смышлён и Вешко – по одному.

Полоцких побили девять человек. Тур не винил себя в их смерти. Если богам угодно призвать воинов сегодня, кто он такой, чтобы противиться их воле? Павших проводили с почестями. Сожгли на большом костре, побросав в огонь тела побитых нурманов и местных.

Своих провожали бронях и с их собственным оружием. В священном пламени души воинов улетали в небо, к своим богам. Тур смотрел на лица оставшихся в живых. Их осталось всего пятеро. Он, Флоси с раненной ногой, Некрас, Смышлён и Вешко. А до Киева – путь не близкий.

Впрочем, сейчас им предстоит заняться более приятной работой. А именно, посчитать добычу. А было её немало. Двадцать полных комплектов брони, отменное оружие, приличный драккар на десять румов.

Видимо, когда-то нурманов было побольше. Погрузив трофеи в трюм Морского змея, полоцкие привязали трофейный драккар толстым канатом, выплыли на середину реки, бросили якорь. И завалились спать. До рассвета ещё оставалось пара часов. И потратить это время надлежало с пользой. Например, хорошенько отдохнуть.

Турбьёрн со своими оставшимися в строю бойцами проснулись сразу, едва раннее утреннее солнышко показалось из-за макушек деревьев. Звонко пели сидевшие на ветках лесные птицы, на берегу шумно играла рыба.

Со стрежня реки хорошо просматривались остатки разграбленной норегами веси. Несколько крайних домишек остались нетронутыми, и кажется, там хозяйничал кто-то из местных.

– Что сбежавшие смерды вернулись, это хорошо, – проговорил сидевший на ближайшем руме Флоси, – Помогут нам Морского змея через волок перегнать.

– А есть смысл? – звонко спросил Некрас, ловко соскальзывая с мачты драккара. По указу Турбьёрна он сидел там уже добрые полчаса, натужно вглядываясь в речную даль.

– С драккаром нам не управиться, – продолжил отрок, подходя ближе, – Впятером до Киева полный месяц догребать будем.

– Что же ты предлагаешь, умник? – усмехнувшись, спросил Флоси.

– Гребцов нанять, – Некрас кивнул в сторону полуразграбленной веси, – И обратно в Полоцк. Товаров у нас много, а людей мало. Можешь и не довести.

– Если вот такие, – Флоси махнул рукой в сторону трофейного драккара, – Нам опять попадутся, все поляжем.

– Я смерти не боюсь! – запальчиво выкрикнул Некрас, гордо вздёрнув голову, – Коли убьют меня в бою, в Ирий мне дорога!

– Дурень, – спокойно сказал Турбьёрн, – Ярл Рёнгвальд нас отправил не умереть с честью, а союз с Киевом заключить. Никто не сомневаться в твоей доблести, дренг. Но скажи мне – что станет делать конунг Ингварь, если мы не попадём в Кенугард вовремя?