– Великому князю сейчас не до севера, – попробовал возразить Некрас, – Сам же от купцов слыхал. У него голова другим забита – как Днепровские пороги от печенегов уберечь!

– Много ты про конунга Кенугардского знаешь, – рассмеялся Флоси, и тут же болезненно скривился, потирая раненную ногу, – Сам не пойдёт, хевдингов своих пошлёт. И что-то мне подсказывает, что будет их не три сотни, а самое малое – тысяча. Как думаешь, дренг – устоит город наш перед тысячей киевлян?

Некрас покрылся ярким румянцем, как юная девка. Зло мотнул головой, но с ответом не нашёлся.

– Сделаем так, – махнув на отрока рукой, проговорил Турбьёрн, – Гребцов из местных наймём, но пойдём не вверх, а вниз, по течению, до ближайшего крупного города. Там встанем, и с попутным кораблём пошлём весть сначала в Киев, к воеводу Хвитсерку, а потом и в Полоцк, к Рёнгвальду.

Так и сделали. Но едва вёсла Морского змея пару раз ударили речную воду, Флоси громко заорал:

– Лодьи! Сзади!

И правда. Едва солнышко полностью выглянуло из-за шапок могучих вековых елей, как на водной глади показались корабли.

– Как ты их не углядел? – зло бросил Турбьёрн Некрасу.

– Туман утренний, не было никого на реке, – огрызнулся в ответ отрок, – Стояли они лагерем у берега, вот видать, поснедали и снялись.

Корабли тем временем приближались. Они были чужды опытному глазу северного воина. С непривычными высокими бортами и ярко-красными парусами.

– Большие лодьи. Четыре штуки, – сказал ворочавший на руме весло глазастый Смышлён, – Каждая такая с лёгкостью сотню народу примет, и ещё место останется. Трюм просторный, любимый кораблик полянских купцов.

Турбьёрн внимательно всматривался в красные паруса лодей. На его скромный взгляд, у корабликов такого вида был всего один недостаток – они были жутко неповоротливыми. Со стороны похожие на пузатые бочонки, гораздо большие, чем корабли тех же Новгородцев, южные лодьи могли идти по спокойной воде только в хорошую погоду. Малейший ветерок опрокинет такую посудину и отправит купцов, а с ними и весь товар, на речное дно.

А погода как на зло стояла отличная. Солнышко приятно грело, на небе ни облачка, лёгкий ветерок, словно мягкая девичья ладошка, приятно обдувал лицо.

– Брони вздеть, – угрюмо произнёс Турбьёрн, которому после вчерашней сечи совсем не хотелось драться, – Щиты с бортов поснимайте.

Лодьи неспешно выплыли из-за поворота. Само собой, находившиеся на них воины тут же заметили тоненькие столбики дыма, поднимавшиеся из пепелищ бывших смердовых изб. И заметили два нурманских драккара, стоявшие на якоре посередине реки. И увиденное им совсем не понравилось.

Два раза гулко прогудел рог. Речные птицы, испугавшись громких звуков, мелкими стаями взметнулись в небо и поспешили покинуть свои гнёзда, скрываясь вдали. Турбьёрн тяжело вздохнул и махнул своим бойцам, по привычке схватившимся за вёсла. Их пятеро. Увезти Морского змея вверх по реке, против течения, соревнуясь в гребле против полноценной дружины, никаких шансов. Вперёд никак – речные пороги.

Поравнявшись с драккаром, с лодьи через борт сигануло не меньше десятка крепких воинов в отменных бронях, беря полоцких в кольцо. Старший, средних лет воин в открытом шлеме со стрелком, с толстыми, свисающими по подбородку синими усищами, сразу определив Тура как главного, и двинул к нему.

– Сегодня удача на твоей стороне, нурман, – самодовольно заявил варяг, подходя ближе, – Бросай секиру, снимай доспех, и так и быть, я позволю тебе сохранить честь и проявить доблесть!

Турбьёрн усмехнулся. Не отпущу с миром, не подарю жизнь, а позволю сохранить честь и позволю проявить доблесть. Парень даже примерно представлял, как это будет выглядеть – их разденут, привяжут к мачте и начнут пытать калёным железом. Он сам делал так не раз во время удачных походов, давая оставшимся в живых врагам шанс показать своё мужество перед лицом богов.

Стоявший по правую руку от Тура Флоси громко захохотал, уперевшись раненной ногой в край борта.

– Ты видимо ослеп, варяг. – отсмеявшись, по-нурмански заявил тот, – Мы воины севера, а не теремные девки, которым можно задрать подол, а потом пообещать сохранить честь! Хотя, – Флоси задумчиво почесал бороду, – Я слабо представляю, как это сделать. После этого самого то!

Некрас и Смышлён блудливо заухмылялись. Среди стоявших вокруг воинов тоже послышались редкие смешки. Речь воинов севера здесь многие понимали достаточно хорошо, чтобы понять смысл шутки. Говоривший варяг зло зыркнул на своих подчинённых, грозно ответил:

– Я уверен, что ты не задумывался об этом, нурман, когда вчера задирал подолы девкам из этой веси!

Флоси снова громко рассмеялся.

– Тор мне свидетель, вчера я не брал ни одной женщины! – отсмеявшись, ответил он, – Хотя, сейчас бы не отказался. Но вчера я занимался другим делом, достойным воина!

– Это каким же? Жёг да грабил деревни беззащитных смердов? – насмешливо поинтересовался варяг.

– Убивал врагов! – резко ответил Флоси, – Я убивал врагов, варяг! И с удовольствием сделаю это снова. Ты, – воин выбросил руку вперёд, указывая на синеусого, – Покусился на нашу честь! Но она, наша честь, принадлежит нам, – громко продолжал Флоси, – И мы ещё не стоим перед тобой на коленях, связанные и безоружные, варяг. Тебе ещё предстоит это сделать. И поверь, это будет не слишком легко. Мы дорого заплатим тебе железную цену!

Топор Флоси со свистом покинул крепление. Магические руны ярко вспыхнули по всему лезвию кромки. Варяжские отроки, как один, мгновенно обнажили оружие, сбившись в круг, умело прикрывая друг друга щитами. Синеусый варяг нахмурился, положил руку на оголовье меча. Тур понял, что ему пора вмешаться.

– Я Турбьёрн, сын Ульфа, сотник Полоцкого князя Роговолда, – смотря варягу в прямо в глаза, спокойно заговорил он по-словенски, – Я иду в Киев по приглашению воеводы Хвитсерка Харальдсона, с повелением от моего князя преподнести Великому князю Киевскому Игорю Рюриковичу дары и заверения в дружбе. Кто ты, воин, грозивший мне, и собирающийся посягнуть на мою жизнь, честь и имущество?

В глазах варяга мелькнуло раздражение. Он недоверчиво оглядел Тура с головы до ног. Потом также недоверчиво посмотрел поочерёдно на оставшихся в строю хирдманов. Турбьёрн довольно улыбался. Хорошо сказал, красиво. Прямо как в сагах про древних героев!

Закончив осматривать полоцких, варяг подумал немного, кивнул мыслям у себя в голове и проговорил уже спокойнее:

– Что-то вас маловато, сотник!

– Война, – беззаботно ответил Турбьёрн, не переставая улыбаться и не сводя с варяга пристального взгляда, – Ты, может, слыхал, но на войне убивают. Вот и мы неплохо повоевали. Два десятка норегов вчера отправились к Отцу. Среди них был сильный одарённый маг земли. Я сам убил его. И забрал вот это, – Тур указал рукой на привязанный канатом трофейный драккар.

– Нурманы убивают нурманов? – недоверчиво проговорил кто-то из стоявших вокруг воинов.

– Варяги не убивают варягов? – в тон говорившему ответил Турбьёрн, – Мы шли мирно, никого не трогали. А тут эти, – кивок на трофейный драккар, – Жгут, безобразничают, смердов убивают. Ну мы и расстроились. Придётся же теперь самим драккары через волок тащить.

– Экий ты чувствительный, – растроганно проговорил варяг, – Малым числом, да два десятка нурманов?

– Я тоже потерял своих людей, – тяжело вздохнув, уточнил Турбьёрн, – Но не беспокойся. За их смерть я взял достойную виру. Враги заплатили мне своими жизнями. И я знаю – если со мной или моими людьми случиться плохое, князь Роговолд поступит также.

Варяг кивнул. Снял с головы шлем, встряхнул белобрысой гривой.

– Не пугай, – сказал он гораздо дружелюбнее, – Я тысяцкий Великого князя Киевского Игоря Рюриковича Курбат по прозвищу Удача. И мне знаком этот драккар, – варяг махнул рукой в сторону привязанного трофейного кораблика норегов, – Ярл Стюр Облаудсон частый торговый гость в Киеве, а насколько я знаю, дальний родич воеводы Хвитсерка. Как думаешь, сильно он огорчиться, когда узнает, что ты, сотник Полоцкого князя, теперь его кровник?