А еще через пару дней вернулись Геллир с Сигурдом. Довольные как хряки, обожравшиеся капусты в огороде нерадивого трэля.

Знакомство с Белоозерскими варягами прошло удачно. Началось всё с того, что несколько из шедших на торговых лодьях варягов, лично знакомых с Яруном, пригласили Рёнгвальда в гости. Тот согласился, но сам он идти не стал, и чуть погодя отправил в Белоозеро своих доверенных людей.

Драккары, возглавляемые воеводой Геллиром и десятником Сигурдом, за пару седмиц поднялись сначала до Новгорода, потом до Ладоги, а после и до Белоозера. Новгородская старшина, узнав, что к их причалам пришвартовались корабли Полоцкого князя, пускать последних в город не пожелала.

Цены за товары для Сигурда, отправившегося на торг пополнить припасы, заломили втрое. А Геллира, желавшего переговорить с кем-то из знатных людей Новгородских, просто напросто послали куда подальше.

Злые, рассерженные, полоцкие убрались ни с чем. Припасы закупили в одной из прибрежных озерных деревушек, коих близ Новгорода было великое множество. Смерды, завидев суровых норегов, цены ломить поостереглись. Хорошо что хоть никто в драку ввязываться не стал.

– Пёс с ними! – махнул рукой Геллир и продолжил рассказ.

Поднявшись дальше до древней Ладоги, у людей севера именуемой Альдейгью, полоцкие воины легко сошлись с местным хевдингом, боярин Остромыслом. Тот, будучи посадником Великого князя Киевского, также не питал к новгородцам особой любви, и довольно ухмылялся, узнав, что ниже по реке, на волоке близ Полоцка, со спесивых толстых бояр взимают мыто в десятую часть всех товаров.

– Муж толковый, и воин справный, а не спесивый купец! – вставил своё слово Сигурд, ничуть не изменившийся за прошедшие пару месяцев, – В дружбе с нами заверялся, мол, сильный север ему, как и нам, выгоден!

Боярин Остромысл также как и Рёнгвальд недолюбливал холмгардцев, и очень рассердился, когда узнал, что те полоцких даже в город не пустили. Зато, через пару часов, на пиру в честь дорогих гостей, с весельем слушал историю о том, как ярл Рёнгвальд Олафсон брал виру за обиду с новгородского боярина Брезгоя. Остромысл дал полоцким проводников, которые, шустро проведя их по Ладожскому озеру, свернули в нужном месте. И чуть было не нарвались.

– Они первые начали, ярл, – оправдывался Геллир.

Лодьи князя Стемида выскочили из утреннего тумана внезапно для полоцких дружинников. Варяги, решив, что повстречали на своей земле разбойников-нурманов, с ходу полезли в драку, но обошлось малой кровью. Геллир, сбивая воздушными кулаками особо настырных варягов обратно на их лодьи, ревел медведем, что они посланцы Полоцкого князя и идут в гости.

Варяги услышали, и драку прекратили. Повезло, до смертоубийства не дошло, иначе договориться было бы сложно.

– Мечами хорошо помахали, умелые воины, – похвалил Сигурд варягов, погладив розовый, недавно зажитый шрам на щеке. Ещё бы на палец выше, и быть десятнику, подобно богу Одину, одноглазым.

В Белоозере полоцким воинам понравилось. Крепкий город, стоит хорошо, рядом с мелким Сурожским морем. Князь Стемид, могучий одарённый, маг огня, принял Геллира с Сигурдом почтенно. Поговорили, выпили, обменялись подарками и заверениями в дружбе. Даже вместе сходили поучить мелкую шайку залётных свеев, вздумавших безобразничать на землях князя Белоозерского.

Под рукой у Стемида было полторы тысячи отборных варягов, и почти четверть его войска – одарённые. Изрядная сила, для местного независимого князя, хотя и время от времени делающего Великому Киевскому князю подарки. По словам того же Турбьёрна, Игорь Рюрикович мог выставить в поле под десять тысяч кованной конной рати. Однако воевать ни Стемиду, ни Ренгвальду, ни какому другому князю с Киевом было не с руки. Торговать – выгоднее.

Погостив седмицу, полоцкие без приключений вернулись домой. Даже как то скучно, по сравнению с путешествием Турбьёрна. А Рёнгвальд после приятной беседы, созвал всех доверенных в свою горницу – на совет. Думать.

*Страдник – июль, древнерусский.

Огромный бурый медведь стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и смотрел прямо на него. Тёплый, терпкий, зловонный дух ударил из пасти зверя в лицо. Медведь стоял на месте, не двигался. Только глядел внимательным чёрным глазом. Он глядел не как зверь – как хранитель. В этом взгляде не было ярости, только сила и древнее спокойствие. Такой был Велес: не пугает, но забыть невозможно.

– Что с тобой, брате? – чья-то сильная рука ткнула в плечо. Ярун очнулся от видения, резко сбросил руку, недовольно глянул.

Брат Светозар. Конный. В броне. Загорелое молодое лицо, короткие варяжские усы только-только пробились над верхней губой и постепенно густеют. Глаза голубые, пронзительные – единственное, над чем не властны лучи яркого солнца Днепровских степень, смотрят на Яруна с беспокойством.

– Опять? – спросил Светозар. Их кони шагом шли стремя в стремя. Впереди и позади, на пару стрельбищ, растянулась конная сотня киевлян. Пыль, зной, палящее солнце, выжегшее всю растительность на много вёрст вокруг – всё это тянуло в дрёму и убивало бдительность. А воину её терять никак нельзя. Иначе – не быть ему воином. Иначе – смерть.

– Да, – сухо ответил Ярун, качнул бритой головой, прогоняя вялые мысли, быстрым взглядом оглядел свою сотню. Жарко. Пот струиться по лицу. Большая часть гридней, по примеру своего батьки, обмотали блестящие на солнце шлемы в тряпицы, заранее смоченные речной водой. Хоть какое-то спасение от зноя.

– Что видел? – не унимался Светозар. Его конь, мощный, поджарый, мышастой масти, почуяв настроение хозяина, шумно храпнул, и чуть ускорил шаг. Брат придержал жеребца, погладил по шее, наклонился к самому уху, зашептал что-то ласковое.

– Всё тоже, – нехотя ответил Ярун, когда их со Светозаром кони снова пошли рядом.

– Может, зазря ты тогда от Ведомира ушёл? – в который раз повторил Светозар, глянув на брата.

– Зря, не зря, – Ярун тяжело вздохнул, – Чего уж теперь гадать?

– И зачем только Игорю понадобилось посылать нас в такую даль? – зло спросил Светозар, сплёвывая тягучую слюну в дорожную пыль. Не дождавшись ответа, продолжил сам, – Копчёные здесь не ходят, колодцев, считай, нет. Отправил бы малый десяток. Нет, всю сотню ему подавай! Накануне переговоров с хазарским хаканом!

Ярун не ответил. Он думал. Каждый раз, когда Велес, владыка подземного царства, посещает в ведениях своего бывшего служителя, происходит что-то нехорошее.

«Может прав Светозар? – в который раз спросил себя сотник, – Зря я ушёл из Веселова капища? И с Ведомиром не всё гладко вышло. Может, проклял меня старый волох?»

– Сотник! – послышался где-то невдалеке крик одного из доверенных десятников, вновь возвращая Яруна из мира грёз, – Всадник, двуоконь! Скачет резво, по нашему следу идёт! Дудята говорит, из наших! Видать, случилось чего!

«Олег!» – страшная мысль ударила киевского сотника в голову, будто нурманское копьё. Ярун встрепенулся, развернулся на месте, ударил каблуками конские бока.

– Сотня! – взревел варяг раненым зверем, – Галопом! За мной!

И пустился вскачь навстречу посланцу. Светозар, чуть подостлав, нагнал брата спустя десять ударов сердца, ловко, на ходу передав поводья заводного. Посланцем оказался один из молодых киевских отроков, совсем недавно взятых в дружину.

– Сотник! – издалека звонко закричал он, – Великий князь занемог! Быстрее, сотник...

– Сотник! Сотник, очнись! – кто-то настойчиво тряс Яруна за плечо.

Старый варяг резко втянул воздух полной грудью, широко распахнул глаза, зло уставился на стоявшего перед ним отрока Некраса. Парень выглядел взволнованно, тупой учебный тренировочный меч лежал на земле чуть поодаль.

Ярун вдруг осознал, что лежит на спине. По синему летнему небу медленно плывут мягкие пушистые облака. Старый варяг с кряхтением поднялся, помотал головой, прогоняя наваждение.