Далтон.

Безумные глаза сверкают на меня оттуда, где он лежит, придавленный тяжестью другого волка. Не просто волка. Эти пронизывающие зеленые глаза смотрят на меня с заботой, которую невозможно описать. Уровень заботы, которую он пообещал всегда оказывать с того дня, как Джейни взяла меня под свое крыло.

Джейк.

Я киваю, молча выражая свою благодарность, и он понимает намек, отпуская ублюдка из своей хватки. Далтон стремительно вырывается, не думая, и я напрягаюсь в ожидании столкновения, готовый разорвать его на куски. Но ожидание затягивается дольше, чем ожидалось, когда он в последний момент меняет траекторию, прыгает чуть в сторону и врезается прямо в стоящую на лапах белую волчицу.

Никакие действия не могут остановить неизбежное. Время замедляется, когда ярость Далтона расплескивается по земле густой алой кровью.

Одно биение сердца. Это все, что нужно, чтобы убить другого.

Одно биение сердца, и все исчезает.

Одно биение сердца, и загробный мир принимает еще одну душу.

Одно биение сердца, и все несказанные слова исчезают.

Одно биение сердца, и мать Адди присоединяется к моему отцу.

44

АДРИАННА

Я

задыхаюсь, наблюдая, как Кассиан падает на колени. Мир меняется в замедленной съемке, разыгрываясь, как сцена из фильма. Я не могу дышать. Мои ноги несут меня еще до того, как я осознаю это, когда падаю в грязь рядом со своим волком.

Прижимая ладонь к ране на его шее, я кричу Броуди, чтобы он помог, но он уже рядом, накрывает мою руку своей и что-то бормочет себе под нос.

Это ничего не дает.

Ничего.

Хаос продолжает бушевать вокруг нас, но мое единственное внимание сосредоточено на Кассиане.

Он только что убил своего отца, и теперь он не исцеляется.

Я хмурюсь, глядя на Броуди в ожидании ответа, когда его взгляд задумчиво сужается. Убирая свое прикосновение к Кассиану, он тянется к моей руке, снова кладя ее на рану.

— Единственное, что может залечить рану, полученную во время дуэли, — это человек, из-за которого была дуэль, — выдыхает Броуди, и осознание захлестывает меня. Моя хватка становится крепче, моя потребность исцелить его становится невыносимой. Это была дуэль, как и все остальные, но из-за того, что это был его отец, я не признала это таким же образом.

Мой взгляд падает на лицо Кассиана. — Давай, Кассиан, — выдыхаю я, заново переживая всю сцену в своем воображении, пока хочу, чтобы его рана зажила.

В ту секунду, когда Кеннер набросился на Кассиана, я попыталась вмешаться, но Джейни твердо сказала, что я не могу. Уютно устроившись между Криллом и Рейденом, я стояла на месте, ненавидя каждую секунду расстояния между нами, пока в голову не пришла идея.

Прежде чем я успела передумать или меня отговорили, я сняла ментальные блоки в своем сознании и устремилась к Кассиану.

Я чувствовала все, что чувствовал он.

Я страдала из-за всего, что причиняло ему боль.

Я пошатнулась, когда он закричал, когда Далтон пронзил его плоть обнаженными зубами.

Это было слишком, угрожая повергнуть меня на колени не один раз. Но, несмотря на боль, я не могла остановиться. Я не стала бы. Он не мог пережить это без того, чтобы кто-то понимал его. Если быть рядом с ним в его мучительном моменте — это все, что я могу предложить, я сделаю это с радостью, потому что он заслуживает, чтобы ради него кто-то страдал.

Он и так через многое прошел. Ошеломляющие эмоции, которые обрушились на меня, не имели смысла, но для него они имели, и от этого мне стало еще больнее.

Броуди нежно сжимает мои пальцы, возвращая меня в настоящее, когда в воздухе раздается волчий вой. Я встречаюсь взглядом с Броуди, и он слегка кивает мне, молча давая понять, чтобы я посмотрела, и я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть туда, где моя рука все еще прижата к горлу Кассиана.

Его голова опущена, подбородок упирается в грудь, как будто ему слишком тяжело поднимать голову, поэтому я делаю это за него. Возможно, он еще не готов встретиться лицом к лицу с миром, и мне придется извиниться за это позже, но мне нужно его увидеть.

— Кассиан, — выдыхаю я, беря его за подбородок и откидывая его голову назад. Его горящие глаза находят мои, и его захлестывает чувство вины.

— Мне жаль твою маму, — его слова такие мягкие, что их могло унести ветром, но я чувствую их и через нашу связь, укрепляя осознание, насколько мы предназначены друг для друга.

Моргая, я смотрю на него и качаю головой. — Это не твоя вина. — Оторвав от него взгляд, я замечаю волчицу Джейни, защищающую безжизненное тело моей матери, в то время как угольно-черный волк с пронзительными зелеными глазами пригвождает другого к месту.

Я сразу поняла, что это моя мать. В тот момент, когда она взлетела в воздух, поразительно похожая на мою собственную волчицу. Мое сердце подпрыгнуло в груди, когда она бросилась в бой, когда на Кассиана напал волк, которого, как я теперь знаю, зовут Далтон, но прошло совсем немного времени, прежде чем последний отомстил.

Смотря на мою мать сейчас, я чувствую оцепенение. Я не знаю, что чувствовать, поэтому мой разум выбирает не чувствовать ничего. Между нами навсегда останутся невысказанные слова, не будет финала, достойного записи, и именно это оседает тяжестью на моем сердце.

Иначе, как я могу оплакивать кого-то дважды? Она так долго не была частью моей жизни, что это приводит меня в замешательство. Цепляясь за оцепенение, я поворачиваюсь к Кассиану, и в тот же момент в воздухе раздается голос Джейни.

— Теперь ты альфа, Касс.

Мужчина, о котором идет речь, застывает рядом со мной, качая головой, берет меня за руку и поднимается на ноги, увлекая за собой.

— Нет.

— Касс… — Джейни появляется у меня за спиной, с хмуро сведенными бровями, пока он снова качает головой.

— Я сказал «нет». Пусть забирает, — ворчит он, указывая на Далтона, чем вызывает насмешку со стороны женщины, стоящей плечом ко мне.

Как будто между нами возникает чувство солидарности, особенно когда мы делаем это, но паника подступает к моему горлу. Кассиан — их альфа? Это не мне утверждать.

— Никто здесь не хочет, чтобы этот человек был нашим альфой, Кассиан, — настаивает Джейни, даже не потрудившись посмотреть в сторону Далтона. Ясно, что Кассиан ей не верит, поэтому она делает шаг назад, заручившись поддержкой волков, которые все это время прятались в тени. Один за другим они выходят вперед, молча подтверждая слова Джейни. — Этот человек не заслуживает власти, которая приходит с тем, чтобы быть нашим альфой, и ты это знаешь. Это твое время, твоя территория, твоя стая. Возьми это.

Кассиан качает головой, кровь пачкает его одежду, когда он пытается сделать шаг назад, но ему быстро преграждают путь кружащие вокруг него волки. Если бы у меня не было контекста для этого момента, я бы подумала, что он в опасности, но воздух наполнен безмолвными мольбами и оставшимися без ответа обещаниями лучшего будущего.

— Через. Мой. Гребаный. Труп. — Слова произносятся с рычанием, привлекая всеобщее внимание и переключая внимание на Далтона, который, все еще прижат черным волком. Его взгляд прикован к Кассиану, потемневшие уголки его зрачков повторяют зловещее обещание, точно так же, как это всегда было у Кеннера.

— С удовольствием, — рычит Джейни, толкая меня обратно в поджидающие объятия и бросаясь к мужчине, о котором идет речь.

Я едва успеваю осознать, что это Рейден не дает мне упасть, прежде чем она начинает колотить мужчину голыми кулаками, в то время, как волк, удерживающий его на месте, не двигается.

— Черт. Джейни! — Кассиан кричит, пытаясь вмешаться, но ему не удается сделать ни шагу из-за волков, окружающих нас и держащих его в плену.

Я разеваю рот, широко раскрыв глаза, совершенно не к месту, когда удары плоти о плоть эхом разносятся в ночном воздухе. Джейни наконец встает после того, что кажется вечностью, кровь покрывает костяшки ее пальцев и забрызгивает футболку в тон. В ту секунду, когда она убирается с пути, черный волк заканчивает работу, разрывая плоть Далтона зубами до тех пор, пока человека практически невозможно узнать.