— Я лучик солнца, и не смей этого отрицать, — настаивает он, его губы касаются моего уха с каждым словом. Мой рот открывается, но ничего не выходит, что, кажется, только радует его еще больше. — Мне нравится, когда ты теряешь дар речи, но если ты не закроешь свой рот, я найду, чем его заполнить.

От похотливого блеска в его глазах у меня перехватывает дыхание, и я провожу языком по нижней губе, но это ничем не помогает избавиться от сухости.

— Ты напрашиваешься на это, — хрипло произносит он, когда я не сжимаю губы в ответ на его чувственную угрозу. Его глаза находят мои, и я киваю. Мое тело берет верх, позволяя мыслям и тревогам, наводняющим мой разум, успокоиться, когда мурашки пробегают по спине от напряженного взгляда его глаз. — Кинжал.

— Пожалуйста.

21

БРОуДИ

Е

е большие глаза изучают мои, отчаянная потребность поглощает ее, когда она наклоняется ко мне.

У нее много всего происходит, больше, чем кому-либо на самом деле следовало бы, но она не опускает руки, это точно. Она не сдается под давлением, но это бросает ей внутренний вызов, с которым она никогда раньше не сталкивалась.

Сомнение.

Не знаю, осознает ли это она, но я чувствую это в воздухе вокруг нее. На каждом повороте у нее возникает препятствие; на каждом препятствии она спотыкается. Чего она не осознает, так это того, что с каждым падением она снова встает, отряхивает колени и идет дальше.

Я не хочу смывать все это сеансом траха, но для меня невозможно отказать ей. Особенно когда она сидит здесь, вся такая милая и дерьмовая, с обнаженной уязвимостью. Я думаю, это, возможно, самая горячая ее часть.

Ее недостатки.

Они есть у всех нас; черт, я в них насквозь погряз, но Адди носит их так красиво.

— Пожалуйста. — Еще одна мольба срывается с ее прелестных губ, и моя сдержанность ослабевает. Предполагалось, что угроза должна была помешать ей сделать мой член невыносимо твердым, но, похоже, все, чего я добился, — это разжег в ней страсть, которую она не в силах отрицать.

Поглаживая пальцами ее нежную кожу, я чувствую, как от прикосновения по коже бегут мурашки. Мои руки скользят от ее боков к бедрам, затем поднимаются к плечам, прежде чем я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

Ее взгляд скользит между моими глазами, танцуя с нерешительностью и желанием, и я, насколько могу, уменьшаю первое, прижимаясь губами к ее губам. Наши рты двигаются вместе, лениво заявляя права и отдавая, пока мы наслаждаемся друг другом.

— Я мог бы утонуть в тебе навсегда, — выдыхаю я в ее приоткрытые губы, и она подавляет стон, глядя на меня горящим взглядом.

— Еще. — На этот раз это не просьба, это приказ. Тот, который заставляет меня ухмыльнуться.

— Ты получишь меня тогда, когда я так решу, или не получишь вообще.

Она сглатывает, проводит языком по нижней губе и пристально смотрит мне в глаза, пытаясь понять, лгу я или нет.

Черт.

Она сделает из меня лжеца, если продолжит так на меня смотреть.

Вся протирания грехом, но скромная. Переполненная желанием, но хрупкая в моих объятиях. Невинная на первый взгляд, но дьявольская под поверхностью.

Мне требуется вся моя сила, чтобы сдержать свое слово. Чтобы дать себе шанс выдержать напряженность в ее глазах, я придвигаю ее к себе ровно настолько, чтобы встать. Ее губы приоткрываются, когда она смотрит на меня, но прежде чем она успевает задать вопрос, я поднимаю ее в воздух.

В ту секунду, когда я прижимаю ее грудь к своей, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, а руки сжимаются вокруг моей шеи. Я целеустремленно выхожу из душа, но мои шаги замедляются в тот момент, когда я направляюсь к двери.

Я не могу вернуться туда. Вернусь туда.… Мне придется делить ее, и прямо сейчас я чувствую себя чертовски эгоистичным. Это для меня, все для меня, точно так же, как я весь для нее.

Меняя направление, я быстро перемещаю нас к туалетному столику, стоящему вдоль левой стены, наше отражение дает мне идеальный вид на ее задницу, когда я приближаюсь. Мои пальцы сжимаются на ее бедрах, прежде чем я опускаю ее на поверхность, наблюдая, как она дрожит от прохладного прикосновения.

Ее бедра инстинктивно раздвигаются, и я делаю шаг назад, впитывая ее, как восхитительное зелье, которым она и является. Она могла бы быть отравлена, а я все равно выпил бы каждый глоток, который она может предложить.

— Броуди. — Мое имя, не более чем шепот на ее губах, заставляет мой член тянуться к ней, а грудь сжаться.

— Терпение, Кинжал, — отвечаю я, отчего ее брови раздраженно хмурятся, но они быстро расслабляются, как только я опускаюсь на колени.

Ее киска находится на идеальной высоте, предоставленная на туалетном столике, чтобы я мог ею полакомиться.

Словно почувствовав мои мысли, ее бедра раздвигаются еще немного, предлагая мне еще больший доступ к ее нуждающемуся центру.

Дотягиваясь до ее лодыжек, я провожу кончиками пальцев вверх по ее ногам, кружась над коленями и пожирая бедра, прежде чем дернуть ее вперед достаточно, чтобы разместить ее киску на краю туалетного столика.

Я провожу подушечкой языка от ее сердцевины к клитору одним медленным, восхитительным движением. Ее сладость уже блестит у меня на языке, ее возбуждение очевидно, когда ее ладони ложатся на туалетный столик рядом с ней.

— Черт возьми, Броуди, — хрипло произносит она, дьявольский огонек мелькает в ее взгляде среди невинности, которая окутывает все остальное в ней. — Еще, пожалуйста, еще, — умоляет она после одного небольшого движения, и я чувствую себя гребаным королем.

Когда такая женщина, как Адди, умоляет тебя, не важно, какое терпение ты пытаешься проявить, ты выполняешь. Потому что, черт возьми, она того стоит.

Повторяя движение, на этот раз я надавливаю чуть сильнее, проделывая одно и то же снова и снова, пока ее пальцы не запутались в моих волосах. Я стону в ее розовую плоть, когда она пытается потереться о мое лицо, но я хватаю ее за бедра, удерживая на месте, пока обвожу языком ее чувствительный бугорок, наслаждаясь судорожным вздохом, который она выдыхает для меня.

Убедившись, что она не собирается двигаться, я отпускаю ее правое бедро и провожу кончиками пальцев по ее сердцевине. Затем вокруг нас раздается не вздох, а стон. Ухмыляясь, я удваиваю свои усилия, погружая два пальца в ее киску, когда ее голова запрокидывается.

Посасывая ее клитор, я провожу пальцами по ее сердцевине, находя именно то место, которое, я знаю, заставит ее взорваться по моей команде. В ту секунду, когда я касаюсь волшебного места, ее бедра изгибаются, а попка приподнимается над туалетным столиком, отчаянно желая большего.

Жаждущий ощутить вкус ее оргазма на своем языке, я делаю это снова, проводя зубами по ее клитору. Четыре взмаха моих пальцев, и ее киска сжимается вокруг меня со свирепостью, которая может означать только одно. Мои зубы сжимаются сильнее, когда я сдерживаю стон, и ее стоны отражаются от стен вокруг нас.

Медленно она выпускает пальцы из моих волос, и я смягчаюсь, выходя из нее, когда она содрогается от потери. Ее глаза находят мои, широко раскрытые и отчаянные, и я ухмыляюсь.

— Не волнуйся, Кинжал. Я с тобой еще не закончил, — обещаю я, поднимая ее с туалетного столика. Ее руки скользят по моей груди, когда она поднимается на цыпочки и прижимается своими губами к моим. Поцелуй становится глубже с каждым движением, когда она пробует себя на моем языке.

Я пропал из-за нее. Совершенно пропал, блядь.

Прежде чем кончить, не касаясь ее своим членом, я хватаю ее за талию и разворачиваю так, чтобы она оказалась лицом к зеркалу. Когда она прижимается ко мне спиной, я чувствую ее тепло повсюду, когда мои глаза встречаются с ее отражением.

Заклинания звенят у меня в голове, идеи расцветают от того, что мы могли бы сделать, пока мое тело молит о собственном освобождении, но я сдерживаю свою магию, стремясь доставить ей удовольствие таким, какой я есть. Самое интересное может случиться позже.