Черт.

Провожу рукой по лицу и отворачиваюсь.

— И этого тоже не делай, — ворчу я, безуспешно пытаясь сделать глубокий вдох.

— Понятия не имею, что еще я только что сделал, принцесса, но…

— Не называй меня так. Я зла на тебя, — вмешиваюсь я, все еще отказываясь смотреть на него, но это бессмысленно. Я уже смягчаюсь, несмотря на требование моей волчицы ворваться обратно и разорвать эту суку в клочья.

— Ты злишься на меня?

Вопрос исходит от Рейдена. На его лице появляется многозначительный взгляд, когда он оценивает меня, и мои плечи опускаются, когда мы встречаемся глазами.

— Нет.

— Хорошо. Тогда я буду тем, кто скажет тебе, что он поступил правильно. Я знаю, ты хочешь, чтобы она ушла — черт, я тоже, — но я был уверен, что ты собиралась перекинуться и перегрызть ей глотку.

— Не вижу в этом проблемы, — огрызаюсь я, и моя волчица снова выныривает на поверхность, и он, по понятным причинам, делает шаг назад.

Подняв руки в знак капитуляции, он открывает рот, чтобы заговорить, но я отмахиваюсь от него. Отворачиваясь от него, я вынуждена встретиться лицом к лицу с Кассианом.

Почему их так чертовски много?

Его глаза пристально смотрят глубоко в мои, удерживая меня в заложниках, пока я пытаюсь выровнять дыхание. Он делает медленный шаг ко мне, затем еще и еще, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Так же медленно он поднимает руку, чтобы обхватить мою щеку.

— Все в порядке, волчица. Она в безопасности. В ярости нет необходимости… и все же, — бормочет он, заставляя меня нахмуриться, но, к моему удивлению, с каждым вздохом становится легче, по мере того как моя волчица утихает внутри меня. Он, должно быть, чувствует перемену, потому что победоносная ухмылка расплывается по его лицу. Раздраженная его ликованием, я отбрасываю его руку и отступаю назад. — Не за что, — ворчит он, приподняв бровь, заставляя меня пошатнуться от еще большего возбуждения. Я чувствую, что нахожусь в шаге от того, чтобы топнуть ногой и показать ему язык.

— Все в порядке, Кинжал. Твоя волчица только появилась, и она хочет защитить тебя. Не только от физических угроз, но и от словесных. Кроме того, мы все знаем, что Вэлли стерва. — Мой взгляд останавливается на нем, ноздри раздуваются от раздражения, и он поднимает руки, сдаваясь. — Не то чтобы это что-то оправдывало. Ее смерть приближается, и ее кровь твоя, ты просто должна убедиться, что это сделано в нужное время по правильным причинам, — заканчивает он, пожимая плечами, как будто мы не говорим об убийстве кого-то прямо сейчас.

Я вздыхаю, опускаю голову так, что подбородок упирается в грудь.

Если я хочу быть наследницей королевства, я не могу ходить и убивать людей только потому, что они меня бесят. Это бессовестный контроль, и Совет поступил бы именно так. Я отказываюсь быть такой, как они. Я не могу. Если что-то должно измениться, начать нужно с меня. Не только в словах, которые я обещаю, но и в действиях, которые я предпринимаю. В противном случае эта роль никогда не будет моей, а так и должно быть.

— Спасибо тебе, — прохрипела я, используя все свои силы, чтобы поднять голову и посмотреть в лицо Криллу. Мягкая улыбка появляется на его губах, когда он кивает.

— Не стоит благодарности. Честно говоря, это было больше для меня, чем для тебя. Мой дракон был в шаге от того, чтобы сделать то же самое, — объясняет он, сокращая расстояние между нами. В ту секунду, когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, он заключает меня в объятия, крепко сжимая для пущей убедительности, прежде чем снова отпустить.

— Ну что, мы готовы к занятиям? — Спрашивает Броуди, когда звенит звонок, отвечая за меня.

Не говоря ни слова, мы впятером направляемся внутрь, через заполненные студентами коридоры, направляясь к классу истории. Беспорядок в столовой привлекает ко мне несколько настороженных взглядов окружающих, когда мы проходим мимо, но, к счастью, никто не говорит ничего, что могло бы меня разозлить. Или, что более важно, мою волчицу.

В тот момент, когда я вхожу внутрь, моя спина напрягается при виде Вэлли в первом ряду, но, по крайней мере, сейчас моя волчица не на первом плане. Заняв свое место, Крилл усаживается по правую сторону от меня, а Броуди — по левую, устраивая меня между собой, когда профессор поворачивается лицом к классу.

Ее глаза на мгновение останавливаются на моих, в них мелькает намек на удивление по поводу моего прихода, но она быстро избавляется от него, тасуя стопку бумаг и обращаясь ко всем.

— Доброе утро, студенты. Надеюсь, у всех вас было приятное начало дня. Мы собираемся провести следующий урок, обсуждая, как возник Совет. — Ее улыбка становится шире, и я не могу сказать, какая часть предложения заинтриговала ее. Нравится ли ей Совет, или она просто любительница истории?

Хрен знает, если я знаю, но мне больше не нужны сюрпризы.

Перестань все переосмысливать, Адди.

Еще раз глубоко вздохнув, я заставляю себя отвлечься и сосредоточиться на профессоре. Мои глаза следят за ее руками, отмечая, насколько оживленной она становится, когда говорит. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что я не улавливаю ни единого ее слова.

Черт.

Снова выдыхая, я стараюсь сильнее.

— Народ проголосовал за Совет, избрали демократию, которую утвердили все истоки, — объясняет она, когда перед ней появляется проекция. Она символизирует каждое происхождение и цвета, которые мы носим, медленно вращаясь как сфера между ее руками. — Каждый исток выбрал своего собственного представителя, и ни один из них не изменился за это время.

— В этом нет смысла. Чья это была идея? — кричит кто-то с заднего ряда, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Эта мысль запускает что-то в моем мозгу, заставляя меня оглянуться направо, где пустуют места Флоры и Арло.

Черт.

Я была так увлечена драмой Вэлли, что забыла связаться с ними.

Рука Крилла ложится мне на бедро, привлекая мое внимание к себе. Он, похоже, чувствует мое беспокойство, потому что сжимает мою руку и подносит губы к уху: — Мы разберемся.

Я киваю, но неуверенность не рассеивается. Мой пульс грохочет в ушах, когда я снова сосредотачиваюсь на профессоре, пытаясь слушать, что она говорит. — Для некоторых это не имеет смысла, и у многих разные мнения по этому вопросу, но я думаю, что меня больше всего удивляет то, что никогда не рассматривалось возможность найти новых представителей; «Академия Наследника» была единственным вариантом, который рассматривали.

Меня это тоже удивляет.

— Сейчас борьба за власть обостряется с каждым днем, вот почему вопрос об академии вообще рассматривался. Поразительные результаты перевесили решение о продолжении работы Совета. Как вы думаете, почему Совет согласился на это, если их собирались отстранить от власти? — спрашивает она, обводя взглядом комнату, пока Броуди откашливается рядом со мной.

— Они не соглашались на это. — Все взгляды обращены в его сторону, когда он ерзает на своем стуле.

— Они не соглашались? — повторяет профессор, наклоняя голову, чтобы он продолжил.

— Мой отец объяснил мне это, — говорит он, пожимая плечами, как будто пытается отвлечь внимание от себя, но вместо этого, кажется, что он еще больше привлекает всеобщее внимание.

— И что же он объяснил?

Губы Броуди поджимаются, в уголках его глаз мелькает намек на раздражение, когда воздух прорезает пронзительный голос Вэлли.

— Что ж, мой папочка, да упокоится его душа, — усмехается она, бросая на меня свирепый взгляд через плечо, прежде чем снова повернуться к учителю. — Сказал мне, что голосование было организовано народом. Что те, кто голосовал, не имели на это права, так что на самом деле нас здесь не должно быть, и мы должны быть благодарны, что они не решили убить нас всех в качестве примера вместо того, чтобы дать нам возможность учиться в академии. — Она откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди с самодовольным выражением лица, оставляя меня в полном замешательстве.