Из ближайших к дороге кустов послышался грозный резкий голос: — Эй вы, мелюзга, бросьте свои палки, снять котомки и положить их на дорогу, и бегом отсюда! Вслед за окриком из кустов вылетело что-то, похожее на дротик, и ударило одного из пареньков в плечо, по-видимому, сильно и больно. Все «воины» опешили и, наверняка, испугались, да и сам Николай на некоторое время потерял контроль над собой. Но он быстро спохватился и скомандовал резким, командным голосом: — Отряд, развернуться в цепь! Оружие к бою, наперевес, вперед, в атаку! Бейте прямо в кусты! Ура!

Учения даром не прошли и, действуя по уверенному, громкому приказу, как на автомате, пареньки бросились в атаку. Хорошо отточенные наконечники пик легко проникали через кустарник, срезая ветки. И некоторые пики, наверняка, достигли цели, так как из кустов послышались крики боли и грубая ругань. Николай заметил, что разбойники, было их трое, такого отпора не ожидали, и бросились бежать. Он попытался бросить вслед свою пику, как копье, но не попал.

Раненый паренек зажимал рукой кровоточащее плечо и громко стонал. Возбужденные схваткой «воины» какое-то время молчали, а потом заговорили, перебивая друг друга и обсуждая произошедшее. Николай, осмотрев дротик, наконечник которого был кроме крови запачкан какой-то грязью, понял, что грязь попала и в рану, которую нужно срочно промыть, хотя бы водичкой из речушки. На его призыв расторопный Фрол быстро сделал конус из листа лопуха и принес воды, а Николай, не обращая внимания на крики раненного, рану промыл, и, накрыв листьями подорожника, натуго перевязал чистой тряпкой, которую выпросил у Лукерьи.

Кто-то из «воинов» прокомментировал, что рану надо бы не промывать, а, наоборот, присыпать землей, но Николай ему не ответил. Он и сам, в своем детстве, в ХХ веке, слышал подобные глупости от невежественных людей, а здесь… На вопрос — сможет ли раненный идти, тот ответил, что постарается. Мудрую идею подал все тот же Фрол, который сказал, что надо раненного к его, Фрола, бабке, знахарке, которые такие раны лечит травами, известными только ей, и чем быстрее, тем лучше.

— Парни, вы молодцы, хорошо действовали, а теперь срочно перекусываем, — скомандовал Николай, — и идем назад, отдыхать нам некогда, вы уж потерпите, нужно вашего друга срочно к знахарке.

Перед тем как двигаться в путь, Николай осмотрел место засады, на котором обнаружил следы уже запекшейся крови, и котомку, содержимого которой смотреть не стал, прихватив ее и дротик для доклада князю.

Обратный путь дался тяжелее, так как практически не отдыхали, да и стремительная схватка потребовала нервного напряжения «воинов». Николаю кроме своего копья пришлось нести копье пострадавшего, и котомку разбойников, а дротик он поручил самому крепкому подростку.

Последний километр пути показался самым тяжелым, но дорога здесь была почти прямой, и дружинники, издалека заметив неладное, выслали навстречу всадника, который подхватил пострадавшего и посадил его на лошадь перед собой.

Предупрежденный дружинниками князь, встретил отряд у городских ворот, и, сначала осмотрев своего сына, и, убедившись, что тот не пострадал, подошел к Николаю. — Вот тебе, княже, боевые трофеи, — сказал Николай, протягивая котомку и дротик. — Побили мы разбойников, хотели нас ограбить, да мы не дали, отбились, да еще и ранили их, крови много натекло. Жаль, никого не удалось схватить, они убежали.

— Ну, вы молодцы, постарались, — ответил князь, — теперь эти разбойники зарекутся здесь показываться, и другим расскажут. По чарке бы вам выдать, да не по возрасту, пока обойдетесь, ступайте по домам, отдыхайте. Затем, понизив голос, князь спросил у Николая, как действовал его сын, и Николай ответил, что Василий действовал хорошо, как и все остальные.

Вечером к месту обитания Николая подошел маленький Фрол, который жил по соседству и рассказал, что его бабушка кровотечение у раненого паренька остановила, что он стал чувствовать себя лучше и ушел домой. А потом они сидели и разговаривали до самой темноты. Николай рассказывал о морях и океанах, морских обитателях, высоких, покрытых  вечными снегами горах, об экзотических животных и тропических странах. Любознательный мальчишка хотел узнать обо всем, и пытался выспрашивать подробности.

Некоторое время рядом с ними находилась вдова Лукерья и ее маленькие дети, которым все это было неинтересно, и они просто шептались между собой. — Ну и сказки же ты сказываешь, боярин, — сказала Лукерья и погнала своих детей в избу.

Николай, растревоженный воспоминаниями, долго не мог уснуть, и еще раз попытался связаться с капитаном, но он не отвечал. Было уже совсем темно, но ему пришлось спуститься с сеновала по возникшей естественной необходимости и, немножко побрызгав на себя водичкой, которую он всегда брал с собой на сеновал, в кринке, которую ему выделила хозяйка, попросил водные стихии обострить его органы чувств, чтобы не убиться в темноте. И когда он стал спускаться по лестнице, различая ступеньки, до его обостренного слуха донесся слабый шепот неизвестных.

— Вон он лезет, лезет, — прошептал первый, — давай, врежь ему, Леха.

— Не, я не буду, — послышался ответ, — тебе же велели, а я боюсь, и у меня рука тяжелая, как бы не повредить чего, сказано же было.

— Ну, тогда я сейчас звездану, да по сопатке! — вызвался третий.

— Я вот тебе сейчас звездану! — громко сказал Николай, — рука отсохнет. А ну, марш отсюда! И дружный топот подтвердил, что его указание выполнено. — «И как же они так в кромешной темноте ориентируются?» — подумал Николай, — «я вот без помощи водички никак не могу. По-видимому, в наших организмах за прошедшие века произошли какие-то изменения под воздействием условий окружающей среды, и прежде всего, из-за искусственного, электрического освещения».

Николай долго не мог заснуть, обдумывая произошедшее, будучи абсолютно уверенным, что этих мужичков подослал князь с целью — посмотреть, какова же будет реакция на такой налет, и последует ли божья кара. Было понятно, что своих мужичков князь нисколько не жалел. — «Похоже, князь решил действовать», — подумал Николай, — «и начал разрабатывать какой-то план. Придется и мне готовить свой план».

Он начал засыпать, как послышался шепот женщины, которая поднялась по лестнице, но на сеновал не заходила. — Боярин, боярин! — шептала она, — послушай меня батюшко,  Христом Богом молю, расколдуй моего мужика, он не нарочно. У него рука отнялась, какой же из него теперь работник, пожалей нас бедных. Я вот тебе тут положила последний кусочек сала, все берегла на черный день, да, знать он и пришел сегодня. Возьми, не побрезгуй, а больше у нас ничего и нет, нечем тебя больше отблагодарить.

— Ладно, матушка, ступай, я твоего мужика прощаю, — ответил Николай. — Пусть он три раза повторит вот так: «клянусь на боярина не нападать», и все у него пройдет.

— Дай тебе Бог здоровья, боярин, век за тебя молиться буду! — отозвалась женщина, — ну, я побегу.

— Беги, да не расшибись в темноте! — сказал ей на прощание Николай.

После таких волнующих событий ему долго не спалось, и, еще раз попытавшись связаться с капитаном, он заснул лишь под утро, да таким сном, которые редко к нему приходили, и не забывались после пробуждения.

Он, Николай Исаев, снова на том же, до боли знакомом острове, на том же самом месте возле кострища, на котором он когда-то готовил гремучую ртуть. Но на этот раз он не пытается добыть огонь, так как костер уже пылает ярким пламенем, и для него заготовлена большая куча дров. На сей раз он усердно копает какую-то яму, и его лопата  очень хороша. Она, можно сказать, сама копает, нужно только ее направлять.

Из-за кустов, как и в прошлых случаях, выходит человек и приподнимает шляпу. Да это же его старый знакомый, главный инженер острова, мистер Сайрес Смит.

— О, мистер Исаефф, — произносит он, — здравствуйте, рад вас видеть! Вижу, что вы решили вернуться на мой остров и правильно сделали, это просто чудесный остров. А как вам удалось разжечь костер? Ведь в прошлый раз вы сказали, что мое огниво выбросили.