По одному экземпляру каждого документа он свернул и положил в целлофановый пакетик, поместив туда же свое удостоверение и найденную им зажигалку. Вторые экземпляры документов оставил на столе, частично прикрыв их Робинзоном Крузо. Эта часть плана исполнена, и  можно действовать дальше.

Николай надел свой полушубок, шапку-ушанку, положил в карманы полушубка пачку галет и бутылку с кока-колой, а маленький ножичек — в карман брюк. У него мелькнула мысль — не прихватить ли с собой несколько пачек долларов, но, поразмыслив, решил этого не делать, исходя из того, что американец подумает, что никакой русский не устоит перед долларами. — Да пошел бы ты в одно место со своими долларами, чтоб ты ими подавился! — пробормотал он чуть слышно. Для целлофанового пакета нашлось место во внутреннем кармане пиджака. Все было готово, и можно было выходить.

Николай осторожно открыл дверь, вышел, закрыл дверь и повернул защелку, представив реакцию американцев предстоящим утром. Осторожно ступая, подошел к соседней двери, о которой ему написал Энди, открыл ее, и оказался на площадке трапов, ведущих вверх и вниз. Разумеется, что внизу, в трюме, ему делать было нечего, и он стал подниматься вверх.

На верхней палубе было темно и лишь где-то наверху светились ходовые огни, да отсветы работающих приборов виднелись на стеклах ходовой рубки и фосфоресцировали гребни волн. После яркого освещения каюты и коридора, Николаю пришлось какое-то время постоять, пока его глаза не привыкли к темноте.

Ночь была безлунной и безоблачной и по всему небосклону сияли яркие звезды, и лишь в том месте, где находился остров, у самого горизонта, звезд не было видно. Когда глаза  Николая привыкли к темноте,  он начал двигаться к борту корабля, выбирая свой путь так, чтобы его не смогли заметить из ходовой рубки.

О том, как он будет добираться до острова, он даже не задумывался, исходя из того, что коль скоро, первая часть его плана исполнена, то и вторая будет исполнена ничуть не хуже. А способ передвижения ему будет предоставлен водной стихией.

От края борта крейсера до поверхности воды было никак не меньше шести-семи метров, и, если бы там был бетон, то вряд ли Николай решился бы просто прыгнуть. Он вспомнил известное выражение из книги «Занимательная физика» Перельмана о том, что вода мягкая до тех пор, пока от нее не ударишься. Но ему, с его статусом «Водного Стража», все это было нипочем.

Он перебрался через леер, держась за него, развернулся спиной к кораблю, прошептал: — Водичка, прими меня! —  перекрестился и, оттолкнувшись изо всех сил, чтобы не быть затянутым под винты крейсера, прыгнул вниз.

Николай прыгнул, и морская вода приняла его так, как принимает сетка батута прыгнувшего на нее акробата, плавно погасив скорость, но назад не выбросила, а просто мягко подняла, а он, приподнял голову, сориентировался и начал движение в сторону острова. Самым экономичным стилем — брассом: вдох… мягкий гребок… выдох…

Зимняя одежда, в которой был Николай, нисколько не стесняла его движений, не намокала, и не стала бы, намокнув, тянуть его ко дну. Все это никак не сочеталось с законами физики и самой,  известной человеку природой, но Николай уже давно понял, что человеческий разум изучил ее далеко не всю. Вот, он же общается с капитаном Неустроевым через годы, через расстоянья, а Неустроев даже может созерцать его, Николая, глазами, да и много чего неизведанного ему открылось за последнее время. И креститься он стал перед самыми важными действиями, хотя был атеистом и комсомольцем. Да если бы в  престижном ВУЗе, в котором он учился, узнали бы об этом, он бы моментом вылетел оттуда с «белым билетом». Поэтому, ничему не удивляясь, он продолжил свое движение. Вдох… мягкий гребок… выдох…

Неожиданно на фоне морских шумов Николай услышал какие-то посторонние, цокающие звуки, а перед собой увидел… Да, на фоне фосфоресцирующих волн он увидел посторонний предмет. Да это же плавник, вертикальный плавник! И вот еще один, и еще. Неужели акулы? Вроде бы, на этих широтах их быть не должно, и акулы не могут издавать звуков, они же рыбы.

Нет, это дельфин, дельфины! Они не обидят! Один из дельфинов приблизился к Николаю и подтолкнул его в плечо, издав приглашающий звук, и Николай тотчас понял, что ему нужно делать. Он ухватился за этот вертикальный плавник, а с другой стороны к нему подплыл второй дельфин и тоже подтолкнул в бок, с таким же звуком. Николай схватился другой рукой за плавник дельфина, и они помчались вперед. Ура! В таком темпе, они быстро достигнут острова.

Из-за быстрого движения перед Николаем возник бурун, который начал захлестывать ему рот и нос, и он начал захлебываться, а это значило, что такой способ передвижения явно не годится. И тогда Николай постучал пальцами по спинам обоих дельфинов, и они его сигнал поняли и затормозились. А Николай, отфыркиваясь, перевернулся на спину, поднял большой воротник своего полушубка, и ухватился в таком положении за плавники дельфинов.

Движение продолжилось в прежнем ритме. Теперь возникающий бурун принимал на себя воротник полушубка, и Николай чувствовал себя  вполне комфортно. Дельфины систематически подменяли уставших коллег, не снижая скорости движения. При этом они постоянно переговаривались между собой, и Николай подумал, что они обсуждают, как они ловко действуют и хвалят друг друга.

Ходовые огни крейсера давно скрылись из виду, но приближается ли остров, Николай видеть не мог, так как смотрел в противоположном направлении, лишь изредка бросая взгляд в сторону. В один из таких моментов он заметил, что теперь они плывут вдоль берега острова, который резко обрывается в воду, как у острова, который они торпедировали. — «Ага, понятно», — подумал Николай, — «дельфины ищут такое место, где можно выбраться на берег».

И такое место вскоре нашлось. Дельфины снизили скорость, а затем совсем остановись, что-то прочирикав на своем языке, по-видимому, сообщая, что путешествие закончилось и пора выходить. Николай попробовал опустить ноги вниз и сразу почувствовал ровное дно. Он попрощался с дельфинами, похлопав их по спинам, и осторожно двинулся вперед, на сушу.

— «Вышел сухим из воды», — подумал он,  вспомнив известный фразеологизм, который не зря бытует в народе. Он отряхнулся, сбросив с себя оставшиеся на одежде небольшие капли воды, как это делают собаки, окончательно убедившись, что все сухое. Теперь главная задача состояла в том, чтобы выбраться в темноте на более сухое место.

Берег оказался каменистым, все было мокрое и скользкое, и идти по нему в темноте было равносильно самоубийству, ну, не совсем конечно, но поскользнуться и упасть, сломав себе руку или ногу, было вполне вероятно.

И тогда Николай опустился на четвереньки или, как говорят в народе, на «карачки» и так стал двигаться вперед, в сторону повышения местности, ощупывая ее перед собой. Через некоторое время сырость уменьшилась, а затем совсем прекратилась, и передвигаться стало более удобно. Под руку попалась какая-то палка, и Николай стал ощупывать ей местность перед собой, опасаясь попасть в какую-нибудь яму. И такая яма, а скорее, выемка, вскоре оказалась на его пути. Она была не очень глубокой и, потыкав в ней палкой, Николай понял, что в этой выемке имеется что-то шуршащее, типа сена или соломы.

Осторожно спустившись в выемку, он обнаружил, что это, скорее всего, сухие водоросли толстым слоем покрывающие дно выемки. — «Будем надеяться, что это не логово какого-то хищного зверя», — подумал Николай, — «но я смогу в этом укромном местечке дождаться рассвета». Он разровнял водоросли и с комфортом улегся на них, мгновенно погрузившись в сон.

Изученный моральными нагрузками организм требовал отдыха, и Николай крепко спал в течение всей оставшейся ночи. Лишь под утро, когда начало светать, ему приснился сон. Вот он снова на том же самом острове, возле старого огнища, пытается развести костер с помощью кремня и стального идентификационного жетона, у которого округлый край, и сначала ему нужно этот край заточить, чтобы он стал острым. Для заточки он использует разные камни, которые насобирал на берегу, но все его попытки заканчиваются ничем. — Какую хорошую сталь делают советские сталевары! —  с гордостью произнес он так громко, чтобы его услышали возможные обитатели острова.