— Итак, джентльмены! — продолжил сообщение летчик морской авиации США, Энди Тумми, — я вам рассказал о боях с японскими летчиками, в которых я принимал участие. Да, пока меня самого… не сбили. Теперь я хочу остановиться на тактике авиации Японии, которая имеет следующие особенности:

А) Свободное V-образное построение, при котором двое ведомых находятся позади ведущего, что обеспечивает свободу манёвра и способствует более быстрой реакции на изменяющуюся обстановку. 

Б) Японские лётчики предпочитают нападать сверху, пикируя на цель, а затем стремительно взмывают вверх.

В) Гибкость эскадрилий. Все лётчики в ней, кроме командира, могут довольно свободно менять своё место в строю.

Г) Тактика высотного бомбометания по плотному строю бомбардировщиков противника, используя бомбы с дистанционными взрывателями.

— «О, Господи!» — подумал Николай Исаев, который вел перевод сообщения на русский язык для специально собранных для этого летчиков морской авиации Тихоокеанского Флота. — «Да когда же он закончит, нет уже никаких сил!?».

Какая же Галя умница — ведь это именно она обратила внимание Николая на то, что ему придется переводить на русский язык сообщение американского летчика о воздушных боях с японцами, а это специфическая тема с особой терминологией. И озадаченный Николай, согласившись с Галей, раздобыл в штабе словарь военных терминов, а потом еще, почти два часа, занимался с американцем — уточняя и запоминая термины и выражения.

— А теперь, джентльмены, — никак не мог успокоиться американец, — несколько слов о японских летчиках-камикадзе, которые, как вы, наверное, знаете, являются смертниками.  Их основная тактика заключается в самоубийственных таранных атаках на корабли противника. Отличить самолёты камикадзе довольно просто: перед оперением — белая «боевая полоса», а на руле направления — кана «Цу» («инициал» пилота). И, еще может быть эмблема — череп, парящий над кораблём и волнами. Всегда помните, господа, что камикадзе себя не жалеют и всегда готовы погибнуть, прихватив с собой как можно больше врагов.

Американец осмотрел, притихшую от услышанного, аудиторию. — У меня все, джентльмены, спасибо за внимание! Если есть вопросы — пожалуйста!

Вопросов не было, и адмирал, Командующий Тихоокеанским Флотом, тепло поблагодарил Энди Тумми, пожал ему руку, и, сославшись на занятость, ушел. А оживившиеся летчики стали бурно обсуждать полученную информацию, и пришли к выводу, что лучше всего ее обсудить в буфете, куда и направились, пригласив и Николая, и, разумеется, американца, который с готовностью согласился. Николай отказался, заявив, что очень устал, и что за выпивкой можно обойтись и без переводчика, что американец и подтвердил, пояснив, что в японском плену освоил язык жестов.

А Николай отправился в общежитие,  где присоединился к Ивану Антоновичу и Ивану Васильевичу, обсуждающим текущую ситуацию. Обсудить было что, так как прошло уже два дня с момента удачных испытаний новой торпеды, которая полностью уничтожила довольно большой остров вместе с неполной дюжиной японских боевых кораблей, а реакции Наркомата Вооружения… до сих пор нет.

Особенно сильно переживал он, Николай, так как именно по его приказу был торпедирован еще один японский корабль, хотя СССР боевых действий с Японией не вел, и эта торпедная атака могла вызвать неблагоприятные политические последствия. Так что, было из-за чего поволноваться.

И, вообще, он оказался в роли конструктора современного вооружения совершенно случайно. Нет, конечно, не конструктора — он этому не учился, а в роли физика-теоретика, а конструкции разрабатывали специально подготовленные, опытные люди.

Все началось с его знакомства с капитаном Неустроевым, который оказался командиром особого отряда, прибывшего из будущего для отражения подготовленного фашистами танкового удара, направленного на Москву. И они вместе отражали танковую атаку, в которой Николай подбил из гранатомета (доставленного из будущего) три фашистских танка. А он, Николай Исаев, простой советский парень, красноармеец, оказался единственным человеком, знающим, как устроено оружие, которое в пух и прах разнесло огромную колонну фашистских танков.

И уже на следующий день он оказался служащим Наркомата Вооружения с задачей — оказать содействие в разработке противотанкового оружия, и оно получилось ничем не хуже, чем у капитана Неустроева — легкое, простое и убедительное. Но враги, как и союзники, не дремали, а пытались выяснить секрет, и одна из их попыток чуть не увенчалась успехом, но опытные люди ее пресекли.

И, вроде бы, закончилась на этом его служба в наркомате, но — не тут-то было. Сам Верховный Главнокомандующий и Нарком Вооружения попросили его, да — попросили — разработать оружие, способное разрушать морские форты. И такое оружие было создано и испытано с ошеломляющим успехом. Правда, уже не в первый раз, суть основной идеи ему намекнули во сне — на этот раз литературный герой Жюля Верна, инженер Сайрес Смит.

И еще — его размышления и терзания по поводу использования воды в новом, грозном оружии, привели к тому, что он, Николай Исаев, оказался членом Ордена Водопоклонников со статусом «Водный Страж», который ему, уже неоднократно помогал.

*  *  *

— Да, странно, — заметил Иван Васильевич, — то из наркомата звонят по несколько раз в день, а теперь, будто там все умерли, или заболели. Может быть что-то со связью не в порядке?

— Со связью все в порядке,  — отозвался Иван Антонович, — я заходил на узел связи, спрашивал.

— Может быть, стоит самим позвонить? — предложил Николай.

— Нет, не стоит, — отрезал Иван Антонович. — Не звонят, наверное, потому, что нечего сообщать — нужно нам продолжать испытания, или не нужно. Я так думаю, что после того как наш адмирал выдвинул японцам ультиматум, проходят переговоры между СССР и США и, наверное, пока ни о чем не договорились. Подождем, правда наш коллектив уже измучился от безделья, и, если завтра никаких указаний не поступит, я что-нибудь придумаю, чтобы занять коллектив.

— А давайте, начнем изучать какой-нибудь язык, например, китайский или японский, — предложил  никогда не унывающий Иван Васильевич. — А чего вы так на меня смотрите? — удивился он, — что в этом плохого? Попросим друзей Исаева, я, думаю, они нам не откажут. Начнем с самого простого, например, как сказать: здравствуйте, до свидания, хочу кушать, хочу пить. То есть так, как учат маленьких детей, а не как изучают в школе иностранные языки, начиная с алфавита, так как в этих иероглифах вообще ничего не понять. Давай, Исаев, сходи к своим друзьям, поговори с ними.

— Что ж, знания никогда лишними не бывают, — начал, было, Иван Антонович, но его перебил стук в дверь. — Войдите! — отозвался он.

— Джентльмены, мистер Исаефф! — в помещение ворвался радостный американский летчик Энди Тумми, — какая радость! Мне только что передали радиограмму, в которой говорится, что за мной направляют крейсер американского флота, и он будет здесь уже послезавтра. Вы знаете, когда я впервые представился вашему адмиралу, я попросил его передать в наше посольство в Москве, что вы меня освободили из японского плена, и сообщил ему мой идентификационный номер, который помню наизусть. И ваш адмирал все это сделал. Дай бог ему здоровья! Я так обрадовался, что покинул компанию, которая собралась в вашем баре.

— Вот как! — удивился Иван Васильевич, — неужели за одним человеком пришлют целый крейсер?

— Конечно, — ответил американец, — если потребуется, пришлют целый флот. Я —  гражданин Соединенных Штатов, а государство должно заботиться о каждом своем гражданине, так записано в нашей Конституции.

— «А где же мой жетон?» — лихорадочно подумал Николай, и облегченно вздохнул, нащупав его в правом кармане брюк, и сделал он это вполне своевременно, так как жетон протер дырку и вот-вот мог вывалиться. Когда Николаю вручили жетон, то порекомендовали держать его на цепочке на шее, но у него никакой цепочки или шнурка не было, и он держал его в кармане. В конечном счете, эта его неисполнительность привела к тому, что он смог подать знак, выбросив свой жетон на снег рядом с тропинкой, сделав это незаметным движением. Если бы жетон висел на шее, то сделать это, не привлекая внимания охранников, он бы не смог.