Затем он попытался открутить шуруп, крепящий стул, с помощью своего идентификационного жетона, но шлиц шурупа был слишком узким, и край жетона в него не помещался. Николай вспомнил, что во сне он уже пытался заточить край жетона, но сталь оказалась слишком прочной, и он ничего не смог сделать, а в этой каюте ничего подходящего, чтобы заточить его, он, конечно, найти не сможет.

В этот момент щелкнул замок двери, она открылась, и в каюту вошел человек, стюард в белом кителе, держащий в руках поднос, накрытый салфеткой. А дверной проем загородили два огромных матроса, негры, и Николаю показалось, что их кулаки напоминают огромные кувалды. — Завтрак, сэр! — сказал стюард, — все горячее. Приятного аппетита! Я приду за посудой через полчаса.

— «Ну, и что же мне делать?» — задумался Николай, — «покушать или объявить голодовку? Или меня хотят отравить? Вряд ли? Если бы хотели, сделали бы это вчера, а я им нужен живым». И Николай с удовольствием позавтракал, одновременно рассуждая, и пришел к выводу, что его первоначальный план взломать дверь никуда не годится, так как совершенно непонятно, что он будет делать в случае удачной попытки взлома. Нужно было набраться терпения, узнать планы похитителей и разобраться в окружающей обстановке.

Как только стюард, сопровождаемый теми же двумя мордоворотами, забрал посуду, Николай устроил импровизированную разведку. Он постелил свой полушубок возле двери, выходящей в коридор, и принялся внимательно слушать. Между полом и дверью был зазор величиною в несколько сантиметров, и все происходящее в коридоре было ему прекрасно слышно.

Из обрывков разговоров, проходящих по коридору людей,  Николай узнал много интересного. Так, он выяснил, что крейсер должен был находиться еще, как минимум, две недели в дозоре, но после визита на советскую военно-морскую базу был получен приказ возвращаться на свою базу. И, самое главное, удалось установить связь с Энди Тумми.

Прежде всего, он услышал его громкий и возмущенный голос: — Не надо меня дергать, пожалуйста, я, между прочим, офицер, летчик морской авиации.

— Извините, сэр, я вас не дергаю! — послышался ответ незнакомого человека. — Я пытаюсь вас поддержать, так как довольно сильная качка. И Николай только сейчас понял, что, действительно, наблюдается довольно сильная качка, но он ее, будучи Водным Стражем, не ощущал.

Шаги приближались и, как только, идущие люди достигли его двери, в нее слегка стукнули, и тотчас послышался возглас Энди: — Да, точно качает, как на торпедном катере с экипажем, чуть не потерявшим штаны. О, эта фраза адресована именно ему, Николаю, и никто на крейсере ее никто понять правильно не мог, а Энди знал историю с утраченными экипажем ремнями.

И Николай, не раздумывая, так же слегка стукнул по двери в ответ, и получил ответный стук. Есть! Контакт установлен, а это значит, что Энди знает, где находится Николай, и он является его союзником. Ура! Ура!

— И чего меня сопровождать в туалет, как арестованного? — слышался голос удаляющегося Энди.

— Таков приказ, сэр, чтобы вы не заблудились, сэр, — отозвался сопровождающий, которого теперь было едва слышно, а это значит, что коридор длинный.

Николай продолжал внимательно слушать, и, как только, до него донесся звук идущих в его сторону, тяжелой поступью нескольких человек, мгновенно вскочил и повесил свой полушубок на место. И сделал он это время, так как щелкнул замок и в его каюту вошел человек, предлагавший ему перейти на службу США. Он закрыл дверь, а сопровождавшие его два бугая остались за закрытой дверью. И еще Николай окончательно утвердился в том, что замок открывается без ключа — обычной защелкой.

— Доброе утро, мистер Исаефф! — произнес он. — Как вам спалось? Вас уже покормили?

— Да, все хорошо и покормили замечательно, спасибо.

Человек подошел к столу и стал рассматривать лежащие там бумаги. — Я так понимаю, что вы пока решение не приняли? — спросил он.

— Да, я пока думаю, —  спокойно ответил Николай. Он прекрасно осознавал, что в данной ситуации ему нет смысла возмущаться, протестовать и выдвигать свои требования.

— Ну что ж, продолжайте думать, и я уверен, что вы примете правильное решение. Я, собственно говоря, пришел, чтобы сделать вам подсказку. Он уселся в кресло, протянул руку под столешницу и что-то там нажал.

«Проверка работы… один, два, три» — раздалось из задрапированной тканью коробки, и Николай понял, что это просто малогабаритный репродуктор, непохожий на привычные картонные тарелки.

— Приготовитесь, Исаефф, и слушайте внимательно, — сказал человек и снова что-то нажал.

«Я, Николай Исаев», — послышалось из громкоговорителя, — «познакомился с американским крейсером и мне все на нем понравилось. Я решил перейти на службу в США. Я буду честно служить моей новой родине».

Если бы на месте Николая был красноармеец, призванный из глубинки, он бы принял эту речь за чистую монету. Но Николай сразу понял, что весь их вчерашний разговор в каюте командира крейсера был записан на магнитный носитель, а потом человек, хорошо знающий русский язык, смонтировал из записи эту речь. Это было абсолютно понятно из  щелчков на местах стыков и шумов, которыми пытались прикрыть, например, неправильные падежи. Разумеется, что при передаче данной записи по радио, да еще и с добавлением небольших помех, это его заявление может прозвучать правдоподобно.

— Вы все поняли? — спросил его мучитель.

— Да, я все понял. А можно еще раз прослушать?

— Нет, в этом нет необходимости, вы все уже поняли. Хочу добавить, что через некоторое время после передачи этого вашего заявления по радио, с вашей военно-морской базы сообщили, что ваш адмирал хотел бы с вами поговорить, но мы дали ответ, что вы говорить отказались. Так что вас там теперь считают изменником и предателем, а нам хорошо известно, как у вас поступают с такими лицами. Теперь у вас обратного пути нет,  Исаефф.

— Да, я это понимаю, — ответил Николай.

— Коль скоро вы это понимаете, принимайте решение. Не скрою, прежде всего, нам хотелось бы узнать конструкцию торпеды, которой вы уничтожили остров. Вы же должны понимать, что лучше это сделать добровольно, чем под принуждением.

— Да, я это осознаю, — ответил Николай, — и даже знаю стимулы для несговорчивых людей. Это, например, дыба, испанский сапог или гаротта, а японцы применяют молодые побеги бамбука.

— Приятно иметь дело с умным человеком! Принимайте решение!

— Да, я его приму, но мне нужно еще подумать.

— Хорошо, думайте, у вас в запасе еще более двух суток, пока мы не прибудем на нашу базу, и я надеюсь, что мы с вами договоримся. Может быть, у вас есть какие-нибудь просьбы?

— Можно ли погулять по кораблю, или, хотя бы, по коридору?

— Нет, это исключено, я опасаюсь, что вы можете совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Что-нибудь еще?

— Да, в таком случае, можно ли предоставить мне какие-нибудь книги для чтения, а то я здесь за двое суток с ума сойду от безделья.

— Да, это можно. Что-нибудь конкретное?

— Да, что-нибудь простенькое, скорее всего, для детей, например, Робинзона Крузо.

— Но это же детская книга! — удивился незнакомец.

— Как раз и хорошо, потому что для более серьезных книг моих знаний английского языка явно недостаточно.

— Книги вам принесут в ближайшее время, — сказал незнакомец, вставая, — а вы, не теряя времени, размышляйте и принимайте правильное решение.

Книги доставила та же парочка огромных моряков-негров. Один из них зашел в каюту и, молча, положил книги на стол, а второй оставался в дверном проеме, блокируя его. Это были несколько произведений американского писателя Марка Твена и Робинзон Крузо —  по просьбе Николая. В его разуме до сих пор сохранялся неведомый облик какого-то острова, и первым делом он открыл Робинзона Крузо, восстанавливая в памяти прочитанное в детстве.