Капитан ответил мгновенно: — Привет, Исаев! Ну, и куда ты опять вляпался?» —  прозвучало в разуме Николая.

— Меня, товарищ капитан, сначала схватили американцы, я сбежал, попал в плен к японцам, меня спасли китайцы, китайцев убили и теперь снова приближаются японцы.

— «Ну, ты даешь, Исаев», — расхохотался капитан. — «На такое, по-моему, кроме тебя, больше никто не способен. Я все понял, ты пока осмотрись и помолчи, а я сейчас все быстро прокачаю с помощью моего Ивана Ивановича, Искусственного Интеллекта».

С японского сторожевика, тем временем, спустили шлюпку, и она,  на веслах, стала приближаться к жалкому, дрейфующему суденышку. На носу шлюпки стоял офицер с саблей и Николаю показалось, что он похож на помощника капитана того японского сторожевика, который они пощадили, и не стали торпедировать. — «Да», — мелькнуло в разуме Николая, — «бывает и так, что твоя добрая воля идет тебе же во вред».

Шлюпке оставалось преодолеть не более десятка метров, когда в разуме Николая, наконец-то, раздался голос капитана. — Исаев, ты же знаешь, что история развивается по спирали; вот, и  возможный пространственно-временной канал тоже находится в такой зависимости. Поэтому в данный момент я могу перебросить тебя только в средневековье, в допетровскую Русь. Это единственный вариант, куда ты можешь прибыть, как посланник Высших Сил, чтобы разобраться с возникшей там проблемой, связанной с водой. Без очевидной причины тебе, современному человеку, там будет очень непросто. Да, кстати, чтобы ты там смог выжить, наш Орден наделяет тебя некоторыми дополнительными свойствами, сам разберешься. Ну, как, согласен, Исаев?

— Конечно, согласен, товарищ капитан, другого варианта нет.

— Ну, тогда держись, тебя с непривычки потрясет и помотает. Ты уж не подкачай, разберись там, что к чему. Пока, до связи! Оттуда она будет не очень устойчивой, помни об этом!

— Я постараюсь, товарищ капитан!

Последнее, что видел Николай с борта жалкого суденышка, было ошарашенное лицо японского офицера, забирающегося на палубу, а затем его закрутила какая-то спираль, и он отключился.

Ощущение окружающей действительности приходило постепенно, и какими-то рваными, сменяющими друг друга, кусками. Сначала это было пение птиц, затем запах нагретой земли и травы, и ощущение ласкового, согревающего солнышка.

— «С какой это стати здесь, в море, пахнет землей и травой?» — подумал Николай, — «да еще и птички поют. Чудно! И куда подевалось палуба?» Он продолжал размышлять, пытаясь понять происходящее. К нему, находящемуся на китайском суденышке, приближался японский, торжествующий офицер, готовясь схватить его, Николая, чтобы подвергнуть своим, изощренным пыткам. А что же было потом? Ах, вот! Его старый друг и кумир, капитан Неустроев, куда-то перебросил его, Николая по пространственно-временному каналу, и теперь с этим нужно разобраться.

Николай осторожно открыл глаза — передним ним были полевые цветы, незабудки, которые так любила его бабушка, а далее — поляна, на которой он лежит на левом боку, но лежать очень неудобно. И Николай,  с трудом пошевелив руками,  понял, что они так и остались связанными. Да, он находится в другом месте, и под ним уже не палуба, а земная твердь — веселая поляна с красивыми зелеными кустиками, а в вышине —  бирюзовое небо, на котором, не торопясь, плывут белые, кучевые облака. Красота, если бы не это связанное положение!

Николай попытался сесть, но, со связанными руками и продолжающейся небольшой слабостью, это ему не удалось, и он решил еще немного полежать, погреться и послушать птиц. Вдалеке, сзади, куда он не мог посмотреть, послышались какие-то голоса, но, на каком языке говорят, пока было непонятно. По-английски? По-японски? По-китайски?

Господи, да это же русский язык! Так говорит «рязань косопузая», и Николай вспомнил, как капитан сказал, что перебросит его в средневековую Русь.

Голоса приближались: — А я тебе говорю,  — это явно был голос мальчишки, а не взрослого мужчины, — что он не пришел, а упал с небеси, я как раз сюда смотрел — его не было, а потом, бах, и он уже здесь лежит.

— Интересно, он бог или ангел, раз упал с небеси? — подхватил другой голос.

— Сейчас посмотрим, поглядим ему в рожу, — это был прорезающий басок более старшего мальчишки.

— Глядь, а у него и руки связаны, — добавил кто-то, — может, от беглый разбойник.

Ватага мальчишек, а было их человек семь-восемь, появилась перед взором Николая. Было им лет по десять, и все они были без штанов, в коротких, выше колен, хламидах, похожих на сарафаны. Лишь на одном мальчике, которому было лет двенадцать, были бесформенные штаны-портки, на ногах — аккуратные сапожки. Остальные мальчики были босиком. У всех были головные уборы, в руках — небольшие лукошки, а паренек в сапогах держал палку.

— Ты ему в рожу-то ткни палкой, Васька! — подсказал какой-то доброхот, — если он человек — заорет, если разбойник — будет ругаться по-черному, а если бог или ангел, то ему ничего не будет.

— Я вот тебе ткну! — ответил Николай,  чувствуя в себе уверенность, — только попробуй, рука отсохнет.

Мальчишка в сапогах приблизился и начал неуверенно подносить палку к лицу Николая, по-видимому, опасаясь, и это было правильно, так как палку он бросил, и, схватившись левой рукой за правую, заголосил: — Усыхает, усыхает, больно, он колдун.

— Ну, что будешь тыкать? — спросил его Николай.

— Не буду, дядька, не буду, расколдуй меня, чесслово не буду!

— Ну, смотри, парень, — сказал ему Николай, — ты дал честное слово, не забывай об этом. А теперь, ребята, послушайте меня внимательно. Я не разбойник, не бог и не ангел, а человек, но не совсем обычный. Меня сюда послал Бог, чтобы я разобрался с тем, что тут у вас произошло, да по пути меня схватили узкоглазые люди… 

— Да нешто бывают такие люди? — перебил его паренек, который, судя по голосу, уверял что он, Николай, свалился с неба.

— Ты, парень, меня не перебивай, бывают. Так вот, они связали мне руки и стали меня пытать, но я им ничего не сказал, а злой узкоглазый хотел отрубить мне голову, да Бог отвел его удар в сторону, и он отрубил мне только вверх шапки, и даже немного волос. Бог меня спас и поэтому я и прилетел сюда с завязанными руками, точно свалился с неба. А теперь вы освободите меня, а потом все расскажете.

— А чего они от тебя хотели, дядька, эти узкоглазые люди? — спросил тот же, заинтересовавшийся мальчик.

— Они хотели, чтобы я показал им дорогу сюда, к вам, чтобы здесь вас убивать, грабить и уводить в полон. Ладно, ребятки, хватит болтать! Давай-ка, ты, Василий, ты всех постарше, развяжи мне руки.

— Ну, вот еще! — отозвался мальчик в сапогах, — даже не подумаю, нашел дурачка.

— А ему, дядька с небеси, не по чину, — прокомментировал паренек, которого Николай уже приметил.

— Это почему же?

— А он сын князя, делает только то, что сам захочет, или что его тятя прикажет, а чужие указания выполнять не будет.

— Тогда ты развяжи! Как тебя зовут?

— Мамка называет Фрол, а тятя говорит Хрол.

— Значит, Фрол. Давай-ка, Фрол, постарайся!

Мальчик подошел, присел за спиной Николая и попытался растянуть узлы сначала пальцами, а потом зубами. — Нет, дядька с небеси, не получается, очень сильно затянуто.

— Ну, тогда нужно разрезать.

— У меня, дядька, нечем разрезать.

— У меня, Фрол, есть ножичек в кармане брюк, в правом. Доставай!

— Какой, дядька, крюк, я не понял!?

— Да не крюк, а брюк, в кармане портков, давай, доставай смелее!

Мальчик засунул руку в карман брюк. — Дядька, здесь какой-то кругляш и маленькая штучка, а ножика нет.

— Ты кругляш-то не трогай, а эту штучку доставай, это ножик.

— Да какой же это ножик, дядька! — удивился мальчик, — это просто какая-то железячка.

— Это ножик, маленький. Там сбоку есть небольшая выемка, ты ее ногтем зацепи и потяни.