— К советнику, к советнику, поехали! — радостно ответил Николай, понимая, что советнику он все сможет объяснить.

— Тогда, посли! — скомандовал командир. — Недалеко, потома поплывем.

— Как же я пойду, когда у меня ноги связаны!? — возмутился Николай.

Китаец, ничего не говоря, достал из кармана складной нож и разрезал путы на ногах,  но на просьбу освободить руки ничего не ответил.

Первые шаги Николаю дались с трудом, так как ноги затекли, но постепенно он разошелся. Уже на ходу ему на шею повесили одну из японских винтовок и, как он почувствовал, привязали к связанным за спиной рукам какую-то веревку, которая по ходу движения показала свою полезность. На неровной тропинке Николай частенько спотыкался, и, если бы не держащий его за веревку, идущий сзади китаец, то он непременно падал бы лицом на камни.

Каменистой дорогой шли минут пятнадцать, и разговорчивый командир китайцев, не теряя времени, продолжил разговор с Николаем, пристроившись к нему сбоку. — Скази, Исай-Хуц, ты плавда был класноалмейцем?

— Да, я был красноармейцем.

— Ты была на войне, в боях?

— Да, был, — ответил Николай, — мы защищали Москву.

— Интелесно, как зе вы воевали? Вот мы понасялу действовали так, как нас усили наси сталые командилы. Они говолили, сто смелый солдат идет впелед в атака, и нисего не боится. Мы сплашивали пло пуски и эти сайтан-машин, котолый быстло-быстло стлеляет. Нам говолили, что пуски нузны только тлусам, а смелый солдат белет меч или лужье со стыком и идет в атаку. Мы посли в атаку, а японец стлелял из пусек и сайтан-машин, и наси люди падали совсем мелтвые, а мы смело сли впелед, и нас было все меньсе и меньсе, а потом совсем нисего, и тогда мы смело упали, заклыли глаза и уси, и лезали, а японцы взяли в плена. А всех насих ланеных добили стыками. И китаец тяжело вздохнул.

— Сталински советсик, — продолжил он, — усит, что сначала надо лазведка, потом пуски, а есе луцсе, и танка, а только потома смелый солдат идет атака. Сегодня мы така и действовали — снасяла лазведка, потом атака. Как ты думаесь — мы сегодня хоросо воевали?

— Да, хорошо, молодцы! — ответил Николай, — только при стрельбе из автоматов впустую потратили очень много патронов. Стрелять нужно короткими очередями, и поправлять прицел.

— Да, нам и советсик так говолил, но наси бойцы говолят, сто как наснешь стлелять, так не остановиться. Надо уситься. А я сам холошо стлеляю из винтовки, я еся самый меткий, я этому извелгу плямо в глаза попал. Советсик сказал, сто я настоясий сапел.

— Снайпер, а не сапер! — поправил его Николай.

— Да, снайпел, все влемя путаю, — согласился китаец.

Транспортным средством партизан оказалось утлое рыбацкое суденышко, размером меньше торпедного катера и, как только, все в нем разместились, затарахтел двигатель, и суденышко отправилось в путь.  После торпедного катера  Николаю показалось, что они двигаются, как на волах, хотя командир сказал, что скорость хорошая и часа через два они прибудут на место.

Николай в очередной раз попросил его развязать руки, но китаец ответил, что он ему не доверяет, не знает, что у него, Николая на уме, и поэтому развязывать не собирается. Суденышко отошло от острова примерно на километр, когда оттуда донесся звук сирены.

— Патлуль обналужил убитых, — пояснил Николаю командир, — в галнизоне подняли тлевогу, но нам уже не стлашно, так как фолт еся на длугой столоне, и пока они сюда датасят пуски, мы далеко отойдем. А военного колабля, как сообщила  наса лазведка,  здеся сегодня нету.

Да, партизанская разведка все доложила точно, и военного корабля при гарнизоне острова не было, но он появился с другой стороны, и первым заметил его, как ни странно, Николай. Шкипер суденышка, он же и рулевой, смотрел в другую сторону, второй член экипажа, моторист находился в кокпите, а китайские партизаны, которые не были моряками, дружно и весело обсуждали проведенную операцию.

— Вон, корабль на горизонте, смотрите! — сообщил Николай командиру, который передал новости шкиперу, который, повернув голову, подтвердил, что корабль действительно появился, но что это за корабль пока не рассмотреть.

— Да посмотрите же вы в бинокль! — предложил Николай командиру партизан, — что так-то глаза пялить?

Командир достал бинокль из футляра и стал смотреть. — Я не сибко лазбилаюсь, сто это еся за колабль, мозет быть лыбацкий...

— «Да уж, наверняка, не американский крейсер вернулся», — подумал Николай с нехорошим предчувствием, и попросил дать ему бинокль.

— Ись, какой ты хитлый дыня! — отреагировал китаец, — хосесь стоб я тебе луки лазвязал, не выйдет. Я биноклю поделжу, а ты посмотлишь.

Он помог Николаю встать на ноги, и поднес к его глазам бинокль. — Ничего не вижу, нужно отрегулировать, а я не могу, — сказал он командиру.

— Я сама отлегулилую, — ответил китаец, — ты говорлить, а я клутить. Больно стукнув несколько раз окулярами бинокля по глазным впадинам Николая, он все-таки умудрился бинокль отрегулировать.

Нехорошее предчувствие не обмануло, и Николай сразу узнал знакомый корабль, который, несомненно, двигался в их направлении. — Это новейший японский  быстроходный сторожевик с броневой защитой и автоматическими, скорострельными пушками, — сообщил он партизанам. — Сейчас он нас разнесет в пух и прах, помолиться не успеем.

— Нисего, — ответил китаец, — мы еся смелый солдат, мы не боимся, главное, мы успеть выполнять задание, а сейсяза дадима японсу бой, — и он отдал команду своим партизанам, которые начали заряжать свое оружие. — Мы показем, как воюет и умилает смелый китайский солдат. А ты боисься, Исай-Хуц?

— Я боюсь, не хочу умирать, тем более, со связанными руками. Вы бы мне руки-то развязали, и я бы тоже стрельнул из японской винтовки, хотя не вижу особого смысла стрелять по броне.

— Смысла еся. Японза увидит и будет боясса смелый китайский солдат. Нассет твои луки я подумать.

К удивлению Николая, сторожевик огня из орудий не открывал, а продолжал неуклонно приближаться. Китайский командир подал команду, и партизаны открыли огонь из винтовок и автоматов по бронированному кораблю, не причиняя ему никаких повреждений, так и не развязав руки Николая. Неожиданно  из спины шкипера, стоящего за рулем,  брызнула кровь, и он повалился на него, повернув, и суденышко начало разворот. На возникший шум из кокпита высунулся моторист, который тотчас упал назад, что-то там нажав, двигатель заглох, и судно начало терять ход. Один за другим, партизаны прекращали двигаться, роняя свое оружие.

— «Да это же безнаказанно стреляют снайперы из-за брони  сторожевика», — догадался Николай. — «Неужели они хотят выбить экипаж и захватить это жалкое суденышко».

В этот момент стоящий рядом с ним командир партизан упал, получив пулю в голову. Он попытался что-то прошептать Николаю, но не смог, закрыв глаза. Все было кончено. Экипаж суденышка и партизаны погибли от метких выстрелов с японского корабля. Пули пощадили лишь Николая, но стрельба прекратилась, как только упал последний, оставшийся в живых командир.

Теперь можно было не сомневаться, что сторожевик прибыл не за суденышком, а за ним, Николаем, которого хотят взять живым. Значит, раненные на острове японцы, которых так заботливо перевязали эти китайцы-доброхоты все рассказали и от него снова начнут требовать деньги, а также выяснять причину получения крупной суммы. А под изощренной японской пыткой, как точно знал Николай, расскажешь даже то, чего и не знаешь, а допускать этого никак нельзя.

— «Эх, были бы руки свободны, можно было бы застрелиться, оружия полно», — подумал Николай. — «Разве что утопиться, да водная стихия, зараза, не позволит. И что же делать?»

А ведь такая ситуация у него уже была, когда он был на волосок от смерти, и тогда он попросил помощи, и его спасли. Может быть, и сейчас попробовать? — «Чем черт не шутит, попробую!» — решил Николай.

— Товарищ капитан! — взмолился он в своем разуме. — Капитан Неустроев, помогите, спасите, меня захватили японцы, будут пытать!