Еремей удивленно переглянулся со своим спутником. Прожив в Крапивине, почитай, двадцать пять годков и за эти годы, особенно со времен службы у Раздольновых исколесивший всю волость вдоль и поперек, ни о какой заимке в этой стороне он и не слышал. Спутник тоже покачал головой.

- Да нет тут хуторов никаких... - начал было Еремей, но Игнат перебил его.

- Да она не по эту сторону Черной, по ту, - и махнул в сторону Леса. - Почти на опушке.

Еремей поежился. О Лесе он слышал много всего. Хоть и за последние годы ничего страшного оттуда не выходило, народ приписывал это силе сельского колдуна, но Еремей в том сомневался, все-таки не под силу одному человеку с Темной Силой в одного меряться, ежели он не Иисус Христос, конечно, наверняка, просто совпало. Но о Лесе он слышал, и вполне себе его побаивался.

- Дык в лесу нечисть всякая... - выразил опасения начальника Андрюха, его товарищ и сменщик.

- Может и есть, - пожал плечами Игнат. - Да только там тын хороший и дом с печью есть. А тут, чую, пурга собирается. Как вчера была. Как бы не замерзнуть.

Мужики опять переглянулись. Еремей, при всем своем нежелании, склонен был согласиться со здоровяком, на улице стремительно холодало, да и окрепший ветер начинал уже играть поземкой. Глядишь, и вправду до настоящей бури к ночи разгуляется. Но идти в Лес было откровенно страшно.

- Слушай, Ерем, - продолжал подгонять приказчика попутчик. - Ты это, ежели сам не поедешь, притормози лошадку, я спрыгну. Спасибо за то, что подвез, но я дальше пехом доберусь. Утром же посветлу.

- А .... была не была, - махнул рукой Еремей. Не доедут они. Кони и так уже сипят, из последних сил выбиваются, еще немного таким аллюром и загнать не мудрено. А до поселений еще бежать и бежать. - Коней-то там есть где укрыть?

- Был там сарай, да и подклет хороший, - облегченно расплылся в улыбке Игнат. Еремея опять кольнуло подозрение, а не тать ли это, который их, дураков, в засаду ведет, но он отмел их. Не тот тракт был, чтоб на нем лихим людям промышлять. Да и время года не то. Зимой только на самых оживленных большаках, где сани, словно в столице, одна за другой носятся. А тут любые разбойники мигом с голодухи попередохнут еще до Рождества.

Притормозив, и подождав вторые сани, Еремей объяснил сидящим в них ситуацию. Те, конечно же, занервничали и даже подумывали бросить караван и дальше ехать уже вдвоем, но Игнат на дальнем лесу высмотрел крупные четырехногие тени, глазастый черт оказался, и все-таки решились. Развернувшись влево, и найдя удобный подъем, они по целинному снегу двинулись в сторону обещанного укрытия. Ехали тяжело, конь, даром что длинноногий, увязал в снегу почти по самое пузо. Да и сани тоже еле тащились, пришлось нацепить снегоступы и спрыгнуть, чтоб и так уставшую скотину не мучать, и брести рядом. Благо, до места, по словам Игната, по крайней мере, было недолго.

Ветер и вправду крепчал. Не прошло и часа, как он, оправдывая самые мрачные предсказания, "положил" падающие с неба хлопья почти вдоль горизонта. Стремительно стемнело. Еремею было совершенно непонятно, как во всем этом белесом кошмаре Игнат находит дорогу, но вел тот уверенно, словно по компасу. И на удивление точно, поскольку не прошло, кажется, и часа, как путники миновали опушку древних сосен и вступили под полог древнего страшного Леса. Идти сразу стало полегче, поскольку могучие кроны, пусть и сейчас без листьев, но все равно переплетенные в плотный навес, ослабляли как ветер, так и снег. Некоторое время спустя из темноты вынырнули выгоревшие бревна ладного частокола.

- Матерь божья, - пробормотал Еремей, вытаскивая руку из рукавицы и проводя ей по выбеленным временем доскам. - Это ж сколько оно тут стоит?

- Не знаю, Еремей, - Игнат, не смотря на вой ветра и расстояние, легко услышал обращенный даже не к нему вопрос.- Я его по осени нашел. Дровишек поднатаскал, стены проконопатил, крышу слегка подправил, протекала кой-где.

Еремей покачал головой. От одной только мысли о том, что они перешли Черную в этом месте, его продирал озноб. А уж ночевать в забытой богом избушке... Даже один раз, даже зимой, когда, как известно, большая часть обычной нечисти заваливается спать, даже в компании сразу четверых товарищей с пищалями, и то он трусил неимоверно. А если верить Игнату, так он же тут обустраиваться вздумал! Жуть сплошная. Этот космач либо безумен, либо совершенно бесстрашен.

- А как же нам туда попасть, Игнат? - удивленно спросил он, втайне надеясь, что спутник грустно разведен руками и скажет, что прохода нет, придется уходить обратно на тракт. И пусть там мороз, пурга и волки, но эта странная заимка вызывала у приказчика куда большую оторопь, чем он готов был признать даже самому себе. Но нет, чуда не произошло.

- Ты по кругу езжай, Еремей, - ответствовал Игнат, подходя к палисаду. - Посолонь двигайся, пока в ворота не упрешься. Они там мощные, не пропустишь. Я их изнутри запер, когда крайний раз уходил, чтобы зверье всякое внутрь не забралось, не натворило там беды.

Примерившись, Игнат ловко подпрыгнул локтя аж на три, и это с места, да с сугроба, и зацепился руками в меховых рукавицах за край частокола. Одним мощным рывком он перебросил свое крупное тело через забор.

Некоторое время оба мужчины внимательно смотрели ему в след, не делая попытки даже двинуться куда-либо.

- Может, ну его, Еремей Тимофеевич? - неожиданно спросил дрожащим голосом Андрей, подмастерье в лавке и спутник приказчика. - Не по себе мне чегой-то... Игната мы до дома довезли, он до утра не пропадет. Он и сам просил же... Жутко тут, тяжко.

Если уж говорить, как на духу, то Еремей был полностью согласен со своим младшим товарищем и, наверное, бы позволил ему уговорить себя, уж очень странным с каждым мгновением становился их случайный попутчик и в слишком поганые место они по его почину забрели, не место тут православному христианину, ох не место. Но тут где-то за спиной, за завесой уже вовсю распоясавшейся пурги злобно завыли волки. Сперва один. По басовитому гудению Еремей предположил, что это была весьма здоровенная зверюга. Мгновением после к нему прибавился второй. Столь же близкий, казалось, буквально за вон за тем раскидистым деревом, но только значительно правее. Еремей выругался.

- По бокам обходят, - злобно процедил он сквозь зубы и повернулся к Андрею. - Поехали, что столбнем стоять? Все равно выбора нам не оставили, тварюги.

Слегка дрожащими руками подмастерье натянул поводья, и сани двинулись налево вдоль забора. Испуганно вжав голову в плечи, Еремей каждое мгновение ожидал, что вот-вот и за спиной раздастся яростный рык и перепуганная волчьим присутствием лошадь без разбору рванет куда-нибудь в чащу, перевернув сани и бросив их несчастных наедине со смертельной опасностью. Но, странное дело, волки так и не появились. Пройдя примерно с полсотни саженей вдоль частокола, караван натолкнулся на ворота с одной всего одной приоткрытой створкой, достаточной, впрочем, ширины, чтобы прошла упряжка.

За воротами стоял, тяжело дыша и опираясь о крыльцо, Игнат. Усилия, которые он потратил на то, чтобы открыть воротину явно оказались даже для его недюжинной стати чрезмерными. Еремей, который заглянул за открытую створку и увидел, какой сугроб собрала она, вообще готов был побить об заклад что обычному человеку такое не под силу. Разве что богатырю какому из бабкиных сказок.

- Вот же зверюга, - восхищенно пробормотал рядом Андрей, явно подумав о том же. - Да на таком пахать мало, силищи-то...

Двор был завален снегом, пусть и меньше, чем окружающий перелесок, и в нем явно никого уж давно не было, но все строения, в том числе и закрытые стойла на дальнем его краю были вполне исправны и ладны. Перекинувшись с Игнатом и товарищами в другой упряжке, Еремей принял решение коней распрячь, не гоже им всю ночь под хомутом стоять, и так умаялись. Сена, конечно, не было, не запасал на зиму никто, но у самих путешественников кой-чего имелось про запас на случай неожиданной ночевки, а потому было чем покормить измотанную животину. Этим они с Андреем и занялись, поручив оставшимся спутникам помочь Игнату растопить печь в доме. Благо, дров было навалом, с осени космач натаскал достаточно валежника в пустующий в отсутствие хозяйства подклет. И когда уставшие и замерзшие мужики поднялись в горницу, их ожидало теплое и даже почти уютное жилище.