- Малафья,говорю тебе, не просто так, не само собой молоко у коровы пропало! - горячо доказывала самая молодая из дворовых крестьянок, кажется ее звали Марфой. - Ворует его кто-то, вот те крест!
- Не мели глупостей, - отвечала ей собеседница, женщина возрастная и от того куда более стененная. - Кому молоко-то из-под коровы воровать потребно стало? Да и мой вчера после приезда барина обходил все, заперто было, не ходють тут чужие...
- Мелю не мелю, - не успокаивалась молодая. - А молоко пропадает. И у разных коров! Сегодня у Рыжухи, вчера у Сивой, а третьего дня у Сойки. Ой, извиняйте... - последнее относилось уже к вышедшему на крыльцо Архипу. Стрельнув в сторону колдуна серыми глазами, Марфа подобрала два накрытых тканью ведра, видимо с парным молоком и проскользнула мимо него в дом. Архип хотел было догнать и расспросить про коров подробнее, но из дверей уже степенно выплыл Пантелеймон, и они, не медля, отправились по делам.
Впрочем, далеко идти-то и не пришлось, кузнецовский дом по старой традиции стоял совсем рядом, на главной и единственной площади деревни. Совсем неподалеку от барского. Крепко сбитый, украшенный изразцами, с пристройкой, в которой и была кузница, он производил крайне благоприятное впечатление. Кузнец ждал на улице, облокотившись о плетень. Широкоплечий, одетый в телячий яргак, из высоко закатанных рукавов которого выглядывали запястья толщиной с архипову голень, мрачный, словно туча, белобрысый мужик гостей встретил без особой приязни:
- Здрав будь, Игнат Иванович, - поприветствовал его помещик, протягивая руку. - Не буду повторяться, зачем мы пришли, мой мелкий должен был тебе передать.
- Передал, Пантелеймон Аркадьич, - кузнец ответил и, не глядя, сжал предплечье барина. При этом взглядом неотрывно буравя Архипа. - Сказал, будете детей колдовскими путями искать. Значит, ты колдун, - сказал он, подавая руку первым. Как только Архип ответил на пожатие, он ощутил, словно его рука попала в стальной капкан. - Скажи мне, колдун, - взгляд его карих глаз был пронзительным. - Есть надежда, что ты найдешь внука живым?
Архип и не подумал отвести глаза, прямой и честный подход кузнеца ему понравился.
- Меня зовут Архип, кузнец, будем знакомы. А что касается твоего вопроса, Господь мне свидетель, Игнат, я хотел бы ответить тебе на этот вопрос, но не знаю. Слишком много времени минуло. Но даю слово, что до тех пока не найду детей живыми или мертвыми, рук не опущу.
Могучий кузнец, казалось, уменьшился в размере при этих словах, словно мех, из которого спустили воздух.
- Спасибо за честность, Архип, - ответил он, выпуская руку колдуна. - И спасибо на добром слове. Мы с дочерью готовы ответить на любой вопрос, лишь бы помочь, - И он посторонился, пропуская гостей.
Дочь у кузнеца была ему под стать - что называется, гвардейского роста, широкоплечая и широкобедрая. Заплаканная и подавленная, она не сидела сиднем, но в очередной раз что-то убирая в и так идеально сверкающей светлице. Увидев вошедшую делегацию, хозяйка отложила дела и уселась на лавку, потупившись. Рядом, приобняв, уселся и молодой мужик столь же внушительных пропорций, что и Игнат. Видимо, муж и, по совместительству, подмастерье кузнеца.
- Авдотья, душа моя, - пробасил Игнат. - Это Архип, из Крапивина, его Пантелеймон Аркадьич привез, чтоб в горе нашем помочь. Расскажи ему все, что знаешь, будь добра.
Женщина женщина подняла взор на Архипа:
- Как скажешь, отец... А вы... вы найдете его?
- Найду, - уверенно заявил Архип. - Костьми лягу, но найду. Крестом клянусь.
Правду можно говорить мужику, как бы нелицеприятна она не была, но женщине в горе надо дать надежду. Даже если эта надежда призрачна. Пусть надеется, хуже от этого никому не будет. И, как он и надеялся, от этих слов мать слегка приободрилась. Она утерла выступившие было слезы и прикрыла глаза, вспоминая все события ной ночи. Архип не торопил, чем больше он услышит, тем больше вероятность, что сумеет помочь.
- На самом деле, дядь Архип, - ишь ты, сразу Дядька, - мне и рассказать-то особо нечего. Богдашка в ту ночь беспокойно спал. Кричал постоянно, ворочался. мужикам спать не давал. Никакого сладу не было. Как отойду, так в крик сразу. Ну я у зыбки за полночь просидела уже, умаялась и уснула. Проснулась от шума какого-то. То ли скрипа, то ли звона какого. Гляжу, - она замолчала, подавив всхлип. - А зыбка-то и пустая. И сынишки нигде нет. Я в светлицу-то выбежала, думала, он выбрался и сам ножками своими пополз куда. А там темно. Только из открытой печки свет. Я всю избу осмотрела, под лавкой, у печи. Нигде не было. Тогда и мужиков разбудила. Мы вместе уже все перевернули, до утра искали. Нигде и следа...
- Стой! - прервал ее Архип. Он вскочил со стула и начал нервно бегать по комнате, старясь понять, от каких слов его чутье так взвыло. Было в ее словах что-то важное... - Прошу тебя Авдотья, повтори еще раз все, что ты только что рассказывала. Только медленно.
Молодая женщина переглянулась с мужем. Поведение колдуна удивило обоих, но колдуны они вообще не от мира сего, так что лучше следовать его указаниям.
- Я проснулась, не нашла ребенка в люльке, пошла искать в светлицу, - медленно, стараясь не упустить никаких деталей повторяла она. - Ползала по комнате искала, отца сперва боялась разбудить, он на печи спит, а мы с мужем за стенкой на кровати. Потом увидела отсветы от печи, там заслонка была открыта, подумала он туда залез и закричала.
- Точно! Печь! Открытая!! - Архип перевел взгляд на Пантелеймона. - А в третьей хате пожар был?
- Д-да, - запнувшись от неожиданности вопроса, ответил тот.
- А у тебя дома дите украли, когда с матерью на кухне на кухне была!
- Ну да...
- Ясно! Конечно! - он снова обернулся к дочери кузнеца. - Хозяйка, где у вас уголок домового? За печкой? Давно молоко ставила?
- Д-да, за печкой, Давно ставила. уж больше недели прошло. Как сына украли так и не до гостинцев стало. Не до того было. - последнее Авдотья говорила уже спине мужчины, который, бормоча что-то ругательное, залез в самый темный угол.
Через мгновение он выбрался оттуда в паутине, потрясая маленькой деревянной чашечкой.
- Вот! - и с видом, словно отыскал в навозной куче, как минимум, серебряный рубль, с громким стуком бросил тарелку на стол. Окружающие заглянули внутрь, она была пуста, только на дне белела пленка, что бывает обычно от высохшего молока.
- Архип Семеныч, - неуверенно начал Пантелеймон. - Это ж пустая чашка.
- Это молоко! Молоко? - вздрогнул Архип, осененный новой идеей. - МОЛОКО!!! - и так выпучил глаза, что окружающие невольно отшатнулись. - Господи, молоко, коровы... Ну конечно же...
- Архип...
- Потом, все потом, уважаемые, Игнат, Авдотья, благодарю, мне нужно попасть в третий дом. Надеюсь, вы успели затушить его достаточно быстро. Господи, пусть я окажусь прав, - на ходу натягивая тулуп и шапку, колдун, бормотал колдун и не прощаясь выскочил на двор. Следом за ним вышел, несколько раз извинившись, и помещик. - Куда идти? Пантелеймон, не томи.
Следуя указанию руки помещика Архип бегом под удивленными взглядами редких в этот ранний час прохожих пронесся через всю главную улицу и остановился перед небольшим домишкой, раскрытые окна и двери которого носили следы гари. С ближайшего дерева колдун срезал развильную ветку и наскоро обтесал ее. Открыв калитку и перехватив ветку, словно лозоходец какой, он начал медленно ходить круг за кругом по дому безостановочно бормоча под нос:
Ох ты лозушка - лоза, дерево живое,
Помоги же мне найти что-то непростое,
Не рождалось из земли, матери не знало,
Что лохматою ногой землюшку топтало...
Первым Архипа догнал кузнец. Шумно дыша и кое-как пытаясь поправить съехавшую набекрень шапку он, вытаращив глаза наблюдал за возбужденным колдуном. Чуть позже прибежал и Пантелеймон, он не мог похвастаться статью кузнеца , а потому имел крайне комичный вид, когда сложился в поясе чуть не вдвое, в безуспешных попытках восстановить дыхание. Через некоторое время, привлеченные небывалым зрелищем забега сразу двух крайне степенных и уважаемых в деревне людей стали подтягиваться и случайные зеваки. И все они, дабы не дай Бог не помешать непонятному ритуалу, осмеливались только лишь перешептываться вполголоса.
