- Знатно разгневал ты его, человек, - удивленно покачал он головой. - Чую, потом он на мне отыграется, бросить бы тебя здесь...-не смотря на угрожающий тон и смысл своих слов, все тот же мокрый плотик омутинник подогнал. Он поклялся. Причем тем образом, который не мог никоим образом нарушить.
Архип запрыгнул на доски и устало скинул детей рядом. Хоть и невесомые поначалу, после стремительной погони теперь они оттягивали руки не меньше, чем мельничные жернова. Плот тут же отчалил от берега и со скоростью щуки помчался на другую сторону заводи.
- Так не жди, - Архип все еще не мог восстановить дыхание и мог говорить только короткими рубленными фразами. - Ты здесь хозяин. Утопи его... и делов-то.
- Утопи? - неуверенно засмеялся бес. - Думаешь, я не пробовал? Силен, аспид, сверх всякой меры. Чуть меня в прошлый раз на куски не разовал.
- Так то раньше, - продолжи увещевать Архип. - А теперь я его серьезно подранил. Слепой он теперича и уставший. Любо-дорого будет.
И, подтверждая его слова, из леса, кувырком выкатился верлиока. Выглядел он еще хуже, чем в хижине. Волдыри и ожоги, оставленные огнем и кипящей водой били разодраны в клочья, по плечам, груди и штанам, пачкая все, текла мерзкая желтоватая сукровица, из опухшей пустой глазницы, наверняка причиняя сильнейшую боль, торчали несколько веток и, вроде бы, осколков кости, все открытые части тела, не затронутые огнем, покрывали многочисленные синяки и ссадины, лишенная бороды и волос одуловатая рожа казалась еще более уродливой, а из перекошенной пасти с кривыми редкими желтыми зубами в стороны разлетались комья алой пены. Подняться у великана получилось только с третьего раза, первые два, неуклюже вывернутая деревянная нога предательски уходила в сторону, и он падал харей прямо в грязь, оглашая округу очередным яростным воплем. На третий же он сообразил проползти по мокрой глине до ближайшего кустарника и кое-как выпрямиться, держась за него. Архип поймал задумчивый взгляд омутинника.
- Это твой шанс, второго может и не быть, - с видом змея-искусителя, промолвил он.
Тем временем верлиока неохотно вошел в реку. Ступал он опасливо и осторожно, все еще чувствуя близость обидчика, но ощущая определенную неуверенность в непривычной для себя стихии. Сердце колдуна сжалось, если речная нечисть струсит, если пропустил верлиоку, ведь данная клятва не препятствовала ему сделать это... Даже если удастся добежать до деревни, в чем Архип глубоко сомневался, он тоже был до крайности измучен, сколько народу поляжет прежде, чем сумеют добить чудовищную тварь?
Плот мягко ткнулся носом в заросший травой берег, а верлиока зашел в воду уже почти до груди, когда из воды вытянулась тонкая синюшная рука, схватившая великана за одежду. Потом вторая, потом третья. Архип, боясь поверить в удачу повернулся к омутиннику. Теперь уже по распухшим синюшным губам речной нечисти змеилась победная улыбка.
- Солнце почти село, колдун, - кивнул он на длиннющие тени. - Уходи, пока я занят. Потом таким добрым не буду.
Архип вежливо, без намека на насмешку, в пояс поклонился нечисти, подхватил детей за штаны и спрыгнул на берег. Позади в реке все усиливалась возня, громкие плески перемежался рычанием верлиоки. Поднявшись на горку, вверх от реки, в сравнительной безопасности, Архип обернулся и увидел незабываемое зрелище. Слепой израненный великан судорожно дергался, продолжая упорно брести вперед. Он находился уже по грудь в воде и мог только неуклюже отбиваться от тянущихся рук, хватавших за одежду, за обрывки кожи, дергавших и норовивших уронить, затянуть под воду. Пока что речным обитателям не удалось хоть сколько-нибудь серьезно замедлить верлиоку, они только раздаражали его. Видя это омутинник сжавшись и вытянувшись, словно щука, разогнался и с глухим стуков врезался гиганту в грудь. Тот покачнулся и медленно завалился назад, погружаясь в омут под злобный булькающий хохот.
Не собираясь ждать очевидной развязки, Архип закинул детей на плечи и укрылся платком:
В траве, где шепчет ветер,
Крадусь я неслышим...
Дальнейшее путешествие было пусть не очень быстрым, все-таки телесное и душевное напряжение давало о себе знать, изматывая человека, но прошло практически без приключений. Единственное, что беспокоило Архипа - вернувшийся и даже, кажется, ставший еще более внимательным странный взгляд. То самое ощущение чужого скрытого наблюдение который преследовал его с самого первого применения своих колдовских способностей в этом лесу. Но поскольку при этом смотрящий, кем бы он ни был, никоим образом себя не выдавал, препятствий чинить не собирался, Архип просто отложил его загадку в долгий ящик , сосредоточившись на более насущной задаче - спасении детей. Сложно им, наверное, придется, теперь совсем без отца... Хотя, если подумать, каким пропащим был человеком Никифор, может, и лучше кто их возьмет. Деревенские сирот никогда не бросали. Во-первых так или иначе все друг другу были родичами в общине, пусть и седьмой водой на киселе, а во-вторых... А во-вторых свободные руки в хозяйстве всем были нужны.
На берегу реки Архипа ожидало, такое ощущение, что население всех ближайших деревень и хуторов скопом. Мужики, бабы, дети, все толпились, галдели и опасливо косились на лес. Палили костры, Архип очень надеялся, что не из тех дров, что были заготовлены по его просьбе. Детей-то он спас, но Нечисть уже почуяла и пометила их, а значит покоя им не будет более никогда и нигде. Или найдут сами или приманят. А в худшем случае вообще сами в нежить обратятся. Мало ли какие росточки в их душах засели. Нужен был непростой и достаточно опасный ритуал.
Забывшись в своих мыслях, Архип перешел реку как есть, под чарами личины, и сперва даже не понял испуганных криков баб. А потом сообразил, что все они видели круги на воде от человечьих ног, Воду, ее ведь не обманешь, как и Землю, они видят не мышь, но человека. А значит и следы от него остаются человеческие. Видя, что мужики посмелее стали хвататься за колья и факелы, Архип сдернул покрывало, явивишись перед миром во всей красе - разгвазданный, забрызганный кровью, с двумя бездыханными телами детей на плечах.
Мужики вздрогнули. В толпе кто-то вскрикнул и запричитал.
- Цыц!!! - рявкнул Архип, не давая начаться всеобщему гомону.- Василий! Андрей! - позвал он, и удовлетвоернно кивнул, когда помощники выскочили, словно бесы из табакерки, имя третьего он так и не удосужился спросить. - Все заготовили? - совместный кивок. - Тогда, Василий, хватай детей, и народу побольше. Лучше баб. Тащите их к глине, - несколько человек, мужчин и женщин, не дожидаясь оклика сами вышли из людской кучи и с великой осторожностью приняли у колдуна его все еще крепко спящую ношу. - Детей раздеть, обмазать глиной с головы до ног, так чтоб ни одного пятнышка кожи не проступало. Чем гуще тем лучше. Торопитесь, времени у нас мало. Как закончите, туда несите, к кострам. Андрей, клади два костра и разжигай. Да не скупись! Гореть должно так, чтоб в аду жарко стало. Понял? Давай, брат, вперед время не терпит. Семен? - молчаливый охотник неслышно выскользнул из темноты и протянул горсть перьев. Архип их придирчиво осмотрел в неверном свете костров и, убедившись в том, что Бирюк умеет исполнять требуемое так, как никто другой, с чувством отблагодарил его. - Найди двенадцать мужиков, друг. Пусть возьмут двенадцать ведер и встанут у костров, у каждого по шесть. Сам между ними встань, приготовься, дам первый сигнал - пусть трое воду в костры льют, дам второй - на детей, понял? Ну там поймешь, когда дело станется. А теперь все, идите, мне подготовиться надо.
Скинув забрызганную кровью одежду, Архип по-быстрому ополоснулся в реке и накинул легкую рубаху почти до колен. Смену одежды он всегда носил в своей казавшейся со стороны бездонной сумке. Первостихии, к которым он собирался обращаться с довольно специфическими просьбами всегда были древними, капризными и непредсказуемыми сущностями. А потому уважение к ним стоило выражать в том числе и во внешнем виде. Там же в стопке бумажных листов, скрепленных суровой ниткой, на которых каждый квадратный вершок был покрыт словами, рисунками и символами, нашелся нужный заговор. Не совсем то, что нужно, все-таки, к такой ситуации заранее подготовиться было никак нельзя, но Архип, как и любой, связанный с колдовским искусством, был достаточно неплох в импровизации. Приходилось выдумывать.
