Сейчас был «сезон», и Падаловка жила и дышала полной грудью. Люди, отдыхающие или работающие на огородах, замечали необычную троицу и приветственно махали им. Махали, во многом, потому, что знали - полицейские не ходят за просто так с обычными светлыми. А это значит, что спутники красноволосого долговязого парня - Светлые.
К носителям Света в просвященном мире относились с уважением и трепетом. Правда... как раз Лаула, узнай они о ее Ордене, была бы совсем не в почете.
Впрочем, люди не выходили к ним, пускай это и принято в деревнях, при встрече с незнакомым Светлым. И Лаула была этому рада. Потому что не хотела представляться и видеть испуг в глазах людей.
Благо, представляться ей никому не нужно. Ловен, неплохо знающий деревню, объяснил, что у Падаловки нет ни старосты, ни начальника добрососедства, ни вообще кого-либо «старшего». Кроме, конечно, отца Юсуфа - местного священника, пришедшего в церковь пять лет назад. Его, как Светлого и сановника, все жители уважали и слушались.
- И где церковь? - недоуменно спросил Стикс, когда они забрались на пригорок в центре деревни.
Отсюда виднелось почти все добрососедство Падаловки, но искомого божьего дома великий Темный не обнаружил.
- Как где - за лесом, - Ловен посмотрел на Стикса, как на ребенка. - Деревенские церкви всегда за лесом. Потому что вере нужно единение с природой.
- А Храмы посреди городов? - ухмыльнулся Темный, решив, что поймал парня на ошибке.
Но тот лишь пожал плечами:
- На все строки Автора. Храмы, на то и Храмы. А тут - церковь.
И пошел вперед, сделав вид, что ответил на все мировые вопросы разом.
Впрочем, в какой-то мере, так и было.
- Отца Юсуфа Автор написал не случайно, - рассказывал красноволосый полицейский, ведя Перста и Клинка в церковь. - Мировой дядька. Он мне помогал, когда у Церкви, гхм... появились недопонимания со мной.
- Из-за того, что ты зовешь Бога Автором? - заинтересовалась Лаула. - И давно это было?
- Два года назад. Мне семнадцать было, - Ловен вытащил-таки фляжку и крепко глотнул оттуда. - Меня возили по церквам, даже в Древесный Храм пустили, но однозначно никто ничего решить не мог. Уже даже хотели писать письмо Самому!
- Кому это? - ревниво вскинулся Стикс. Обычно это слово применяли по отношению к нему.
- К сиру Архипатриарху, - пояснил Ловен. - Но не пришлось. Отец Юсуф тогда взял меня сюда на недельку, а потом поручился. Он примерно как вы, госпожа Лаула. Быстро со мной свыкся. И разрешил говорить об Авторе. Даже справку дал. Показать?
- Я верю, спасибо, - Лаула улыбнулась. - Значит, отец Юсуф очень рассудительный. Надеюсь, он сильно поможет нам в борьбе с болезнью.
- Ага, должен, - отозвался полицейский. - Он всегда мне говорил, что нужно помогать людям. Приносить миру пользу.
- О, и ты пошел в полицию, а? - тут же зацепился за его слова Стикс. - В бесполезное ведомство, служащее полубесполезным законам беззубого светлого мирка. Обычные смертные. Ни Темного остановить, ни человека вылечить. Только и остается, что бегать на подхвате у Светлых.
Стикс познакомился с современной полицией в не самых лучших обстоятельствах. Тогда его заперли в темнице по подозрению на убийство профессора истории Хакку. Это было самое первое дело Лаулы, и она помнила его, как сейчас.
Как помнила почти все разговоры Клинка о том, что профессия полицейского в просвященном мире абсолютно бесполезна и даже вредна, ввиду ее ложности и бессилия.
Тем не менее, молодой красноволосый алкоголик был не согласен с мнением Дьявола.
- Даже на подхвате у Светлых - все польза, - покачал головой Ловен Брау. - И в остальном ты не прав. Да подумай даже об Авторе! Написал бы он полицию, если есть Светлые и священники? Но ведь написал. А еще написал, что каждый полицейский имеет шокер, чтобы обезвредить близкого к греху светлого. И даже если случится страшное, именно полицейский возьмет на себя грех, становясь Темным, но не давая им стать никому другому. А почему? А полицейский знает, что если он станет Темным при исполнении, то его отправят в Фемиду.
- Фемида, это старая богиня правосудия, и я вообще без понятия, как она могла сохраниться в вашем скудном на разнообразие веры мирке, - перебил его Стикс.
- Фемида, это тюрьма для Клинков, - пояснила своему малограмотному напарнику Лаула. - Она куда... спокойнее Анубиса.
- Мне было хорошо и там, - не преминул заметить Темный.
- А вот бывшим полицейским там было бы не хорошо, - продолжил Ловен. - А с Фемиды их очень быстро определят на работу. Дальше служить светлым. Помогать людям.
- Служишь тут, потом там, - оскалился Стикс. - Сначала так, потом эдак. Одна служба светлым, Светлым и Свету. И ничего впереди? Какая-то жалкая жизнь...
- А разве ты сам не такой же?
Лаула даже поперхнулась и закашлялась. Только что, в этот самый миг, она впервые стала свидетельницей того, что Стиксу не было, что ответить. Великое зло подняло брови и, в общем-то, признало правоту соперника, пожав плечами. Слегка сумасшедший молодой полицейский уделал в словесной дуэли матерого Темного.
Чем еще может удивить ее жизнь?
*****
Церковь деревни Падаловка была обычной. Совершенно непримечательная, среди прочих деревенских церквей, деревянная, невысокая и неширокая.
Тем не менее, привыкшая больше к городским Храмам и часовням, Лаула видела в этой церквушке нечто особенное. Что-то спокойное и умиротворяющее, как и весь деревенский пейзаж вокруг.
- Какая-то она слишком целая, для места битвы трех Темных и Светлого, - заметил от себя Стикс.
- Дык, отстроили, - пояснил Брау, выходя вперед.
Ловен вежливо открыл им двери, и Перст с Клинком оказались внутри.
Лаулу сразу обдало холодным ветерком. Из-за того, видимо, что свечи уже не горели, хотя часы богослужения еще не прошли. Но церковь пустовала, и находился в ней лишь ее священник.
Молодой мужчина тридцати лет, смуглый и красивый, улыбнулся посетителям сквозь бороду. И тут же узнал их провожатого.
- Ловен, мальчик мой! - обрадовался священник, обнимая смутившегося парня. - Вот и заглянул ко мне! Дай на себя посмотреть... Подрос! А красавец стал - отбоя девушки не дают, а? Но запах, конечно... Выпиваешь?
- Прям бухаю, - честно поправил красноволосый.
- И зря! То - порок. А от порока и до греха, милый мой. Уж поверь мне. Уж ты мне поверь...
Еще молодой священник разом будто постарел лет на пятнадцать, уйдя в собственные мысли и воспоминания. Лаула вежливо кашлянула, попытавшись привлечь внимание, а после, когда это не возымело эффекта, заговорила первой:
