Вокруг дома постепенно собиралась небольшая толпа. Женщины приносили еду — кто свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой, кто горшочек с тушеными корнями, пахнущими мёдом и травами, кто вяленое мясо с ягодным соусом.

— Это последнее с зимы, — с гордостью сказала полная женщина, представившаяся Хильдой, ставя на стол блюдо с мясом. — Берегли-берегли, да вот, дождались случая.

Дети жались к родителям, но любопытство брало верх, и они выглядывали из-за юбок матерей, разглядывая странных пришельцев.

— А у него правда есть большой меч? — громким шепотом спросил один мальчик, показывая на Томаса.

— Харальд! — одернула его мать. — Не тычь пальцем, невежа!

Томас, услышав это, с улыбкой подмигнул мальчику:

— Есть, конечно. И я даже могу тебе его показать... если твоя мама разрешит.

Мальчишка просиял и умоляюще посмотрел на мать, которая, после секундного колебания, неохотно кивнула.

Томас медленно извлек из ножен огромный меч, который казался слишком тяжелым для обычного человека. Лезвие тускло блеснуло в свете очага.

— Ого! — выдохнул Харальд. — А можно потрогать?

— Только рукоять, и очень осторожно, — ответил Томас, протягивая оружие рукоятью вперед.

Особенное внимание привлекал Бран. Его мощная фигура заставляла людей держаться на почтительном расстоянии, но при этом они не могли оторвать от него взгляд.

— Правда, что он превращается в медведя? — шепотом спрашивали друг у друга жители. — А когда он спит, он человек или зверь? А дети у него какие будут?

— Когда я сплю, я сплю, — неожиданно громко произнес Бран, и шепотки резко стихли.

Наступила неловкая пауза, которую прервал Тадек, подошедший с небольшим бочонком.

— А вот и моя брусничная настойка! — объявил он, легко поднимая бочонок так, словно тот ничего не весил, несмотря на его преклонный возраст. — В такой холодный вечер нужно что-то, согревающее кости. А то, что я делаю, даже лед растопит, верно, Гарн?

— Ух, еще как! — кивнул Гарн. — В прошлый раз я выпил три чарки и потом два дня не мог вспомнить, где живу!

Раздался смех, и атмосфера заметно разрядилась.

Вскоре хозяйка соседнего дома принесла глиняные чашки и разлила настойку. Тим заметил, что северяне пили маленькими глотками, словно растягивая удовольствие или экономя драгоценную жидкость. Настойка обожгла горло и растеклась теплом по всему телу.

— За путников! — провозгласил Тадек, поднимая свою чашку. — Пусть их дорога будет прямой, а ноги — крепкими. И пусть... — он на мгновение запнулся, — ...пусть огонь в их сердцах не гаснет.

— За путников, — эхом отозвались жители, и Тим заметил, как некоторые при упоминании огня украдкой коснулись своих амулетов.

В этот момент из толпы вышла молодая женщина с длинными темными волосами, заплетенными в сложную косу, и маленьким ребенком на руках. Она остановилась перед Тимом, внимательно вглядываясь в его черты.

— Погоди-ка... — сказала она, — Ты сказал, что с Лисьего перевала? Из рода Эрвинн?

Тим кивнул, удивленный её настойчивостью.

— Я Элла, — сказала она, глаза её загорелись. — Моя мать была из рода Моргеллов, с восточной стороны перевала. Наши семьи дружили друг с другом поколениями. Постой, ты должен быть сыном... рыжего Берти?

— Бертрана, — уточнил Тим, но улыбнулся от неожиданного прозвища. — Хотя 'Рыжий' — это точно про него. У меня тоже волосы были такие, только потемнели к юности.

— Моргеллы! — глаза Тима расширились от неожиданности. — Ну конечно! Помню, отец часто о них говорил. Вы славились своими резчиками по кости. У нас даже был набор ложек с вашими узорами.

Улыбка осветила лицо женщины.

— Мой дядя Хокон был одним из лучших резчиков. Он вырезал фигурки из оленьих рогов и менял их на вашу шерсть. Говорил, что эрвиннские овцы дают самую теплую шерсть на всем севере.

Её лицо погрустнело, она прижала ребенка ближе.

— Когда пришел дракон... многие бежали кто куда. Наша семья оказалась здесь. Мы думали, это временно, но... — она не договорила, но смысл был ясен.

Внезапно Тим почувствовал странную связь с этой деревней — тонкую нить, соединяющую его с прошлым. Может быть, он был не таким чужаком, как думал.

— Расскажи нам о юге! — вмешался молодой парень лет пятнадцати, сидевший на пороге соседнего дома. Его глаза горели от любопытства. — Правда, что там есть повозки, которые движутся без лошадей, словно сами по себе?

— Правда, — кивнул Тим. — Железные дороги и паровые машины. Представь себе огромный котел на колесах, с ревущей трубой, из которой валит дым! Я сам ездил на таком — двигается быстрее любой лошади, громыхая по железным рельсам. А еще там целые города, освещенные не огнем, а газовыми лампами, которые горят ровным белым светом всю ночь.

Глаза парня загорелись от восхищения.

— А правда, что на юге делают стекло, прозрачное как вода? И что оно не бьется от мороза?

— И не только, — кивнул Тим. — Я видел стеклянную башню высотой с трехэтажный дом, всю сияющую на солнце!

— А меч? — спросил другой юноша, кивая на оружие Томаса. — Это действительно южная сталь? Говорят, она рубит камень, как масло?

Томас фыркнул:

— Если бы я рубил камни этим мечом, от него бы ничего не осталось. — Он полностью вынул клинок из ножен, позволяя всем рассмотреть. В сумерках металл тускло блеснул. — Сталь с севера, кстати. Но выкована на юге. Хорошее лезвие должно знать и холод, и жар, как мой старый мастер говаривал.

Разговор продолжался, становясь всё оживленнее. Жители расспрашивали о южных землях, о городах и обычаях. Тим рассказывал о своих путешествиях, умалчивая о драконе и пророчестве, но делясь историями о кузнечном ремесле и своем обучении.

— А правда, что на юге женщины носят платья из шелка, тонкие как паутина? — спросила молодая девушка, краснея от собственной смелости.

— И не только из шелка, — кивнул Тим. — Еще из хлопка, который мягче любой шерсти, и из льна, который стоит дешевле нашего грубого полотна. А цвета! Не поверишь, есть красители, которые делают ткань яркой как радуга, и эти цвета не блекнут годами.

— Врешь! — недоверчиво покачал головой старик, но в его глазах светился интерес.

— Клянусь! — рассмеялся Тим. — У нашей соседки было платье цвета неба, такого ярко-синего, что глазам больно. И она носила его не по праздникам, а просто так, каждый день!

Постепенно, с каждой историей, с каждой улыбкой и кивком, напряжение в воздухе ослабевало. Северяне, обычно сдержанные с чужаками, понемногу раскрывались, и Тим увидел отблеск того народа, который помнил с детства — гордого, прямого, гостеприимного.