Джексон молчал.

Мерседес последней модели медленно въезжал на парковку. Водитель получил поручение ожидать внизу, так как все прекрасно знали, что никто не рассчитывал на радушное гостеприимство — исключительно деловая сделка. Пока Дэвид и Кейт поднимались, отец расплылся в наигранной улыбке, чуть ли не начал бежать к нему, как к собаке, которая принесла кость.

— Добрый вечер, мистер Рид. Кейт, выглядишь бесподобно, — шепелявил, нагло врал и так старался провести хорошее впечатление Эдгар, вышагивая так, будто у него ноги подворачиваются.

— Привет, Эдгар.

Короткое приветствие, затем сразу взято направление в сторону столовой: повара все утро готовились встречать два с половиной человека.

Джексон молчал, держась особняком. Кейт посматривала на него будто с вызовов, но стоило ему поднять глаза, чтобы встретиться с ее тяжелым взглядом, она опускала ресницы.

«Боится».

— Как ваше здоровье, мистер Рид? Слышал, была операция…

— Да, была. Но деньги и связи решают любую болячку. Да, Джексон? Даже не поздоровался с будущим зятем, — ядовито смотря, прямо как в тот вечер. Они сидели друг напротив друга по разные стороны баррикад. И если Питчер ожидал болючий укол прямо в глаза в виде каких-то дополнительных договоров, то Рид не представлял, как может жизнь повернуться к нему задом.

— С будущим зятем — возможно, но с вами… Добрый вечер, — обольстительно улыбнувшись, он достал папку. — Можно мы не будем терять время на пустые разговоры?

— Хитрый парнишка, да, Эдгар?

Отец сидел чуть не белый. Он не видел, что было на конференции, для него впервой видеть своего сына и своего босса, если Рида таковым можно назвать, в таких панибратских отношениях.

— Джексон! — крикнул отец.

Джексон остро посмотрел него.

«Но какой ценой…» — вспоминались слова Моники.

Он был чуть ли не на дюйме от того, чтобы сорваться и накричать на него как следует, но это дурацкое воспитание. Воспитание, переданное не отцом, а дедушкой. Лишь из уважения к нему он не позволяет себе подобного тона в присутствии других людей.

— Не кричи, Эдгар, твой сын уже не мальчик, — как хитрый лис, обойдя всевозможными путями, он целился прямиком в сердце, — далеко не мальчик. Давай перейдём к работе, мистер Пиптер, — издевательски коверкая фамилию, он рассмеялся, глянув на дочь. К удивлению, она не поддерживала такого насмехательского отношения.

— Я не знаю, чего вы хотите, мистер Рид, но я хочу лишь одного…

Перебив, Рид поднимает руку, как и всегда, чтобы остановить оппонента.

— Я тебе скажу сразу же. Женись на моей дочери.

Пропустив мимо своих ушей, Питчер продолжил.

— Теперь я знаю, чего вы хотите, но я хочу лишь одного — чтобы моя семья была обособленной от вас. Никакой свадьбы не будет. Мой контракт с вами истекает через несколько месяцев.

— Я продлю! — выпалила Кейт. — Я продлю все контракты мира, но ты никуда не денешься от меня, — зловещими голубыми глазами, безумно скачущими туда-сюда, она чуть не села на этот стол. — Ты водишь вокруг носа всех, даже свою эту…

«Не смей», — предупреждающе глядя на Кейт, он чуть не взорвался от боязни, что она прямо сейчас разрушит то маленькое и сокровенное, что у него есть. Точнее, то, что у него могло бы быть.

— Я не помню имени, — использовав возможную слабость Джексона, она спустилась на свое место, отчеканивая каждое слово. — К сожалению.

— «Свою»?

Дэвид выглядел страшнее тигра. Его кожа будто багровела. Он мог вытерпеть все: панибратство, плохое отношение к нему, оскорбления в его адрес, но никто не смел тронуть его дочь. Закрытые глаза видели куда лучше, чем открытые, если это касалось Кейт.

— Я перепутала, — вступила Кейт. — Продолжай, Джексон.

Будто и продолжать не было смысла. Будто и смысла больше не было. Он не мог позволить, чтобы с двумя близкими людьми что-то произошло. Он не мог. И снова приходилось играть в куклу в руках у кукловода.

Неожиданно материнская рука легла на бедро Джексона. Он вопросительно повернулся в ее сторону, разок моргнув.

— Прости его, Дэвид. Сам иногда не знает, что говорит. И свадьба будет, и все будет. Нас лишь интересует спокойствие со стороны нашей маленькой тайны, что мы открыли тебе. Не пойми нас неправильно, но твоя речь на конференции… — мать старательно изображала сострадание и понимание, что восхищало Джексона. Дипломатия всегда была по ее части.

Дэвид с прищуром смотрел на Джексона, и, будто сделав одолжение, переключился на сияющую Паулу.

— Да, иногда и родителям приходится извиняться за своих детей, — согласился он. — Что насчёт конференции, то да, я перегнул палку, зато посмотри, как он сразу стал работать!

— Дэвид, наше соглашение не так работало, — чуть надавливала мать. — Ты не должен был прессе скармливать нашу личную тайну.

— Я не сделал этого. Я лишь бросил кости.

— Ты бросил слоновые кости прямиком в пасть археологам, — мягко, но с дикой сдержанностью внутри, Паула проговаривала каждое слово.

«Неужели в ней проснулась мать двоих детей и бабушка?», — думал Джексон, не смея вступать в мамин диспут.

— Пусть обгладывают со всех сторон, никто ничего не найдет. Тебе бы меньше читать желтушку, уже и сама стала разносить их, а ведь была умной женщиной.

— За словами следи, — прорычал Джексон. — Если я тебе не набил лицо после упоминания Эмили, то это не значит, что за оскорбление матери промолчу.

Джексон поднялся, направляясь к Дэвиду. Ему ничего не было страшно. Абсолютно. Он не боялся ничего, лишь потерять свою дочь, которая пренебрегла им во всем. И даже сейчас, сидя за столом, он лишь больше откинулся на стуле, подставляя свое гнусное лицо под взлетавший, но так и не достигнувший цели кулак.

— Джексон! — вступил Эдгар.

— Оставьте меня с маленьким Джеки, пожалуйста, милые мои друзья, — негромко произнёс Дэвид, — нам нужно решить один вопрос.

Паула быстро шепнула Джексону на ухо несколько слов:

— Соглашайся на все. Я найду выход. Не переживай. Нам нужно выиграть время.

И когда дверь, наконец, была закрыта, два льва остались один на один.

— Твой дедушка всегда был умный человеком, но твой отец… Понятия не имею, почему он стал таким. — Дэвид поднялся, осматривая столовую. — Когда Энрике, твой дедушка, заходил в гостиную, все замолчали при виде его. Казалось, будто вся фауна замолчала вместе с жалкими людьми. Великий был человек. Великим и умер.

— У тебя ностальгия проснулась?

— Нет, замечаю сходства между вами, — он повернулся к Джексону, продолжающему сидеть на своем месте, — только тебе не хватает умения выстраивать коммуникации с тем, кто сильнее.

— Очевидно, что ты про себя, — отпив кофе, стараясь скрыть свое напряжение, он продолжил: — Только это ты сделал неверный шаг. Ты сильно отступился, Дэвид.

Мистер Рид рассмеялся, показывая свою фальшивую улыбку.

— Тем, что сказал об Эмили? Прости, милый, — продолжал смеяться, — но ты задел честь моей дочери.

После сказанной фразы от улыбки, пусть и фальшивой, не осталось и следа. С этой секунду разговор стал таким, каким и должен быть, — грубым, бесчеловечным и искренним.

— Ты не выполняешь условия договора, сынок. Не выполняешь, — тихим, устрашающимся голосом, он отчеканивал каждое слово. — Ты знаешь Майкла, который поступил так же, как и ты, — всего лишь пошёл против меня. Не смей оступаться как он. Выполняй все, что прописано.

— Я не буду спать с вашей дочерью только потому, что вы меня попросили. Может, мне еще видео вам прислать в знак подтверждения… связь? — опущенные тёмные глаза резко поднялись на встревоженное лицо Рида. Чувствовал, что история идет не под его командованием. Руководство медленно уплывало к другому человеку. — Кстати о Майкле. Как он? В Калифорнии?

— Надеюсь, что гниет. — Дьявольская улыбка стала шире. Говорить про собственного сына такие вещи было чем-то нормальным для него. — Я думаю, что ты услышал меня. Не заставляй копать дальше. Не заставляй меня поступать так отвратительно низко к Маркусу и Эмили. Славный мальчик, кстати…