— Хорошо, — выпалил Джексон, не дослушав мысль, — я сделаю все, что ты скажешь, но твоей ноги не должно быть рядом с ними. Не смей даже называть их имени. Я лишь предупреждаю тебя. — Он был свирепее Рида, и Дэвид это чувствовал, только не увидел, когда перегнул палку. — Если ты думаешь, что я твоя шлюха только потому, что ты знаешь наш семейный секрет, я хочу тебя расстроить: шлюхи рано или поздно находят выход из задницы, в которую они попали.

— Это угроза?

— Предупреждение.

Разговор был недолгим, от силы минут двадцать, но за это время настроение Питчера опускало до пиковой точки, до самой нижней черты, прибегая к полному нулю.

Ночь — любимое время суток Джексона. И сейчас, проезжая по городу, что еще кипел и жил, ему хотелось слиться с этой массой, что весело проводила время. Эти немногочисленные поездки в одиночестве — та самая услада, когда ты можешь включить любимую музыку и просто разобраться в своих мыслях, разобраться в себе. Прямо сейчас тебе не нужно надевать маску и становиться мистером Питчером, Персиком или сыночком. Ты — это ты.

И даже сейчас, когда настроение было в откровенной яме, Джексон мечтал поговорить с той, что учтиво опускала глаза, лишь бы не встречаться с его жёстким взглядом. Мысли снова уходили к ней, к ее глазам и к такой заразительной улыбке, что редко-редко появлялась на ее лице.

— Что же мне с тобой делать, Лея? Что же мне делать… — взгляд, устремлённый вперёд, на дорогу, пока рука переключала трек за треком.

Время позднее, почти четыре утра. Припарковавшись на склоне, где открывался вид на ночной город, Джексон вышел на воздух.

— Это всегда так происходит? — разговаривал с самим собой. — Приезжаешь на то место, которое хотел всегда избегать.

Скамейка стояла сбоку. Он медлил, не хотел садиться. Но спустя время все-таки решил присесть, дабы посмотреть, произошло ли что-то новое за то время, что его не было.

И ведь произошло.

«Лея Хейсмон хочет подписаться на вас»

— Ты ж мой кровавый олеандр, — улыбаясь во все зубы, он кликнул, подписался взаимно. Неожиданно принятая заявка в ту же секунду.

Не став ждать, он набрал.

— «Мистер Питчер?» — сонный голос по ту сторону телефона будто проникал к самому сердцу.

— Одевайся. Тебе хватит двадцати минут, чтобы собраться?

Пауза.

— «Не ставьте меня перед фактом. Для начала можно спросить»

«Я знал, что так просто ты не ответишь 'хорошо».

— Мисс Хейсмон, не хотели бы вы прокатиться со мной по городу?

— «Двадцати минут хватит»

Спонтанное решение, ставшее самым верным за последнее время.

Джексон бросился к машине, не став дожидаться восхода. Он хотел разделить его с Леей, что повторно сбросила свою геолокацию. Ехать до нее было не так быстро, целых двадцать пять минут, если не больше, но все это было не так важно. Хотелось быстрее оказаться рядом с ней, хотелось ощутить тот самый накал, что придавал сил. Единственный человек в его жизни, что не раздражал во время ссор.

Но за все это время, что он знаком с Леей, его не покидало чувство отрешённости от ее жизни: она знала о нем куда больше, чем он о ней. Но Джексон не торопился. Хотел, чтобы она сама стала ему доверять, а не под предлогом обязанности.

Он хотел знать ее тайны. Хотел знать, о чем она беспокоится, какие чувства испытывает, когда видит его. Ему хотелось поскорее увидеть ее, чтобы не чувствовать эту ужасающую пустоту в виде огромного чёрного круга. Эгоизм ли это? Возможно. Только никогда не было чем-то плохим хотя бы на четверть любить себя.

Джексон: Прихватит кофту, на улице прохладно.

Сообщение было прочитано.

Девушка вышла минуты через две. Маленький пакет, черная сумка и обычный спортивный костюм с распущенными волосами.

Джексон впервые видел ее не в костюме и не нарядной. Он готов был смотреть на домашнюю Лею вечность. Заспанные глаза, лёгкий макияж и едва заметная улыбка были лучше любого луча солнца.

— Мистер Питчер, вы хотя бы иногда спите? — она приоткрыла переднюю дверь, заглядывая, словно маленькая кошечка. Джексон не мог сдержать сердечек в глазах. Смотрел, не хотел даже на секунду убирать свой взгляд. — Чего вы так смотрите?

— Я готов сделать дресс-кодом серый костюм, в котором ты вышла. Скажи мне, ты красива во всем? Мне кажется, даже если без одежды…

Осознав, что его комплимент вышел слишком пошлым, он замолчал.

Алые щеки были похожи на два розоватых бутона роз. Она быстро присела, закинув назад свои вещи. А потом, будто пожалев, что вообще вышла в таком виде, сказала:

— Не всегда то, что вы говорите, является комплиментом. Хотелось бы, чтобы, помимо моей красивой фигуры, вы видели красивую душу.

— Вижу, — согласился он, — только ты никак не реагируешь на это. — Решив всё-таки оставить эту тему, Джексон продолжил: — Мой попутчик, вы можете ставить любую музыку, можете говорить о чем хотите — сегодня у вас карт-бланш.

— Что случилось? У вас глаза усталые. Рубашка не заправлена. Галстук какой-то…

Она двинулась ближе к нему, чтобы посмотреть, что с ним не так. И это был не единственный раз, когда Джексон смотрел на ее губы. Слегка обведённые, едва розоватые. Он смотрел на них, улыбался своим мыслям, случайно встретившись с глазами Леи.

— Не так важно, — отпрянув, Лея отвернулась скрыв свою улыбку. — Помятый вы какой-то, в общем.

— Не стесняйся меня, — полушёпотом, чтобы слышала лишь она. — Я тебя смутил?

— Да, — честно призналась.

— Прости. Я буду меньше показывать свою симпатию к тебе, чтобы ты не чувствовала себя так неловко.

«Симпатию».

«Что за чувства? Что я чувствую? Как это называется? Волнение, страх, смятение? Как назвать чувством, когда тебе хочется плакать от своих бушующих внутри эмоциях?», — проносилось, словно красной чертой прямиком в голове девушки, что прижалась к окну.

— Куда мы едем? — наконец заговорила Лея.

— Куда глаза глядят. Устал, хочу отдохнуть, — медленно разворачиваясь, Джексон поехал в сторону леса, откуда открывался невероятный вид на небо, если проехать чуть дальше. — Или у тебя есть особые пожелания?

Она повернулась, впервые заинтересовано глядя на него. Перед ней уже давно сидел не босс — это был Джексон Питчер. В ее голове это были два разных человека: босс был строг и справедлив, он не терпел панибратства, а Джексон… Она была влюблена в Джексона. Лея знала, что с Джексоном у них ничего не получится, ведь их связывают исключительно коллего-дружеские отношения, построенные на каких-то общих триггерах, но это не мешало прямо сейчас смотреть на Джексона как на самого красивого человека. Его руки аккуратно держали руль, в то время как глаза пусто глядели вперёд. Он о чем-то думал, только Лее очень хотелось узнать, о чем именно.

— Мы можем сейчас быть друзьями, а не начальником и подчинённой?

Как назло включился The Weekend. Есть в его песнях что-то таинственно интимное, чего нет в других.

— Да. Ты можешь не спрашивать.

— Хорошо. Тогда я могу позволять себе вольности?

— Лея, — устало выдохнул он, — позволяй. Ты могла бы заметить, что наши рабочие отношения уже давно перестали быть ими.

— Хорошо, — снова повторила. — Тогда что у вас произошло?

— Я хочу говорить о тебе, — на секунду глянув на девушку, что так сладко расположилась в кресле, свернувшись калачиком. — Мы так много говорим про меня, что иногда мне кажется, что я могу быть на сеансе у психолога. Не нужно. Я хочу узнать тебя. Расскажи о семье, расскажи об учебе, почему ты выбрала это, расскажи то, чего я не знаю.

— Вы так хотите стать мне другом?

— Другом? Я рассчитываю на что-то большее. — Обольстительная улыбка, посвящённая ей, заставила Лею пожалеть, что ее глаза не фотографируют каждое мгновение ее жизни. Сейчас, когда она смотрела, как позади него солнце едва касается лучами огромных деревьев, ей казалось самым красивым в мире явлением — его улыбка. И фраза, произнесённая тише, была сказана в утвердительной форме.