— Поговорить? — князь как будто опешил. — Тебе? Да как ты смеешь! Я не хочу, чтобы вы спалили весь этаж! Ты и твои люди останутся здесь — под чутким присмотром, и лучше бы тебе с этим не спорить!

— Они хотят убить тебя, князь. Если ты выйдешь к ним, из этого не получится ничего, кроме резни. Теперь они скорее поверят чужаку, чем тебе.

— А может, и вы с ними в сговоре? — глаза Крылана сверкнули. Он медленно подошёл к наставнику. — Может, вы заявились так вовремя, чтобы отвлечь меня и дать им время подготовить нападение?

Грегори ничуть не отступил, твёрдо глядя своим агатовым глазом в лицо Крылана. В который раз за день адепты приготовились к безнадёжной схватке, намереваясь жечь всё вокруг, пока сердца их не перестанут биться.

— Неужели ты не видишь, князь? — глухо проговорил Грегори. — Судьба Шествия полностью в твоих руках, мои ученики не выберутся отсюда живыми, если ты этого пожелаешь. Я даю тебе слово: ни одна искорка не затеплится сегодня в моих руках. Я всецело понимаю, что стоит на кону.

Крылан отвернулся от наставника и уставился на ожидавших приказов дружинников. Его напряжённое скуластое лицо было перекошено внутренней борьбой.

ㅤ

Что Арли эти рудомолы? Он был в Свекольных Уделах, где видел воплощённый кошмар. Он встречался с хальрумской толпой, равной которой не было по гнусности и разврату. Он познал зло в таких разных проявлениях — мелочных и абсолютных, — а рудомолы были всего-навсего детищем природы, неразумными тварями, алчущими лишь поедать да размножаться.

Так Арли думал, когда они с Фелинном оказались в приземистой пещере, пол, потолок и стены которой покрывала текучая белая слизь. Их ступни с чавкающими звуками утопали в этом веществе, а вонь стояла такая, что у Арли, чей тонкий нюх во многом заменял ему зрение, стали слезиться глаза.

— Дыши ртом! — крикнул Фелинн, перебивая наполнявшее воздух стрекотание, и Арли, стараясь концентрироваться на Пламени, последовал совету.

Слизь лежала неравномерно. В некоторых местах на стенах и потолке вздувались чёрные пузыри; они шевелились, перекатывались, сокращались, словно живые. Казалось, в движении пребывало вообще всё, но Арли не мог как следует осмотреться, чтобы разувериться в этом.

Первый рудомол был сходу убит сгустком Пламени, брошенным Арли в ту сторону, где раздалось пощёлкивание. Слыша предсмертное стрекотание барахтающегося в агонии рудомола, адепт воскликнул:

— Ха! Не такой уж и грозный оказался жук!

— Верно, — согласился Фелинн, крепче берясь за меч. — Потому что это был детёныш.

Едва прозвучали эти слова, как из-за распластанного на земле рудомола возникли две огромные тени, наполовину скрытые дымом. Одна стала быстро приближаться к Арли, другая бросилась к Фелинну, прикрывшемуся щитом. Арли заметил овальное тело, покрытую толстым панцирем спину и пару длинных шевелящихся усиков. И сразу над головой у него просвистела острая, как лезвие топора, лапа — он едва успел пригнуться, — а всего таких лап было двенадцать.

— Бей в живот! — кричал Фелинн, чей щит с треском принимал смертоносные удары. — Там панцирь мягче!

Арли отступил, сложил вместе ладони и выпустил поток Пламени в уязвимое брюхо жука. Тот мучительно застрекотал, выгнулся и, прожжённый насквозь, развалился надвое. Фелинн парировал удары рудомола щитом, а когда тот становился уязвим, колол мечом ему в живот. Когда Арли расправился со своим жуком, рудомол Фелинна уже лежал на земле, отчаянно дрыгая лапами и испуская дух.

Они не успели ничего сказать — быстро перебирая лапами, третий рудомол подбежал к Фелинну, а у Арли земля ушла из под ног. Что-то на большой скорости врезалось в адепта и уронило его навзничь, и сразу двое рудомолов возникли поле него, выбравшись из-под слоя слизи. Он был в ловушке.

Княжеский сын отсекал лапу рудомолу, норовившему схватить его своими конечностями и прижать к себе, чтобы довершить дело мощными челюстями. Арли приподнялся на одном колене и, когда жуки уже кинулись в атаку, напряг волю, окутав себя вьющимися языками Пламени. Атака насекомых оборвалась так же стремительно, как началась: оба рудомола отшатнулись с сожжёнными лапами, и Арли с лёгкостью прервал их мучения бросками пламенных шаров.

Фелинн размашисто рубанул снизу, отсекая насекомому голову. Не успел он отскочить, как мёртвого рудомола оттолкнул другой и своими сильными челюстями окончательно раздробил побитый щит Фелинна. Арли видел, как княжеский отпрыск пытается отогнать рудомола взмахами меча, но тот всё наступает, неистово щёлкая челюстями и тесня свою жертву в угол.

Арли хотел убить жука очередным сгустком Пламени — и тут опостылевшее уже стрекотание раздалось прямо у него за спиной. Ещё один рудомол приближался к нему — быстро, неумолимо, шлёпая по слизкой поверхности зазубренными лапами.

Адепт понял: выход был лишь один. Он не успеет защитить себя и помочь княжескому сыну. Придётся выбирать — сейчас же.

И тут он сделал глупость. То ли речи Фелинна о долге так пагубно повлияли на него, то ли он просто действовал без раздумий, но Арли, вместо того чтобы спасать себя, бросил пламенный шар в дальнего рудомола. Бросил — и сразу об этом пожалел, хотя делать было нечего, ведь через мгновение, вот уже сейчас, другой рудомол одним махом откусит ему голову.

Но голова осталась на месте. Арли обернулся — и с удивлением обнаружил, что другой рудомол корчится кверху брюхом, объятый дымом и почерневший от ожогов. Фелинн воспользовался отвлечённостью жука, поражённого Пламенем, и живо прикончил его. Стрекот разом прекратился.

Переводя дыхание, княжеский сын приблизился к Арли, который растерянно стоял над телом рудомола.

— Ну и ну! — выдохнул Фелинн. — Всё же не хотел бы я сойтись с тобой в бою! Тебя не застать врасплох!

Арли и сам был в замешательстве. Как мог он сразить жука, если его внимание было сосредоточено на рудомоле, атаковавшем Фелинна? Он растерянно коснулся ткани плаща, подаренного баронессой. Ткань была мягкой и отдавала странным пульсирующим теплом, а серебристый узор лоснился желтоватым блеском.

— Мы справились, — что-то в усталом взгляде Фелинна говорило о понимании случившегося. — Осталось сжечь яйца.

Яйцами оказались те самые подвижные пузыри, которые Арли заметил ранее. Теперь, однако, он видел, что они не покрывают всё вокруг, а просто кучкуются на стенах небольшими шевелящимися скоплениями.

Собравшись с последними силами, Арли принялся выжигать пузыри настойчивым жаром, уничтожая одну кладку за другой. Когда все яйца полопались, а эмбрионы в них сварились заживо, воздух наполнился едким пахучим дымом.

— Надо уходить, — Фелинн закашлялся. — Иначе задохнёмся.

Арли хотел согласиться — но вдруг стены пещеры задрожали, а земля, на протяжении боя оплавленная Пламенем, осела вниз, проваливаясь в скрытую под полом расселину. Арли не удержал равновесие, упал на бок и стал съезжать по зыбучей слизи в провал, куда падали тела рудомолов, кости их жертв и всё то, что осталось от их потомства. Арли вспомнил свой сон, и штрата, и неизмеримую тёмную пропасть, из которой невозможно возвратиться. Он вспомнил свой разговор с Нессой, и все сожаления, испытанные им от понимания нереальности той беседы, вернулись к нему с новой силой.

Но когда Арли уже приготовился рухнуть в пустоту, рука княжеского сына ухватила его за капюшон плаща и с большим усилием потащила назад.

ㅤ

Воинственный Дормо протестующе поднялся:

— Стоит ли так рисковать, Грегори? Там ватага разъярённых аристократов со своими дружинами, они прирежут тебя без раздумий!

— Ни разу ещё я не обсуждал твои решения, — согласился Джошуа. — Но теперь ты подвергаешь неоправданной опасности себя и всех нас.

Жуткие шрамы лоснились при свете факелов на невозмутимом лице Грегори. Он отвечал ветеранам ордена спокойно, но по железной примеси в его голосе те поняли, что наставник уже всё решил.

— Была ли причина тому, что доселе вы доверяли мне? Доверьтесь же и теперь. Не просто так Пламя забросило нас в Гроттхуль в столь непростой для его правления час. Я намерен воспользоваться этой возможностью — во благо Пламенного Шествия и доброго имени Служителей.