Затем наставник обернулся к Нессе. Поглядел на неё строго, но беззлобно.

— Ты хоть знаешь, как далеко мы от Цитадели, дитя? Далеко от очага, твоих кукол, удобной постели? Этот поступок по меньшей мере безрассуден.

Девушка быстро поднялась с земли, упрямо глядя в агатовый глаз Грегори.

— Я не играю в куклы, — резко бросила она.

Под густой седеющей бородой наставника мелькнула улыбка, но взгляд остался таким же суровым. Адепты ждали его решения. Отошедший в сторону Арли презрительно фыркнул.

— Как девочке удавалось воровать еду и при этом не быть обличённой так долго? — поинтересовался Джошуа.

— Мне и самому любопытно, друг мой, — отвечал Грегори. — Ночами я мало спал и наивно думал, что мимо меня и мышь не проскочит. Но похоже, наша незваная гостья оказалась ловчее, чем можно подумать.

— Я не много украла, — отрывисто произнесла Несса. — Мне самую малость нужно было, честное слово.

— И всё-таки украла, деточка, — сказал Джошуа. — Грегори, что мы будем с ней делать? Она дочь наставника.

— Пф, наставника... — откуда-то сзади пробормотал Махо.

Арли не стерпел и ринулся к ним.

— Что делать! — воскликнул он, в глазах его полыхал гнев. — Бросить её прямо здесь, вот что! Она лезла в телегу по своей воле, прекрасно сознавая, что её брать не собирались! Должна была знать, на что идёт!

С каждым словом он выразительно тыкал в Нессу пальцем. Её тонкие брови свелись к носу, подбородок покрылся ямочками от злости, затмившей страх.

— Это не тебе решать, наглец! — закричала она, прежде чем бросиьться на него с кулаками.

Грегори вырос между ними с быстротой, удивительной для его возраста.

— Ну, довольно! Оба воспитанники Цитадели, устыдитесь же своего ребячьего поведения! Арлинг, — он повернулся к адепту и понизил голос, — уймись, иначе остаток пути будешь тащить на себе поклажу. А вы, юная леди, — теперь он обратил свой глаз к девушке. — Не расскажете ли нам, в чём цель вашей авантюры?

Вопрос Грегори почему-то сразу поубавил в Нессе уверенности. Она смутилась и, отведя взгляд, стала тревожно потирать плечи.

— Это… это… — залепетала она, — это не ваше дело!

За спиной у Грегори перешёптывались адепты.

— Породистая сучка, да ещё наглая! — тихо сказал Махо адепту Селвину. — Может, идея пещерного ублюдка и впрямь не так плоха?

Джошуа махнул им рукой, призывая замолчать. Грегори внимательно рассматривал Нессу. У наставника был только один глаз, но странное дело: этим глазом он как будто видел людей насквозь. Несса слегка конфузилась — то ли от его шрамов, то ли от того, как дотошно он смотрел.

— Что ж, — заключил Грегори. — Из Хальрума я пошлю письмо, где в числе прочего сообщу Боннету о своевольном поступке его дочери. А до тех пор она останется с нами. В целости и сохранности.

Он поглядел на Арли. Адепт хотел было возразить, но, увидев лицо наставника, понял, что спорить теперь — себе дороже. Неимоверным усилием воли подавив рвущуюся наружу вспышку ярости, он в сердцах отвернулся и отошёл прочь.

Грегори снова обратился к Нессе:

— Вам придётся идти пешком, юная леди. И еды вы будете получать ровно столько, сколько остальные.

Девушка энергично закивала.

— Значит, договорились, — сказал Грегори. Затем он повернулся к адептам и заявил громко, так чтобы слышали все: — Завтра мы достигнем поворота, от которого до Свекольного Удела полдня пути. Телеги с Пламенем и харчем останутся на тракте. За ними присмотрят Вирл, Ред, Селвин, Джошуа, слуги и один из близнецов. Остальные отправятся со мной. — Он исподлобья глянул на Арли и после недолгой паузы докончил: — Приготовьтесь как следует. Ибо то, что нас ждёт, ещё долго будет являться вам в худших снах.

«Жди от зверя плотоядного жестокости

нечеловеческой, а от человека-без-огня

— жестокости бесчеловечной», — старинная

тартарийская поговорка.

Поворот был похож на дыру, прогрызенную в стене тракта. Оттуда веяло холодом, а внутри, как за чётко прочерченной границей, вдруг сразу становилось темно. Никто не бывал в Свекольных Уделах с тех пор, как их жители покинули свои дома и бежали к Раскалённой Цитадели. Путники, проходя мимо, тревожно заглядывали в эту чёрную пасть, боязливо отворачивали головы и спешили ускорить шаг. Служители Пламени, намеревавшиеся углубиться в это дьявольское чрево, казались им не иначе как безумцами.

— В моё отсутствие во главе будет Джошуа, — сказал наставник Грегори слугам и тем адептам, которые оставались на тракте. — Вирл, возьми мои часы и следи за временем. Если ровно через сутки мы не воротимся, Друзи отведёт вас к Хальруму. Там вы принесёте Пламя в дар баронессе Эддеркоп, правительнице города... — он вздохнул: — и свяжетесь с Гэллуэем. Коль скоро наше Шествие ждёт провал — да будут его решения мудрыми.

Телеги поставили у края дороги. Каждый из девяти покоящихся в них сосудов был практически бесценен, ибо Пламя такой силы и устойчивости могли сотворить лишь самые могущественные из Служителей. Это был достойный подарок для людей, наделённых властью и влиянием, который требовалось беречь как зеницу ока. Поэтому-то Грегори и брал в Свекольные Уделы лишь часть адептов, а остальных оставлял стеречь Пламя.

— Возвращайся живым, Арли, — прощался с другом Вирл, которому было страшно даже смотреть в сторону тоннеля. — По правде сказать, я рад, что меня оставляют у обоза… Но с вами ведь будет наставник Грегори, уж он вас без света не бросит!

Арли сидел на большом валуне и вытряхивал из стоптанных башмаков мелкие камушки. От долгой ходьбы его ступни покрылись грязью и мозолями. После вчерашнего он был особенно угрюм, и на каждого Служителя в отряде смотрел почти как на врага, ни с кем кроме Вирла не заговаривая.

— Я даже не знаю, что лучше, — проворчал он, — в темноте, в компании людей-без-огня и Горелого (так молодые адепты звали между собой Грегори). Или здесь… — и он презрительно глянул на Нессу, которая почёсывала загривок валяющегося на земле свинокрыса.

Хотя они были в пути уже без малого неделю, темноту во всём её мрачном величии Арли смог лицезреть лишь теперь. Наставники редко творили Пламя настолько мощное, как то, которое везли с собой «зарницы», и Вьющийся тракт всё время был залит ярким жёлто-оранжевым светом, при котором было сложнее разглядеть темень, чем избежать её. Давеча, когда они вступили в тоннель, умеренный цветок Пламени рдел только в ладони у Грегори. Наставник мог сотворить Пламя куда мощнее, однако путь предстоял неблизкий, а ему всё же необходимо было беречь силы.

Так они и шли: впереди Лузи с метательным дротиком наготове, за ним девять адептов, а посередине — Грегори с горящем в руке Пламенем, что разгоняло и теснило мглу. Адепты, шедшие позади, то и дело обгоняли друг друга, ибо каждый страшился чувствовать, как тьма наступает ему на пятки. Последим, назло остальным, плёлся Арлинг. Ему было страшно, но вместе с тем его отвращала трусость других носителей, и блики струились по его хмурому лицу.

Арли обуревала ненависть к наставнику Грегори, который теперь виделся ему главным виновником вторгшегося в обыденную жизнь разлада. Этот безумный старик играет какую-то свою игру, думал он. Устроил дешёвый спектакль на Браассе, разлучил Арлинга с Жерлом и теперь ведёт адептов неизвестно куда, недоговаривая и отмалчиваясь. Хуже всего, что отмалчивался — Арли безотчётно желал услышать хоть одну фанатичную речь, жаждал, чтобы хоть раз Грегори возвышенно его обругал. Когда это случалось сплошь и рядом, Али по крайней мере верил, что всё идёт своим чередом, но во время похода Грегори вообще никого из них не бранил, — а ведь он едва не спалил потомство Неугасимого Боннета!

Пока шли, Друзи без умолку болтал, хотя Арли заметил, что он всего-навсего напуган. Разведчик талдычил о родных краях: как жители Свекольных Уделов задабривали вихтов, чтобы те благословили их на урожай, как руки землепашцев становились синими от свекольного сока. Рассказывал, как они с братом выиграли свои дротики на гроттхульской ярмарке — оружие поистине редкое и дорогое, а потом сделались первыми охотниками в деревне.