— Нужно удостовериться, что мы добили всех, — сказал Грегори. — Друзи, Лузи, есть тут поблизости тихое место, чтобы выждать и отдохнуть?

Близнецы переглянулись, будто желая согласовать мысли.

— В пяти сотнях шагах есть одна норка, — отозвался Друзи. — Там охотники раньше собирались, а теперь не знаем.

— Точно. Теперь не знаем, — повторил Лузи.

«Норка» располагалась чуть в стороне от тракта и своей формой напоминала реторту. Шершавые гофрированные стены, сочащиеся влагой, плавно сужались кверху, пока не переходили в узкий лаз, скрытый в тени под потолком. На полу виднелись следы давно выгоревшего костра; в кучке золы валялись осколки глины и опалённые косточки.

Грегори вопросительно поднял голову к притаившемуся под сводом пещеры тоннелю.

— Раньше тут жил зубатый червь, здоровенный и слюнявый, — пояснил Друзи. — Это из-за его выделений стены тут оплавлены. Когда охотники нашли эту пещеру, они червя закололи и освежевали...

— Так что теперь тут нечего бояться, — подхватил Лузи. — Говорят, шкуру червя преподнесли в подарок гроттхульскому князю, и с тех пор у него в чертоге здоровенное чучело!

— Вы ручаетесь за то, что здесь безопасно? — спросил их Грегори.

Близнецы одинаково закивали.

— За всё Шествие нам ещё ни разу не пришлось пожалеть, что мы выбрали вас провожатыми, — вдумчиво сказал наставник. — Так тому и быть, выждем здесь. Но надолго мы в этой пещере не задержимся.

Телеги и животных оставили возле входа. Ред, Махо и Росс были назначены в караул и следили за грузом, в то время как остальные расположились внутри пещеры. Адепты улеглись вдоль ребристых стен на своих походных тюфяках — минувший бой всерьёз истощил их силы. Слуги принесли горшки со съестным и развели костёр, намереваясь сработать ужин, а Грегори, распорядившись обо всём необходимом, сидел у костра и беседовал с Джошуа.

Лёжа на тюфяке, Арли чувствовал приятную жёсткость, которая была куда ближе к его койке в Цитадели, чем постель в замке баронессы. Первый день пути дался ему нелегко: он едва волочил ноги, терпя головную боль и необъяснимую жажду, но переносил всё молча, с достоинством, пока недомогание не пошло на убыль. К сегодняшнему бою он восстановился целиком — не без гордости вспомнилось ему, как сразу три человека-без-огня рухнули на землю, сражённые его Пламенем.

— Давно ты был в Гроттхуле? — услышал он хриплый голос Грегори.

— Кажется, лет двадцать назад, — отвечал, дергая себя за бакенбарды, Джошуа. — Вряд ли князь меня помнит, но слухи о его дурном характере шли уже тогда, хоть он едва успел вступить на престол…

Возле костра Арли заметил Нессу, которая помогала одной из служанок нарезать солонину. Он фыркнул и отвернулся к стене грота. Влажная заскорузлая поверхность сквозила сотнями маленьких отверстий, за многие сотни лет проделанных водой и ветрами. Арли стал всматриваться в эти отверстия и, сам того не понимая, провалился в глубочайший сон.

ㅤ

Он возвратился в Раскалённую Цитадель. Могучие, столь знакомые ему стены, возведённые задолго до рождения любого из людей, вновь обнимали его суть. Он бродил по знакомым залам, видел кафедры, обгоревшие стеллажи библиотеки, обеденный зал. Он хотел ощутить приятную потливость, желал впустить в себя родное тепло Жерла, по которому так истосковался в пути, — но вместо этого обнаружил, что находится в термах, а три пары хватких рук, вцепившись ему в предплечья, заталкивают его в бадью с ледяной водой.

От воды веяло прохладой — наверно, служанки только что принесли её с родника, — и волосы Арли уже промокли, макушкой он чувствовал морозное, сдавливающее кости прикосновение. Он не мог разглядеть лиц своих мучителей и потому лишь упёрся побелевшими от напряжения руками в края бадьи, отчаянно вопя и сопротивляясь изо всех сил. Он не видел лиц мучителей, но слышал над собой их смех — высокий, частый, мерзкий, такой одинаковый, такой неестественный, будто смеются совсем не люди. Вот он уже на пределе, мерзавцы окунают его головой в воду, и когда студёная жидкость проникает ему в уши и в нос, он теряет сознание от боли.

Теперь Арли был в своей келье — только свет Жерла не проникал в неё, как обычно, и вокруг клубилась тьма. Он лежал на своей койке, не в силах пошевелиться. Сверху доносился тот же смех, но теперь уже, казалось, его издавал кто-то один — или что-то одно. Арли с ужасом и отвращением ощутил, как ему под рубашку проникают влажные, холодные, когтистые лапы, а над головой у него медленно облекается в форму круглое, щекастое лицо с огромными красными ушами, большими выпученными глазами и зубастым, от уха до уха, ртом.

Арли хотел закричать, но губы соглашались издавать лишь сдавленное мычание. Круглые, неподвижные, ошалелые глаза смотрели на него, смех раздавался из застывшей в широкой улыбке пасти, и лапы продолжали скользить по его коже, обжигая и вынуждая задыхаться от мерзости. Всю свою духовную силу, всю ярость вложил он в то, чтобы сотворить Пламя. Оно рвануло резко, ослепительно, как абсолютная вспышка, и на миг заполонило собой всё обозримое пространство, всю келью и, казалось, весь мир вообще.

Когда Арли очнулся, он снова был во мраке, но уже в другом, незнакомом месте. Пытаясь встать, он выпростал одну руку вперед — и тут она провалилась в пустоту, а он ударился щекой о каменную поверхность и в панике отполз назад. Арли зажёг небольшой огонёк у себя в ладони, пытаясь понять, где же он очутился теперь.

Впереди была пустота. Резкий обрыв пути, завершение без конца, бездна мира. Пропасть, где загнивали все начинания, где любой свет, сколь бы ярким и упорным он ни был, неизбежно погибал. Арли замерев глядел в неё, не видя ни краёв этой пропасти, ни её дна, и сознавал, что мгновение назад едва не сорвался в объятия тысячелетнего мрака.

Тогда-то он и понял, что очутился в самом настоящем кошмаре.

ㅤ

Она возвратилась в Раскалённую Цитадель. Как в дни минувшего прошлого, Несса прогуливалась по коридорам крепости, пересекала галереи, изучала просторные чертоги. Она громко выкрикивала имена, которых не могла вспомнить, но ответом на её крики был только лукавый смех, раздававшийся из ниоткуда и отовсюду — разом.

Она видела послушников и адептов, пыталась заговорить с ними, но они, словно издеваясь, исчезали со всё тем же раздражавшим слух смехом, больше похожим на блеяние свинокрыса. Словно вредные грызуны, они скрывались за углом, прыгая на четвереньках, или вползали в укромные щели каменной кладки, едва она приближалась к ним. Когда ей всё же удалось схватить одного из школяров за рукав робы, она заметила, что вместо лица у него — круглая маска с широко раскрытыми, бездумно замершими глазами, а рот растянут в улыбке до самых ушей, неестественно больших и красных.

Несса выпустила существо и рванулась бежать. Взор застилали слёзы, пока она неслась по изогнутому коридору и стук её шагов эхом отражался от стен. Позади всё смеялись и смеялись, и Несса слышала, как эти странные существа уже сами следуют за ней по пятам, загоняя в самые глубокие углы крепости, как делали это всегда — своей холодной сплочённостью, своим безразличием. Рыдая, она забежала в комнату, где жила с матерью, и, обняв женщину за ноги, прижалась лицом к её мягкой юбке.

— Почему они делают это, мама? Почему так обходятся со мной? — спрашивала Несса, пачкая материнский наряд своими слезами. — Я ведь только хотела с ними подружиться, хотела, чтобы они обращали на меня внимание, только и всего… Неужели я заслужила это, мама?..

И тут только она поняла, что лицо матери скрыто в тени. Сверху, где была голова женщины, нарастало всё то же резкое, тонкое, противное слуху хихиканье. Мать наклонилась к ней — и на Нессу опять уставилась лопоухая маска с широченной пастью и бешеными глазами навыкат. Голос женщины был корявый, злобный и глухой, точно исходил не из её горла, но со всех сторон, из каждого тёмного угла:

— А на что ты надеялась, доченька? Ты думала, они примут тебя? Думала, будут тебя любить, станут носить на руках, как свою принцессу? Есть такие вещи, с которыми нужно смириться, пойми, доченька. Ты должна быть благодарна за то, что твой отец — наставник Цитадели. В этой жизни невезучие всегда поносят тех, кому выпала лучшая доля… Смирись с одиночеством! — рявкнула тварь, брызгая слюной и наступая на дочь. — Смирись с ним! Смирись с ним! Прими его!