"Я просто..." Она выглядела почти смущенной. "На Сабрате от меня было мало толку, не так ли?"

"Anaryan..."

Она подняла тренировочный меч, который держала в руках, как будто это было какое-то украденное сокровище. "Мне нужно больше тренироваться. Чтобы стать сильнее. Чтобы..."

Я преодолел небольшое расстояние между нами и заключил ее в объятия. Положив одну руку ей на затылок, прижимая ее ухо к своему, я сказал: "Ты больше ничего не могла сделать".

"Как ты можешь это выносить?" Ее слова словно ветер пронеслись у меня над плечом.

"Я не могу", - ответил я. "Как ты думаешь, почему я был на Джадде?"

Она долго молчала, обхватив меня сзади за шею одной рукой. Я чувствовал, как она дрожит, как падают беззвучные слезы. Ужин капитана Гошала больше не казался важным. Не для меня.

"Мне не следовало брать тебя с собой, - сказал я наконец. "Я должен был позволить тебе остаться на Джадде".

Ее рука сжалась, и я почувствовал, как она покачала головой. "Не надо".

В одном слове заключено многое.

"Я оставил свою работу незавершенной", - сказал я ей тогда. "Я потратил впустую последние двести лет".

"Не говори так, Абба".

"Если бы я не приехал в Джадд..." Я сказал: "Возможно, это уже было бы сделано".

"Если бы ты не пришел в Джадд, меня бы не существовало, Абба", - сказала Кассандра, отстраняясь от меня, и ее пустая рука легла мне на плечо.

Я прислонил ладонь к ее лицу. "Я не имел в виду..."

"Я знаю", - сказала она и улыбнулась, глаза были мокрыми от слез. Она вытерла их. "Я не хотела, чтобы ты нашел меня здесь. Я думала, ты ушел на встречу с медиком".

Я обернулся и увидел, что Нима стоит прямо у двери в трюм, изо всех сил стараясь казаться частью обстановки. "У меня через полчаса ужин с капитаном Гошалом".

"Через пятнадцать минут, доми", - вмешался Нима, вечный повелитель времени.

"Через пятнадцать минут", - поправился я. Мы оба улыбнулись, посмеялись про себя над бедным Нимой. Слуга Немрутти пережил битву лучше, чем все мы. Он спасся от сьельсинов, избежал Ушары и всего остального, кроме отдаленного шума насилия. "Пусть некоторые вещи никогда не меняются, а?" Я потрепал дочь по подбородку.

Мы отстранились друг от друга.

"Тебе не нужно прятаться, - сказал я ей, - или стыдиться чего-либо. Ты выжила, дорогая девочка. Это самое главное". Я схватил руку, все еще лежащую на моем плече. "Ты придешь на ужин?"

Нима снова вмешался. "Доми, у нас мало времени!"

"Я знаю, Нима!" отрезал я. "Гошал подождет".

Но Кассандра покачала головой. "Я лучше останусь здесь".

Кивнув, я отпустил ее и повернулся, чтобы присоединиться к Ниме у двери.

"Ты отослал меня прочь!" Эти слова поразили меня, как плазменный разряд между лопаток.

Я не повернулся.

"Ты даже не попрощался!"

"Я попрощался в лагере".

"Я думала, ты на корабле, Абба!" Я услышал позади себя ее шаги по палубе. "Ты мог погибнуть!"

Я обернулся, вихрь имперского черного. "И ты могла умереть, Кассандра!" Она отступила на полшага. "И лучше умереть мне, чем тебе".

"Не для меня!" - запинаясь, сказала она.

"Анариан..." Я вскинул подбородок, пытаясь подобрать нужные слова. "Мне очень жаль. Но теперь ты знаешь, с кем и почему мы сражаемся. Ты видела сьельсинов и их бога. Я бы избавил тебя от этой битвы, если бы мог".

"Но ты не можешь!"

"Если бы мог", - повторил я, уже более твердо. "Девочка, я хочу, чтобы ты жила в мире, который наступит после всего этого. В лучшем мире". Я наполовину отвернулся. "Я не хочу для тебя ничего подобного".

Кассандра снова сделала шаг ко мне и сказала: "Не тебе решать, Абба".

"Но это так!" сказал я и попытался улыбнуться. Она сделала это проще. "Мы не можем сами решать, в каком мире нам жить, но мы можем изменить мир для тех, кто последует за нами".

"Я не следую за тобой, Абба. Я здесь и сейчас".

Значит, я призрак, опередивший свое время, подумал я, и моя улыбка застыла. "У нас с твоей матерью были такие же споры, знаешь? Она всегда была в ярости на меня… рвался в бой… оставляя ее позади".

"Но ты позволял ей сражаться с тобой!" воскликнула Кассандра.

"Да". И тут я обнаружил, что больше не могу смотреть на нее. "И она умерла".

Кассандра, казалось, ушла в себя.

Не обращая внимания на молчание и тучи, опустившиеся на нас обоих, я продолжил. "Она должна была быть здесь, понимаешь? Она должна была встретить тебя, состариться на Джадде. Я должен был лучше ее защищать". Я размышлял о том, как неестественно то, что мой ребенок ни разу не видел свою мать, даже при рождении. Это было... неправильно.

"Как это произошло?" Кассандра резко подняла на меня глаза. Она спрашивала и раньше, но я всегда уклонялся от ответа, говорил только, что она погибла в бою.

Я долго смотрел ей в глаза, зная, что должен что-то сказать.

Наконец я заговорил. "Ее корабль был сбит. Мы разделились во время боя. Ей пришлось эвакуироваться на другом транспорте. Мы были на связи, когда она погибла..." Я закрыл глаза и видел только этот клочок темноты, это окно в ночь.

Никогда, никогда, никогда...

"Я не должен был ее пережить", - сказал я наконец, не смея пошевелиться. "Я должен был сто раз умереть". Стыд, который я испытывал на Сабрате - когда выжил в битве с Ушарой, - вернулся, и я отвел взгляд. "В каком-то смысле это стыдно. Я так долго боролся, чтобы уберечь ее, но ее больше нет… а я все еще здесь".

Губы Кассандры сжались в тонкую, почти невидимую линию. "Ты всегда говоришь, что я должна отпустить то, что не могу контролировать", - сказала она. "Горе - это глубокая вода".

У меня вырвался грубый смешок, и я снова наполовину отвернулся. "Я очень плохой стоик, дочка". Я провел рукой по глазам. Все еще чувствовалась слабость после пережитого на Сабрате.

"Это правда, что ты умер?" Вопрос прорезал мгновение, отделив время настоящее от времени прошлого.

Я резко поднял на нее глаза - слишком резко, чтобы отрицать это.

Я кивнул. Ей пора было знать.

"Они сказали, что ты потерял голову", - произнесла она, с трудом веря в то, что слова слетают с ее губ.

Я бросил взгляд на Ниму, который все еще стоял в дверях.

Помедлив, я кивнул.

Кассандра не шелохнулась. На мгновение мне показалось, что она отвернется, или рассмеется, или обругает меня дураком. Но она видела Ушару, видела, как я творил чудеса той черной ночью в пустыне. Медленно - очень медленно - она кивнула.

Настал ее черед молчать, но и я не мог говорить.

У меня пересохло во рту… Я всю жизнь старался не говорить ей об этом, и теперь она знала все до конца. Какая польза от молчания?

"Я ..." Я снова посмотрел на Ниму, желая, чтобы он был Гибсоном, Валкой, Паллино, кем-нибудь еще, кто мог бы помочь мне в этот момент. "Я … это был Араната Отиоло. Сьельсинский принц. Я был очень молод. Моложе тебя".

"Он убил тебя?"

"Оно", - сказал я, удивленный ядом, прозвучавшим в этом слове. "Оно убило меня. Тихий отправил меня обратно".

"Тихий?" повторила Кассандра. "Что же это такое?"

Наконец-то мы подошли к этому вопросу. К разговору, единственному, который имел значение. Истина.

"Тихий - это..." Что? Народ? Разум? Бог? Воспоминания Ушары вспыхнули во мне. Воспоминание о падении, о том, что мы были брошены в эту вселенную против своей воли, брошены рукой того, кто создал нас. Создал их. " ...Shūturum".