"Но у него был мозг", - запротестовал я. "Череп. Глазница! Нервные каналы!"

Директор только пожал плечами.

"Существо на Эуэ говорило со мной", - продолжал я.

Лицо старого директора потемнело. "Этого не было в вашем отчете".

"Нет", - резко ответил я. "Не было".

"Почему?"

"Я не думал, что мне поверят", - ответил я. "Я даже не знал, что АПСИДА существовала в то время".

Старик наклонился вперед, глаза его загорелись. "Что оно сказало?"

"Оно показало мне победу сьельсинов", - сказал я. "И оно показало мне Вайарту. Их завоевания и падение. Это и... тысячу других вещей..." Я замолчал. "Чистая энергия..." Слова прозвучали одновременно комично и страшно, и мне захотелось сесть в одно из пустых кресел у центральной консоли, но я не стал этого делать. Лучше было стоять, чтобы сохранить видимость контроля. "Откуда ты все это знаешь? Наири? Экспедиция на Атропос? Они нашли там мертвого Наблюдателя".

"Цезарь рассказал тебе, что случилось с людьми из экспедиции Атропоса?

"Он сказал мне, что они покончили с собой".

И снова Фридрих Оберлин изучал меня, как будто я был культурой клеток под стеклом какого-нибудь мерзкого мага или как вражеский дуэлянт, ожидающий предательского подергивания, которое предшествует смертельному поединку. "Многие так и сделали", - сказал он. "Некоторые исчезли. Другие были разорваны на части. У нас есть кадры, на которых люди поднимаются в воздух, а другие..." Он постучал костяшками пальцев по краю голографического колодца.

"Вот так?"

Ему не нужно было отвечать. Тогда я понял, почему они были так уверены, что Сабрата - это то самое место, и почему они пришли за мной.

"Что с ним случилось?" спросил я, хотя мне казалось, что я догадываюсь об ответе.

Оберлин подтвердил мои подозрения.

"Исполин", - сказал он, когда новое молчание затянулось достаточно надолго. "Его Сиятельство рассказал мне, что вы сделали на Перфугиуме, как вы убили командира сьельсинов".

Почти смущенный, я отвернулся. Я посмотрел сквозь время на место, где разбились стекла командного корабля Аттавайсы и вырвали воздух из легких сьельсинского генерала. Наблюдая, как Аттавайса и все его офицеры были втянуты через эти открытые порталы в безмолвную черноту космоса. Хотя многие воспоминания о том, прежнем Адриане, поблекли, это осталось навсегда. Я слишком хорошо помню, как стекло ламп в нашем собственном командном центре сыпалось на нас как дождь, как шипела и трещала электроника, поджаренная каким-то переизбытком энергии. Я никогда хорошо не контролировал силу и почти не использовал ее с того черного дня.

"Я также был в тот день в Большом Колизее", - заметил Оберлин. "Когда ты остановил тот меч из высшей материи голой рукой".

"Это не было чудом", - парировал я, заметив, как в мрачных серых глазах Оберлина вспыхнул старый огонек веры.

Он отмахнулся от моих слов жестом. "Я также видел записи с Береники. Держу пари, Аптукка была чем-то похожа. Так ли это?" Аптукка больше походила на Колизей. Хитрость и план одержали победу в моей битве со сьельсинским принцем Улурани, а не сила Тихого. Когда я не ответил ему, Оберлин задал вопрос, который, я был уверен, он хотел задать мне с нашей первой встречи, когда был еще молодым человеком. "Ты действительно вернулся из смерти?"

Я молча кивнул.

В углу вспыхнул свет от линз Альбе, когда он отвернулся.

"Ты ближе к ним, чем мы", - сказал Оберлин и, указав на голограф и тела бедного инженера, он продолжил: "То, что ты можешь сделать, похоже на это".

"Это не так", - возразил я.

"Это так!" отрезал Оберлин. "Ты должен увидеть это!" Он полностью склонился над голографом, и свет проектора осветил снизу его смягченные временем скулы, придавая морщинистому лицу сходство с черепом.

Вспомнив, что я сказал Кассандре в день нашего отплытия, я спросил: "Вы думаете, я смогу с ними бороться?"

"Нет", - ответил Оберлин, удивив меня. Казалось, он обдумывал свой ответ. Морщины на его лбу разгладились, образовав глубокую щель между глазами. "Я не знаю. Но нам это и не нужно. У нас есть средства, чтобы убить его. Нам нужна твоя помощь, чтобы найти его".

Я уставился на него, ничего не понимая. "У вас есть средства, чтобы убить его?"

"Присциан", - Оберлин повернулся к своему секретарю. "Файлы "Персея", будь добр".

Сухопарый секретарь извлек вторую кварцевую пластину из латунного футляра, который достал из нагрудного кармана, и протянул лорду-директору. Оберлин держал ее так, словно это был слиток обедненного урана, взвешивая в руках. "Сегодня вечером ты просмотришь это вместе с отчетами из Сабраты. Завтра мы встретимся снова". Я протянул руку за пластиной, но Оберлин не отдал ее мне. "Мы планировали это уже давно, - сказал он. "Дольше, чем ты думаешь".

"Со времен Атропоса?" спросил я.

"Да", - сказал он. "Мы потратили все последние почти три тысячи лет на подготовку к этой экспедиции. После Атропоса АПСИДА поместила Наири в карантин. Мы веками изучали тамошнего Исполина. Потеряли бесчисленное количество жизней. Как, по-твоему, мы узнали, что они собой представляют?"

Моя рука все еще была протянута, чтобы взять пластину, но мысли были далеко. Мысленным взором я увидел флотилию бдительных кораблей, вечно вращающихся вокруг зеленой Наири. Я представил себе имперскую крепость в джунглях, возвышающуюся над циклопическими руинами королевского форпоста Вайарту, представил храбрых людей, которые добровольно отправились учиться, зная, что могут столкнуться с чудовищем, бросающим вызов тому немногому, что мы знали о законах природы.

"Они состоят из чистой силы, как я уже говорил. Они - образец силы. Как сигнал. Исходящий от тех… высших измерений. Этот сигнал может быть нарушен устойчивым электромагнитным импульсом, при условии, что зверя можно доставить в пределы досягаемости".

"Вы убили того, что был на Наири?" спросил я.

"Да", - сказал Оберлин. "Столетия назад. Еще до войны. Но мы..... подозревали, что есть и другие. Вот почему мы готовились к операции "Гномон", мы хотели быть готовыми на случай, если появится еще один..."

Я поднял руку, которую протягивал, призывая к тишине. "У вас было оружие, предназначенное для убийства Наблюдателей, еще до вторжения сьельсинов?" Я почти выкрикнул эти слова.

"История началась не с Адриана Марло", - ответил Оберлин холодным и низким голосом.

"Тогда зачем я вам нужен?" проревел я, переводя взгляд с Оберлина на Ласкариса. Я ткнул указующим перстом в сторону молодого Альбе, который резко встал. "Отстань, А2!" Я поднял обе руки, чтобы показать, что не собираюсь применять насилие. "Я - приманка", - предположил я, бросив взгляд на Тора Рассама, прежде чем вернуться к лицу директора. "Вы используете меня как приманку".

"Ты наш фоксхаунд, старина". Оберлин наклонился вперед, чтобы взять кварцевую пластину с дисплея колодца. Изображения бедного инженера наконец-то погасли, и он пошевелил двумя пластинами между пальцами, как будто это была пара серебряных каспумов. "Цезарь считает, что твои... способности делают тебя уникальным образом настроенным на зверя. У тебя есть чувства, которых нам не хватает".

"Я приманка", - повторил я.

"Если хочешь". Старик пожал плечами. "В любом случае, ты начинаешь понимать, почему мы были так готовы рискнуть международным инцидентом, чтобы заставить джаддианцев выдать тебя. В конце концов, хорошо, что ты пришел добровольно". Он замолчал, и я еще раз поразился его преклонному возрасту. Сутулый, тонкоплечий маленький старичок с редеющими волосами.