"Как долго я была в фуге?" - спросила она, обдавая теплым дыханием мою шею. Она попыталась высвободиться из моей хватки. "Адриан, что случилось? Ты делаешь мне больно".

Я не мог ни ответить ей, ни заставить себя повиноваться. Я лишь всхлипывал в ее плечо, не отпуская.

Наконец у меня перехватило дыхание, и мои легкие вдохнули ее запах, и именно этот запах заставил меня остановиться. Незнакомый цветочный аромат наполнил мою грудь. Не сандалового дерева. Не дыма.

Олеандр. Я уловил запах. Олеандр и... ...и кое-что еще.

Мускусная роза.

Это было неправильно, и неправильность этого отбросила меня на шаг назад.

Я услышал ее прерывистый вздох. "Твое лицо!" Пальцы медленно поднялись и коснулись моей щеки. Почти сразу же она отстранилась, как будто почувствовала, что переступила какую-то черту. "Что с тобой случилось?” Когда я не ответил - я не мог говорить, - она заговорила быстрее, в ее словах слышалась паника, как будто боялась, что у нее не будет возможности высказаться. "Эта химера забрала тебя. Тебя не было... несколько дней. Я думала…" Она не сказала мне, что подумала. "Что они с тобой сделали?"

"Ничего", - прошептал я. "Ничего!"

"Ты видишь, что я могу тебе предложить?" - стальной голос Вечного обрушился на нас обоих подобно дождю.

Этот вопрос привел меня в чувство. Я посмотрел на Валку. Действительно посмотрел.

Ее левая рука была обнажена, клановый сайлаш отсутствовал. Татуировка должна была покрывать ее от основания пальцев до плеча и от плеча вниз по боку до левого бедра, ее черные геометрические очертания представляли собой переплетение фрактальных завитков, линий и перекрестных штрихов, язык, который могли понять только даймоны Тавроса. Вместо этого ее кожа была чистой, бледно-золотистой, не тронутой иглой или временем.

И ее глаза...

Ее глаза были зелеными, а не золотистыми, какими я их помнил.

Увидев их на ее лице, мое сердце снова разбилось.

Это были глаза Кассандры.

Сколько я ее знал, у моей Валки были золотистые глаза, фальшивые глаза, которые сделал для нее ее народ. Я ни разу не видел глаз, которыми наградила ее природа, и только догадывался об их оттенке. Большинство считает, что воспроизвести черты родителя в ребенке - дело простое. Природа, конечно, делает это без спроса и очень часто. Но вычленить гены, отвечающие за многие конкретные черты, не так-то просто, если только семья не была проиндексирована и спроектирована на протяжении многих поколений. Когда джаддианские маги секвенировали Кассандру из клеток моего тела и крови Валки, я попросил лишь не передавать ребенку глаза отца. Я не желал видеть глаза лорда Алистера Марло, глядящие на меня с лица моей дочери.

Лица нашей дочери.

Мне всегда было интересно, дал ли случай девочке глаза ее матери или же она унаследовала глаза какого-то другого предка.

Теперь я больше не гадал и удивлялся капризам природы и того, кто ею управляет.

"Что ты можешь предложить…?" - повторил я, не поворачиваясь к восседающему на троне упырю.

Позади меня что-то шевельнулось, чуть сдвинулось. Но я все равно не повернулся, не в силах оторвать взгляд от лица существа, стоящего передо мной. Лицо женщины, которую я любил, одетой так, словно она собиралась на свидание или на какое-то языческое таинство секса и жертвоприношения.

Я жаждал снова обнять ее, но знал, что не должен этого делать.

Она не была Валкой, не могла быть Валкой. И никогда не будет.

И все же...

"Я принимаю, - раздался сухой и дребезжащий голос, - я принимаю твое... предложение".

Голос исходил не из машин Кхарна, а из его пластилиновой оболочки.

"Какое предложение?" спросила Валка, подходя ко мне ближе. Я отшатнулся. "Адриан, какое предложение?"

На черном кружеве Валкиного балконета, на животе, там, где я ее обнимал, была кровь. Мой меч вернулся на место, и я провел по щеке тыльной стороной ладони, вытирая слезы.

Кхарн все еще говорил. "Я... займу место моего брата. Я признаю твою... твою победу и твой мир. Если ты… прикажешь… своим людям… отступить".

Я едва слышал королеву демонов. Я смотрел только на нее.

Чем дольше я смотрел, тем меньше она походила на ту женщину, которую я помнил. Губы Валки никогда не были такими красными и надутыми, а грудь - такой округлой и полной. Она словно была создана для того, чтобы соблазнять меня.

И все же...

"Адриан!" Она снова шагнула вперед, теперь еще злее. "Avan al noroka… что происходит? Где Кхарн Сагара? Кто она?" Она указала через мое плечо на Кхарна Сагару, женщину в кресле.

Мне показалось, что я понял.

"Ты забрал ее воспоминания", - сказал я, обращаясь к Кхарну, а не к Валке, которая не была Валкой. "Ты забрал наши воспоминания".

Клонированный Адриан Марло, который напал на нас в верхнем зале, обладал чем-то из моих воспоминаний, моих взглядов, моих манер.

Это мои воспоминания! воскликнул мой второй "я", а затем пробормотал: я знаю, что реально.

"Ты не был… не помнишь", - сказал Вечный. "Но да. Отец Калверт приказал отсканировать тебя для своего… собственного развлечения. Он был… склонен к жестоким наслаждениям".

Был склонен. Значит, черный маг мертв. Это было хорошо. Я молился, чтобы он умер быстро.

Может быть, я возьму кого-нибудь из вас в качестве домашнего питомца. маленькую куклу, пускающую слюни. Вам бы это понравилось?

"Его забавы всегда окупались, - сказал Кхарн, снова полагаясь на свои машины. "Я отдам ее тебе, если ты расскажешь мне, как ты это делаешь. Как ты обманываешь смерть".

Мои глаза встретились с глазами Валки - глазами Кассандры - и я увидел в них нерешительность. Смятение.

Страх.

"Ты не она", - сказал я, хотя это и разрывало мне сердце. "Ты не моя Валка".

"Твой Валка?" - затаив дыхание, повторила копия.

Конечно. Если Калверт и Кхарн Сагара забрали наши воспоминания, то, должно быть, тогда, когда мы были его пленниками. Именно там, в подземельях Воргоссоса, мы с Валкой наконец-то сблизились. Я помнил, как мы жались друг к другу на холоде, свернувшись калачиком на твердом каменном полу старой электростанции над водохранилищем, как я царапал стены гвоздем, создавая образы дома, Гибсона, самой Валки для ее забавы. Я вспомнил, как она прижималась ко мне всем телом, и как ее аромат пропитывал мою одежду и волосы, пока шли дни.

Дым и сандаловое дерево.

Олеандр и мускусная роза.

"Мы были женаты", - сказал я, увидев шок на лице моей копии, гнев,... смущение? Она улыбнулась, как будто я сказал какую-то шутку. "Все равно что женаты. У нас есть дочь. Она здесь, сейчас, со мной". Говоря это, я придвигался все ближе, упиваясь ее образом. У нее было лицо Валки: высокие скулы, заостренный подбородок. Эта единственная прядь волос, наполовину завитая кольцами, ниспадавшая от лба до пупка, была той самой темно-красно-черной, которую я помнил, как тень от какого-то забытого солнца. "Посмотри на свою руку, Валка. Твой сайлаш... его там нет".

Зеленые глаза женщины блестели, широко раскрытые от страха.

"Мой что?"

"Она не понимает, что ты имеешь в виду", - сказала Кхарн, и ее мрачный металлический голос наполнил полутемный зал.

За моей спиной послышался шорох тяжелой ткани, скрежет металла по камню.

Я обернулся.

Кхарн Сагара наконец-то поднялся на ноги. Там, где раньше был манекен из кожи и костей, с сухой восковой кожей, стояла умирающая от голода женщина, облаченная в черный самит и золотую ткань. "Мы сделали ее не замечающей своих изменений. Так будет лучше для нее".

"Лучше для меня?" Другая Валка шагнула вперед, явно не понимая своего состояния. У меня не было плаща, чтобы обеспечить ей скромность.