Человек из АПСИДЫ опустил голову. На мгновение единственным звуком было шуршание фольги, обмотанной вокруг моей талии.

"Эдуард", - сказал я, впервые назвав его по имени. "Мы можем закончить то, что начали на Сабрате. Операция "Гномон" еще не завершена".

Музейный католик взглянул на Гошала. "Милорд, мы беглецы. Я боялся, что они убьют вашу дочь после того, что сделали с вами. Нам пришлось убить людей, чтобы сбежать из Форума, не говоря уже о дипломатических издержках. И это еще не все..."

Я не дал ему возможности закончить, сказав: "Наш долг не изменился".

"Если нас схватят…" Ему не нужно было этого говорить. Он схватил меня за руку и приблизился, так что я почувствовал его слова на своем лице. "Они казнят всех".

Я мог только кивнуть.

"Нас едва ли больше трех тысяч", - сказал Эдуард. "Меньше половины того, что мы взяли с собой на Сабрату. "Гаделика" - это транспорт для перевозки войск. Древний. У нас в трюме нет ничего, кроме оборудования".

Я почти ничего из этого не слышал. Я смотрел на него, удерживая его взгляд сквозь очки в оправе цвета слоновой кости, пока он не запнулся. "Ты мне веришь", - спросил я.

"Что?"

"Ты веришь, что я - это я", - уточнил я.

Эдуард отвел взгляд, почти смутившись. "Я читал твое досье, - сказал он, - видел видеозапись с Перфугиума и Береники”. Кроме того, я был бы дураком, если бы сомневался… - Он замолчал, опустив лицо. "Я верю в чудеса".

Я смотрел на него, не сводя глаз. "Твой бог этого не делал".

Эдуард улыбнулся, всего на мгновение. "Мой бог - единственный, кто может это сделать".

Что мне оставалось, кроме как улыбнуться ему?

"Отойди от него, Альбе", - велел Гошал. "Лорд Марло… если вы лорд Марло. Не могли бы вы проследовать за мной?"

Я положил руку на плечо Эдуарда и шагнул мимо него, обратно на линию огня. "Если вы так хотите, капитан. Я пойду на гауптвахту". Я опустил взгляд на свою импровизированную одежду. "Полагаю, вы можете послать за моей одеждой?"

"Мы найдем для вас что-нибудь", - пообещал Гошал.

Кассандра все не двигалась. Поравнявшись с ней, я спросил: "Ты навестишь меня?"

Она отвела взгляд. "Я ... si".

"Сюда!" Аристократический тон Гошала резанул по нам обоим.

Пройдя мимо сьельсинов и Ирчтани, оставив позади дочь и Эдуарда, я позволил проводить себя через бетонный двор к открытому "Аскалону". Мне пришлось поднять юбку из фольги до колен, чтобы не наступить на нее, пока я поднимался по трапу, а ветер, дувший от цилиндрического города-корабля, трепал мои слишком длинные волосы.

"Пропустите меня!" - воскликнул голос контральто.

Я остановился, и мой эскорт - четверо мужчин со станнерами наизготовку - встал рядом со мной.

"Дайте мне посмотреть на него!" Голос стал пронзительным. "Пропустите меня, я говорю! Это приказ, господа!"

Люди передо мной расступились, пропуская женщину с короткими рыжими волосами. Я не сразу узнал ее. На ней была черная офицерская форма, но она плохо сидела на ней, так как была явно скроена на более широкую фигуру. Пошатываясь, она вышла на открытое пространство в верхней части трапа и посмотрела на меня сверху вниз, лицо ее было белым, как у призрака.

"Адриан?"

Голос выдал ее.

"Селена?"

Она остригла волосы, срезав их по линии подбородка, словно мечом. Я не думал, что когда-либо раньше видел ее лицо ненакрашенным. И все же ее звание выдавало себя: золото на шее, кольца и браслеты на тонких руках, выглядывавших из-под офицерского кителя.

Нельзя было отрицать, кто она или кем являлась.

Она поднесла руку ко рту, широко раскрыв глаза. Она видела мою смерть, и даже больше, чем смерть, - она видела, как меня зверски убили. Я хорошо помнил тот ужас, который испытал, увидев, как Иршан так быстро разлагается подо мной на полу Большого Колизея. Я слишком хорошо помнил свою собственную гибель, свое отражение в зеркале, кровь, текущую из глаз, как слезы.

"Ты жив..." - произнесла она, не опуская руки. Какое-то чувство отразилось в ее глазах. Возможно, радость? Она задрожала. "Как ты можешь… быть...? Это ты?"

Я улыбнулся ей: "Не плачь из-за меня, Селена"

Ее плечи затряслись, и она, зажимая рот рукой, пошатываясь, спустилась по трапу ко мне. Я поднял руку, чтобы поймать ее, все еще держась за одеяло, прикрывавшее мою наготу. Она упала на меня, всхлипывая. Я прижал ее к себе, давая выплакаться.

До этого момента я совсем забыл, что она поцеловала меня, и сразу же застыл как вкопанный. И все же я крепко держал ее плачущую. Она увидела нечто ужасное, и я думал, что могу догадаться, что значили для нее прошедшие дни.

"Вы привезли ее с собой?" спросил я, проецируя свои слова на толпу. Я развернул ее немного, чтобы видеть остальных - Эдуарда и Кассандру, Гошала и ксенобитов. "Вы похитили принцессу Империи?"

"Она настаивала", - сказал Эдуард.

"Она настаивала?" повторил я. "Значит, все в порядке. Если она настаивала!"

Я едва мог поверить своим ушам. Они не только были вынуждены взорвать Форум, скрывшись на двух имперских военных кораблях; они не только поставили под угрозу зарождающиеся отношения с Латарранской монархией, но и похитили одного из собственных детей императора. Неудивительно, что напряжение на борту судна казалось таким высоким.

"Она, похоже, думала, что это помешает марсианам просто уничтожить наши корабли", - сказал Эдуард. "Я согласился".

Я посмотрел на женщину, рыдающую на моей голой груди. "Они бы… убили бы остальных", - пролепетала она сквозь слезы. "Я... не могла этого допустить". Один зеленый глаз уставился на меня сквозь растрепанные пряди ярко-рыжих волос.

Мои челюсти сжались. Позволив им сбежать, она подвергла жизни каждого мужчины и каждой женщины на "Гаделике" еще большей опасности. Альбе и Гошал - высокопоставленные офицеры и очевидные зачинщики заговора - были бы, несомненно, наказаны. Сьельсинов казнят, и ирчтани, скорее всего, вместе с ними. Младшие сотрудники могли выжить - в конце концов, они лишь выполняли приказ, - но могли и не выжить, а могли и заслужить свое собственное путешествие в Белушу.

"Ты постриглась", - неуверенно заметил я.

Селена поперхнулась. "Я... у тебя тоже все по-другому". Она держала одну мою прядь в почти бесчувственных пальцах. Лишь постепенно она подняла свое лицо к моему. Ее глаза были полны слез, покраснели и распахнулись так широко, что я подумал, что могу в них утонуть. Когда-то, возможно, я бы так и сделал. Теперь я испытывал к ней только жалость. И беспокойство. "Мы все изменились". Она моргнула. "Тебя ведь действительно нельзя убить, правда?"

"Не сегодня", - сказал я и улыбнулся ей.

Она подняла руку, чтобы осторожно коснуться моего лица, но отдернула белые пальцы. "Ты… твое лицо изменилось".

"Я знаю", - сказал я.

"Отойди от принцессы, Марло!" - раздался знакомый высокий голос.

Повернувшись от Селены, я увидел человека, которого надеялся увидеть, выходящим из ворот в конце бетонного двора с одним из своих офицеров в шлеме. Лориан шел с нарочитой поспешностью, которой я никогда раньше в нем не замечал. Трость он оставил, а офицерская фуражка с коротким козырьком, которую он носил, была надвинута почти на глаза, которые горели сосредоточенностью.

"Лориан!" Я двинулся ему навстречу.

Не сбавляя шага, маленький генерал-комендант выхватил из кобуры вольфрамовый пистолет-игломет изысканной работы и выстрелил прямо мне в грудь.

Игломет выстреливал тонкий болт из полированного вольфрама - длиной с кончик большого пальца человека и шириной не больше зубца столовой вилки - со скоростью, во много раз превышающей скорость звука. Я знал его тип. Болт имел форму таблетки, сужающейся с обоих концов и закругленной так, чтобы кувыркаться в воздухе, поворачиваясь, чтобы пронзить все, во что он врежется, со звуком, похожим на раскаты грома.