Когда я открыл глаза, портрет все еще был там. Как и призрак Криспина. Как и Кассандра. "Что заставило тебя прийти сюда?" спросил я свою дочь.

Она вызывающе вздернула подбородок. "Ты сказал, что император помиловал тебя. Я хотела увидеть это. Я хотела узнать, почему".

"Почему?"

"Я не дура, Абба!" - сказала она. "Я знаю, как там плохо! Война!"

"Ты действительно не имеешь ни малейшего представления", - возразил я, устремив свой взгляд на украшенный драгоценными камнями купол над головой.

"Я знаю, что ты был героем!" сказала Кассандра, и эти слова поразили меня так же сильно, как kwatz Гибсона. "Я знаю, что ты нужен императору. Если ты сможешь переломить ситуацию, ты должен! Разве у тебя нет ответственности?"

Снова навернулись слезы. Я снова закрыл глаза. "Ответственность", - повторил я про себя. Неужели тень Гибсона сказала правду? Действительно ли я прятался на Джадде от того, что, как я знал, должен был сделать? Твоя мать гордилась бы тобой, Anaryan.

Неужели я трус?

"Что такое Исполин?" спросила Кассандра, не зная, что еще сказать.

Я попытался встретиться взглядом с женщиной на портрете, но опустил глаза. "Тебе еще многому предстоит научиться", - сказал я.

"Тогда научи меня!" Она обогнула стол и встала передо мной, расставив ноги. "Мастер Гидарнес говорит, что я готова пройти Испытание Сердца!"

Я почувствовал, что мои глаза стали жесткими. "Кассандра, нет!" отрезал я. Испытание - это то, что делает маэскола маэсколом. Неофиты тренируются десятилетиями, прежде чем предпринять попытку, и хотя Кассандра была неофитом уже почти тридцать лет, мне все равно казалось, что еще слишком рано.

"Я не маленькая девочка, Абба", - возразила она. "Мастер Гидарнес сказал, что ему больше нечему меня учить. И что ты должен учить меня вместо него. Он говорит, что я готова. Я готова, Абба!"

Валка смотрела на меня с портрета сверху вниз, улыбаясь по-своему. Она смотрела сверху вниз на ребенка с двумя косичками, который улыбался ей в ответ, девочку в длинной джаддианской тунике. В ее волосах были цветы, и Валка склонилась, чтобы положить их туда, как никогда в жизни. Маленькая Кассандра смеялась, глядя в лицо матери, которую никогда не знала. Я стоял позади них обеих, тень на угольно-черном фоне, единственный из нас троих, выглядывающий из кадра.

Мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Искусство и художник.

Только художник моргал, а когда моргал, то лишь для того, чтобы смахнуть набежавшие слезы.

Как я завидовал этому угольному человеку.

"Может, и так", - сказал я, жалея, что вообще нарисовал этот чертов портрет.

"В письме императора сказано, что ты должен поговорить с этим...Оберлином", - сказала Кассандра. "Там говорилось, что он здесь. На Джадде. Лейтенант должен быть в состоянии связаться с ним!"

"Он хочет, чтобы мы отправились за пределы планеты", - сказал я и протиснулся мимо нее, чтобы встать перед призраком моего брата.

"За пределы планеты?"

Я не ответил ей.

Криспин не двигался. Его образ парил над моим столом, прозрачный, как отражение в затемненном оконном стекле. Прежде чем Кассандра успела заговорить снова, я коснулся кнопки, чтобы запустить приостановленную запись.

Криспин исчез, его место занял трехмерный фрактал безопасности, подтверждающий подлинность его печати. Появился дьявол Марло, красный на черном, и серебряные трубы заиграли полузабытый гимн, возвещающий о приходе Владыки Обители Дьявола.

Появился Криспин, скрестив руки и склонив голову.

Мгновение он молчал, затем начал. "Я ...не собирался отправлять это послание". Его голос был глубоким и мрачным, как его доспехи. "Я не отправил ни одного, когда умерла мать, потому что это должен был сделать ты, но ты должен знать, что наш отец мертв. Он скончался неделю назад, девятого числа Антестериона. Ты должен знать, что он не страдал. Красный сон пришел на Делос, но...он так и не смог его поймать. За него это сделало Время.

"Он планировал уехать в следующем месяце, отплыть в Карию, чтобы быть с Сабиной - она всегда нравилась ему больше всех. Он сделал ее графиней Карии - ты знал? Ты знал, что он купил графство во Внешнем Персее? Он сделал это, Адриан. Он сделал себя лордом. Настоящим лордом. Он оставил мне Обитель Дьявола и то, что осталось от префектуры, - все, чего она стоит. Высокая коллегия не дает мне наследника". Он почти улыбнулся и сказал: "Дом Марло умрет на Делосе вместе со мной".

У меня перехватило дыхание.

"Моя жена - ее зовут Джианна - считает, что это из-за тебя. Думает, император хочет сократить число безумных Марло. А я думаю, что тетя Амалия просто хочет получить права на добычу..." Криспин прервался, на мгновение опустил руки на бока, а затем вновь скрестил их. "Я знаю, что она помогла тебе сбежать. Наша мать. Капитан Кира рассказала мне. Я не говорил отцу, но хотел, чтобы ты знал. Надеюсь, оно того стоило. Истории, которые рассказывают о тебе... Я не знаю, что и думать. Но я видел твой триумф. Император приказал разослать трансляцию по всей Империи. Отец не стал это смотреть, но я смотрел".

"Ты видела все это?" спросил я Кассандру.

Она покачала головой, схватила мою руку, когда я отказался взять ее за руку. "Я остановила, когда он сказал, что будет последним".

Криспин не закончил. "Ты должен был сыграть свою роль, как я. Как Сабина. Мы были твоей семьей, Адриан. Ты вообще знал, что мама умерла? Или тебе было все равно? После того, что она сделала для тебя! Чем она рисковала!"

"Криспин!" - донесся до него женский голос, его обладательница находилась за кадром.

Криспин поднял руку, призывая к тишине, и покачал головой. "Не чувствуй себя обязанным отвечать. Они говорят, что ты на Джадде. Что ты пытался убить императора. Надеюсь, это неправда". Казалось, он на мгновение прикусил язык и сердито посмотрел в камеру. "Я больше никогда не хочу тебя видеть, Адриан. Не отправляй нам сообщения. Не возвращайся домой". Он долго молчал, прежде чем произнести последние слова. "Мы закончили".

Изображение исчезло, и на его месте снова появился дьявол Марло и музыка труб. Эта музыка была такой яркой и радостной, если сопоставить ее с тяжестью слов моего брата.

Я почувствовал… Я не был уверен, что именно я почувствовал. Казалось, пустота простиралась надо мной и сквозь меня, словно в моей душе давно открылся какой-то шлюз. Только сейчас я заметил это. Не было ни шока декомпрессии, ни воя психических ветров. Тогда все было пустым.

Жизнь очень долгая.

Я не знал своего брата столетиями. Тебе, дорогой читатель, не обладающему, возможно, роскошью столь долгой жизни, может показаться странным, что мой брат сохранил столь сильную власть надо мной после стольких лет - и все же это так. Но я обнаружил, что влияние детства не ослабевает. Ни через сто лет, ни через пять.

"Прости, Абба, - сказала Кассандра, все еще цепляясь за мою руку. "Мне не следовало смотреть".

"Все в порядке", - сказал я, бросив взгляд на Валку с нарисованного семейного портрета над моим столом. "Как может моя дочь не смотреть туда, куда ей сказали не смотреть? Я бы тоже так поступил в твоем возрасте". Я бы сделал то же самое и в своем возрасте, хотя и не сказал об этом.

Медленно я высвободился из ее объятий и направился к одной из боковых дверей. "Абба?" Ее слова преследовали меня, она повернулась, чтобы последовать за мной. "Что ты собираешься делать?"

Я открыл балконную дверь и, пройдя через статическое поле, вышел наружу, чтобы полюбоваться видом на море. Вскоре она подошла и встала рядом со мной, и мы вместе смотрели на три луны и темный прибой с сине-белыми мерцающими, как высшая материя, краями, подернутыми рябью прилива. "Ты права, - сказал я ей, повернувшись, чтобы попытаться улыбнуться. "Мы должны что-то сделать". Я схватился за поручень обеими руками, чувствуя, как хрустят настоящие кости в моей правой руке, когда я усилил хватку. Полые кости моей левой руки не жаловались.