— Активный образ жизни. Жирок некогда накапливать. — улыбнулся Колин

— Так ты за нами с помощью животных следил, когда мы по городу ходили. — догадалась я.

— С помощью птиц. У меня есть любимый сокол и ещё нескольких местных подключал. Они не такие заметные. Но его в пустыню я брать не стал. Показал ему место, где мы потом встретимся. Полетит той дорогой, что ему удобнее. Там будет ждать.

— Покажешь его?

— Да. Конечно. Если хочешь даже погладить дам. Шуршик у меня умный.

— Шуршик? Почему Шуршик? Какое-то больше крысиное имя.

— Да как он со мной жить стал, постоянно чем-то шуршал. Мы тогда по делу в степи были. Пришлось ночевать в сарае, где сено да зерно хранили. Так, он то в одну сторону полетит и прыгнет в сено, то в другое место перелетит и мешками шуршит. Мешки порвал, зерно рассыпал. Всю ночь спать тогда не дал, но мышь поймал. С тех пор и назвал Шуршиком.

— А что за дело в степи было?

— Прости. Засекречено.

— Понятно. — сморщилась я. Обидно. Теперь любопытно же.

— Любопытство сгубило кошку.

— Есть такое. Я же, можно сказать, заново жить начала. Что увидишь в гареме, да в крыле слуг? Многое, конечно, но только то, что для этих мест норма. А больше меня никуда не пускали. Даже на местный рынок. Дальше стен никуда не выходила. Мама Ариша только несколько раз по разным поручениям с охраной ездила. Иногда кого из лекарей ещё с собой брала, но меня вывозить строго-настрого запрещалось.

— Сочувствую. Но сейчас, зато можешь все посмотреть, ручками своими пощупать!

— Ой да!!! — согласилась я, заливаясь смехом. Погрузила руки в песок и рассыпала его в разные стороны. Это точно. Нащупаюсь песка на всю жизнь.

— А ты можешь и мелкую живность контролировать, и крупную? Это от чего-то зависит или без разницы?

— Конечно зависит. И я не управляю зверем. Я с ним договариваюсь. Прошу разрешения, если хочешь, прошу помощи за вознаграждение. Затем они мне рассказывают, что и как. Иногда, особенные звери, птицы позволяют смотреть их глазами. Но это должно быть полное доверие между нами. Сейчас такое я могу делать только с Шу. Мы уже давно слаженная команда. У него не первый год птенчики появлялись при мне.

— И как это выглядит, когда ты смотришь их глазами?

— Потом увидишь. Колин говорил жуткое зрелище. — стрельнул глазами в воздушники он.

— И ещё раз это повторю. Ты себя со стороны в это время не видел. Глаза закатываются, сам синюшный становишься. — сморщилась Колин.

— Мальчики, не ругайтесь! — забеспокоилась я.

— А мы и не ругаемся. Как тебе вообще наша веселая компания? Не боишься? Уехала непонятно куда с двумя мужиками, делай что хочешь теперь с тобой.

— Ой, нашел чем пугать! По вам, во-первых, видно, что люди вы хорошие. Во-вторых, у меня и так ситуация была такая, что может и лучше помереть было бы. Да и, в-третьих, мне интуиция сразу подсказала, что мне с вами надо быть. Не важно как, но добиться того, чтобы вы меня купили.

— Ага! То есть и в постель бы к Колину залезла? — ухватился за слово Ким, за что и получил от меня хороший такой пинок. Но менее красная я от этого не стала. Даже, что и ответить сразу не нашлась. Отвернулась. Как же стыдно. Тем более, что именно туда я и залезла.

— Да мне такое даже и в голову не пришло. — врала как дышала — Он, конечно, симпатичный мужчина, но чтобы вот так… нет. Я так не смогла бы. — и глазки долу опустила. Я — сама невинность.

— Что в гареме таких штучек не нахваталась? — продолжал наседать Ким, прищурившись и став серьезным. Даже чуть суровым. Больная тема что ли?

— Я никогда таких методов не любила. И, несмотря на все, никогда бы человека не принудила. Да. Дура, наверное. Но не могу я так. Убедить, да. Схитрить — может быть. Но не так, за спиной, подставив. Да и, а вдруг бы он воспользовался бы ситуацией, а потом все отрицал? Или ещё как сложилось. Меня бы тогда в нижние наложницы могли перевести. А это обслуживать всех, кто находится в доме, не считая слуг. Плюс хозяева бастардов не любят. Там как повезет. Могут амулет противозачаточный одеть, а могут и вообще стерилизовать. Брр…

— Да уж. А стерилизовать зачем? Новые рабы же были бы. А это деньги.

— Многие крайне недоверчивы. И надо сказать не просто так. Вот забеременела бы наложница, а это прямой наследник дома был бы. Потом можно с помощью ребенка или шантажировать, или продать отцу его, или даже захватить дом. Ведь артефакты подтвердят, что родня и близкая кровь. Так что такие мужчины не останутся с не стерилизованное женщиной.

— Жуть какая. — обалдели мои слушатели и как-то присмирели. Да, эту правду жизни мало кто знает, кто не был на нашем месте.

— Да. Так что быть на месте тех девушек вообще не тянуло. Да и, если бы меня не отдали Колину как порченый товар — это ещё не самый худший вариант — жизнь нижней наложницей. Пару лет назад была девушка, влюбилась в одного из охранников. Как оно было — не знаю. Знаю, чем закончилось. Его в тюрьму посадили, за кражу дорогого имущества. Ее забили на смерть на заднем дворе в назидание всем. Нас тогда всех выгнали на улицу и заставили смотреть. Чтобы и мысли не было пойти наперекор хозяину, спутаться не с теми. А ведь она была одним из самых выгодных вложений. Блондинка с голубыми глазами, как вы и искали. Потому ее и забили. Показать, что статус тут не важен. Такое бывает. Одну вот так в назидание насмерть забьют и потом лет тридцать всё как шелковые.

— Бедняжка. — выглядели уже шокировано мужчины.

— Да. Выбора у рабов немного. Сбежать — не сбежишь, убиться — зачастую сложно реализуемая задача. Очень часто в ошейнике блок на такое стоит. Вот и у меня выход был только один. Найти хозяина, да получше.

— У тебя тоже блок на причинение вреда себе стоял?

— Да. У всех гаремных девушек он стоит и у рабов-военных. Может ещё у кого тоже. Это уже я не знаю.

— А откуда знаешь, что у военных тоже стоит?

— Да был у нас мужчина. Я ребенком с ним сдружилась. Рассказывал. Вообще это единственный мужчина за исключением охраны и слуг, с которым удалось общаться.

— Понятно.

Стемнело. Волосы подсохли, и я стала их разбирать и расчесывать. Ой, как же сложно с ними. Дома-то ещё все ничего, но в дороге это прям испытание. И ведь вроде и баночки свои все захватила с маслами, кремами и пр. Зато есть время подумать за монотонным действием рук и понаблюдать за окружающими. Ким развалился на своем одеяле слева от меня и читал какую-то книжку. Справа Колин разложил сумку с небольшими ножами, размером чуть больше ладони и активно их затачивает. Как же приятно за ним смотреть. Как он перебирает свое оружие, присматривается, проверяет, насколько они острые. Пальцы как по струнам инструмента скользят. Длинные, красивые. Колин прищуриваться, вздыхает и начинает точить те, что, по его мнению, недостаточно острые. Челка падает ему на скулу и нос, он ее смахивает и точит дальше. Я сижу и смотрю как зачарованная. Вот бы мне такого. Заверните. И только я подумала об этом, он как повернется и смотрит прямо мне в глаза прямым взглядом, не моргая. Я растерялась, но что мне ещё делать, если нас только трое тут? Все норм. Просто смотрела. И смотрю, да, но и Кима я разглядывала. Что такого? Ведь так? Или не так?! Э-э-э… сделаем вид, что все хорошо и я просто рассматривала ножи. Перевела взгляд на них. И ничего страшного, что я опять красная как рак.

— У тебя есть ещё какие-то вопросы?

— Нет. Спасибо. Я просто наблюдаю. Они затупились?

— Да не то чтобы — сказал он, снова рассматривая нож и поднимая его повыше, прищурил глаза — просто недостаточно острые. А это вопрос безопасности.

— Ты метаешь ножи? Это же метательные?

— Да. С магией ветра это вдвойне удобный навык. Можно управлять амплитудой полета ножа. Даже разворачивать если нужно.

— Здорово. А у водников есть что-то подобное?

— Ты можешь стрелять, допустим, льдом, или сжатой струёй воды как хлыстом. Тогда да, весьма опасное оружие.

— Какой ты опасный и всезнающий! — подколола я.