В эту башню Джонас не пошёл бы, даже если бы помирал с голоду. Но контракт его направлял именно сюда.

Ладно.

Джонас с сомнением оглянулся на соседние башни. Вроде по-прежнему тихо. И только тогда перешагнул через борт глайдера, ныряя в вязкий сырой полумрак башни, волоча за собой ранец.

Мимо его плеча тут же со стрёкотом пронеслись оба беспилотника. От них во все стороны сквозь полосы тумана чертили диагонали лазерные веера дальномеров. Тут же пошла картинка. Трёхмерная схема башни судя по всему была старая, но вполне достоверная, дроны-разведчики если что-то к ней и добавляли, то всякую мелочь вроде статуса сетей.

Да и то сказать, что тут вообще может удивить. Прогнившие насквозь коммуникации, разумеется, не функционировали, а вот сама башня сохранилась в удивительно неплохом состоянии.

Джонас за годы поисков всякого добра привык везде наблюдать примерно одно и то же – «бороды» водорослевых матов, многослойные коробящиеся под ногами наросты склизкой плесени, ну, и расчерчивающие всё вокруг трещины толщиной с руку, в которых с журчанием бежали крупные капли воды.

Но тут всё выглядело иначе.

Чёрная плесень вдоль стен по мере проникновения вглубь башни только сильнее сходила на нет, да и сами коридоры пусть и выглядели заброшенными, но на полу не было оставленных впопыхах предметов, не было и самого зловещего признака панического бегства – следов ведения беспорядочного огня.

Джонас на своём веку успел насмотреться всякого – спрятавшиеся за импровизированными баррикадами мумифицированные трупы, сжимающие в иссохших пальцах приклады ржавого огнестрела, они же, но уже обглоданные до костей и потому страшно белеющие в свете заплечного прожектора.

Не было тут и следов более позднего проникновения. Тонкий слой пыли, покрывавший пол, не пятнал ни единый след человека или животного, и почему-то именно это беспокоило Джонаса сильнее прочего.

Одно дело пробираться вперёд вслепую, оскальзываясь на пропитанных водой плитах, рассчитывая лишь на то, что сканеры дронов не подведут, и впереди путь окажется свободен и безопасен, совсем другое – вот так спокойно шагать вперёд под тяжестью непонятно зачем прихваченного с собой ранцевого плазменного резака. Непривычно ему такое.

Джонас только и успевал сверяться со схемой – тут налево, тут направо, ни одна гермостворка не поднята, ни одна встречная дверь на обесточенные ригеля не задраена. С каждым шагом всё это выглядело подозрительнее и подозрительнее.

В какой-то момент Джонас не выдержал и попытался связаться через ретранслятор с оставшимися наблюдать снаружи, но железобетон уже надёжно глушил сигнал. Тоже подозрительно, не так глубоко он успел продвинуться, надо бы вернуться и установить дополнительный репитер на полпути, однако стоило Джонасу дёрнуться в обратную, как круживший поблизости регистратор тут же издал требовательный сигнал продолжать движение, недвусмысленно обещая кары небесные за неисполнение контракта.

Чёрт бы вас всех побрал.

Впрочем, ни посторонних звуков, ни иных следов подозрительной активности вокруг заметно не было, напротив, в недрах башни царила абсолютная тишина, нарушаемая разве что звуком осторожных шагов Джонаса и стрёкотом лопастей дрона.

Самым удивительным здесь было то, с какой лёгкостью сюда можно было проникнуть. Обыкновенно открытые для свободного доступа башни первыми подвергались разграблению, а в первые годы исхода в них банально прятались от неперестающего дождя сквоттеры, но тут всё осталось ровно таким, как два десятка лет назад. Даже вездесущая пыль в какой-то момент пропала, но ни одной банально запертой двери на пути Джонаса так и не встретилось. Как одно сочетается с другим – оставалось загадкой. Загадкой оставалось и то, как долго это всё будет продолжаться. Путеводная нить в руках Джонаса даже не собиралась притормаживать, уводя его всё ниже по лестничным клеткам и переходам в глубине башни. Джонас уже сбился со счёта, как глубоко под уровнем моря он находится. Может, уже метров тридцать, а может и все пятьдесят. Для такой старой и крошечной башни это уже было слишком. Рано или поздно он упрётся в подвал, а там…

Что именно его там ждёт, воображение Джонаса пасовало. Сколько ни оглядывайся на молчаливо сопровождающий тебя дрон, он тебе ответов не даст, даром что у него-то связь с хозяевами тоже давно пропала. Чёрт с тобой, выругался сквозь зубы Джонас, послушно поворачивая за угол.

Он знал, что рано или поздно это должно было случиться.

Перед Джонасом поперёк прохода стояла монолитная, без единого следа чего-нибудь постороннего, бетонная стена. Первой мыслью было вернуться, сколько раз с ним случалось сдуру проскочить нужный поворот, но в этот раз нить Ариадны в его голове с упорством и уверенностью, достойными лучшего применения, продолжала указывать вперёд.

Со вздохом скинув на пол натирающий плечи ранец с плазморезкой, Джонас, повинуясь инстинкту опытного гробокопателя, навалился на преграду, одновременно ощупывая её потными ладонями и прислушиваясь к ней прижатым ухом. Тишина. Абсолютная тишина.

Ни ультразвуковые, ни гигагерцовые сканеры дрона не показывали за стеной ни малейшей скрытой в ней структуры. Стена и стена. Древний бетонный монолит. Даже упрятанные в стену обесточенные коммуникации на этом заканчивались. Это был тупик.

Но как же…

При мысли о том, что всё впустую, что сейчас придётся возвращаться, Джонаса отчего-то продирало холодной дрожью.

Хотя, если подумать, какое ему дело до успеха или неуспеха этой миссии? Заказчики теперь ему всяко должны за услуги полную сумму – дрон всё записал, с исполнителя за чужую лажу какой спрос, даже барахло тащить обратно не придётся, бросить тут и всего делов.

Вот только почему-то мысль эта не казалась Джонасу ни логичной, ни даже попросту достижимой. Ноги словно прирастали к полу, а взгляд никак не мог оторваться от той самой стены. Она была голой, без единой надписи, но отчего-то с каждой секундой Джонасу начинало казаться, что так было не всегда. Что он уже стоял здесь, до исхода, до потопа, до кровавого хаоса Бомбардировки. Задолго до всего этого он уже стоял здесь, глядя на знакомый символ, похожий на латинскую букву S.

И только тут его осенило. Так далеко он зашёл, потому что перед ним загодя открывались все двери. Но эту дверь он должен был открыть сам.

Ведь не зря же его столько лет не отпускало восставшее море Тетис, не зря он столько лет потерянной тенью зачем-то бродил вокруг мёртвого Ин-Салаха.

Что-то держало его тут, не давая покинуть гиблые места. Зачем-то он тут оставался.

Настало время вспомнить, зачем.

Комплекс оживал.

Реанимировались законсервированные термоядерные петли, восстанавливалось питание вторичных систем коммуникации и авторемонта, из боксов длительного хранения выбирались на свободу самоходные роботизированные манипуляторы, откачивались до высокого вакуума трубы магнитной транспортной системы.

Погружённые в полумрак производственные линии впервые за долгие годы выгружали из репозиториев схемы аддиктивной печати. Актуаторы автоматизированных сборщиков приводились в движение согласно полученным программам. Системы кондиционирования уточняли показатели температуры, влажности, газового состава и стерильности атмосферы в соответствии со свежими требованиями сборочных инструкций.

С электрическим гудением побежали вперёд транспортные ленты, с утробным грохотом опустились аппарели тяжёлых подъёмников, на верхних уровнях принялись раскрываться диафрагмы стартовых шахт.

Завыли сирены, разгоняя стаи расплодившихся вокруг цапель и заставляя морских крокодилов всем телом вжиматься в заболоченное мелководье.

То, что было некогда спрятано, теперь грохотало во все тектонические микрофоны, готовые слушать эту песню оживших земных недр.

На глубине до пятисот метров и в радиусе двух десятков километров вокруг центральной башни лабиринт горных выработок с каждой секундой возвращался к тому состоянию, ради которого некогда возводился.