Генерал-партнёр Ма Шэньбин отодвинул чашку и скосил глаза на циферблат своего «гоутонга» в инкрустированном перламутровом корпусе. Конец стражи дракона, пора бы уже и гостям появиться.

Широким жестом он дал знать слуге, что остатки трапезы можно уносить, сам же откинулся на шёлковую подушку, заботливо подложенную ему под поясницу.

Слепым почему-то прощаются многие слабости. Пусть он был и зрячее многих. Позавчера ему исполнилось сто шесть лет, пепел директора Цуй Хунхая уж двадцать пять лет как развеян по ветру, а напоминание о нём всё ещё с тобой, генерал-партнёр. Да и куда тебе без этого напоминания.

Ты агент-предатель, возглавивший некогда бюрократические структуры своего главного и единственного врага – «Янгуан Цзитуань», этот факт требовал ежесекундного подтверждения, иначе можно сойти с ума.

Генерал-партнёр Ма Шэньбин дождался, пока слуга не скроется, и лишь только тогда поднялся, опираясь на свою резную шоучжан. Он вовсе не чувствовал себя на свой возраст, современные медицинские технологии творили чудеса, особенно если финансовые возможности безграничны, но генерал-партнёр отдавал себе отчёт – истинный возраст живёт в его душе, она была стара как мир, и черна как мир.

А значит, не опираясь на что-нибудь, обязательно рано или поздно упадёшь.

Ему уже давно не на что было опереться, кроме этой, цао, палки. Ибо он сам лишил себя возможной опоры.

– Цзаошан хао, генерал-партнёр Ма Шэньбин.

А вот и гости. И голос знакомый.

Две патетически задрапированных в плотные шерстяные плащи фигуры. Они замерли в дальнем углу залы, будто всегда там были, а не возникли буквально только что.

– Вы предельно точны.

Генерал-партнёр Ма Шэньбин постарался вложить в эту простую фразу весь доступный его голосу яд.

– Вы же знаете, генерал-партнёр, я всегда был предельно точен в своих обещаниях. Вы помните Собрание Трёх? Вы же присутствовали тогда в «Хао Чжиюань» в качестве личного советника директора Цуя.

– Верно. А заодно в роли наблюдателя со стороны Корпорации.

– А ещё со стороны Корпорации там присутствовал я, пусть и не во плоти.

Ромул?!

У него прыгнуло и застучало сердце. Почему? Когда в ночных кошмарах генерал-партнёру Ма Шэньбину виделся этот день, каждый раз, каждый, цао ни ма, раз это был Улисс.

– П-припоминаю.

Запинки он сдержать всё-таки не сумел. Слишком шокирующей была новость.

– Своим замечанием про Корпорацию вы, генерал-партнёр, кажется, хотели напомнить мне о той вашей давней завиральной теории, согласно которой Соратники и я лично предали Корпорацию, оставив её на растерзание врагу. Ну, что же, теперь, когда Корпорация действительно канула в Лету, принесённая в жертву моим планам, вы действительно имеете право так говорить. Но я всё-таки продолжу.

Фигура сделала широкий жест в такт своей речи. Чудовище измывалось над беспомощной жертвой.

– Тогда я сказал, «имейте в виду, через пятьдесят лет на мировой карте останутся лишь те корпорации, которые будут, пусть негласно, со мной сотрудничать. Остальные сгинут вместе со своей верхушкой». Как видите, прошло немного времени, и вот я здесь. Разговариваю тет-а-тет с неформальным, а на самом деле единоличным главой Совета «Янгуан Цзитуань», генерал-партнёром Ма Шэньбином. Главой последней из старших корпораций, не до конца ещё ставшей частью Плана. Агентом-отступником, так долго скрывавшимся от справедливого правосудия.

– Я присягал не вам, Ромул, и даже не Соратнику Улиссу, хоть он сегодня и не посмел явиться, наверное, от стыда за свои былые поступки. Я присягал Корпорации, а боролся только с вами обоими лично.

– Громкие слова, высокий стиль, мало осталось мастеров так витиевато изъясняться на пунтухуа, генерал-партнёр, все прочие норовят упрощать, моё вам почтение. Однако вы прекрасно знаете, что Корпорация это с самого начала – лишь часть заранее рассчитанного и в каком-то смысле предсказанного будущего. Рассчитанного и предсказанного мной. Корпорация – одно из отражений Плана, как бы вам ни хотелось думать иначе.

– Корпорация – это люди.

– Да, но это мои люди. До последнего оперативника или спящего агента. И вы – моя креатура от начала до конца. Сколь бы вам ни хотелось думать о себе иначе, продолжая столько десятков лет гордиться своей фальшивой слепотой. Вы думаете, что боролись со мной? Тогда как я попал сюда сегодня?

Генерал-партнёр Ма Шэньбин мотнул головой и тяжело опёрся на трость.

– Я же сказал, подобные мне всегда предельно точны в своих обещаниях. Позавчера в это же время к вам на стол попал листок рисовой бумаги, где с изяществом древних мастеров каллиграфии было сказано, что вам суждено встретиться со своей судьбой. Вы струсили и сбежали сюда в тщетной надежде спрятаться на каменистых скатах антарктического побережья. Вы подумали, что вас всё-таки нашли, генерал-партнёр.

– Резонная мысль, не находите?

– Не нахожу. Если я вас искал столько лет, то почему я так легко вас нашёл снова?

– Подкупленные люди, скрытые маячки…

– Глупости. Считайте, что я всегда был здесь, стоял у вас за спиной, следил за каждым вашим шагом, и тогда, когда вы, верные своему до шизофрении противоречивому пониманию лояльности боевым товарищам, до последнего пытались оттянуть войну, и тогда, когда вы отдавали приказ о закладке трёх крепостей-стационаров на орбите Ганимеда. Стоял и следил. Не находите, любопытное времяпровождение, а генерал-партнёр?

– Не понимаю, зачем вам это понадобилось? Иных развлечений не осталось?

– Ответ прост. Вы – мой человек. Не человек погибшей в горниле войны Корпорации, а мой. И до сих пор им остаётесь, ни на секунду не покидая пределов Плана. Вы иначе видели свою роль в этом мире? Я вам сочувствую, но вынужден разочаровать. Если вы поразмыслите чуток, вы придёте к тому же выводу. Неприятно, но резонно.

– Значит, я до сих пор жив…

– Ровно потому, что на самом деле вы в точности выполняли то, что было должно.

– Но зачем тогда вы пришли?

Пауза. Одна из двух фигур, которая всё это время говорила, сделала шаг вперёд и вновь замерла.

– За вами. Я же обещал, что вы встретите свою судьбу. Штампованный оборот, затасканный, признаю. Но вы были живы, пока мне нужна была самостоятельная, пусть и согнутая в бараний рог единственным индивидуумом корпорация «Янгуан». Сегодня же начинается новый этап в её истории. Познакомимся ещё раз.

Фигура откинула складки капюшона, обнажив подёрнутую лёгкой сединой голову молодящегося патриарха. Генерал-партнёр Ма Шэньбин узнал в человеке себя. Перед ним стоял его двойник, и разговаривал он, как теперь стало понятно, его голосом.

– Удивлены?

– Удивлён, но теперь понимаю, чего-то подобного стоило ожидать. Вы, Ромул, всегда предпочитали тайну огласке, единственное появление на публике во время Собрания Трёх – это исключение, лишь подтверждающее правило. Правда, зачем тогда все эти разговоры, церемонии. Вы ведь уже всё решили, ну так делайте своё дело, не тяните, а то ещё выкину какое-нибудь коленце, потом подчищать придётся.

Пришелец, говорящий за Ромула, дежурно осклабился.

– Это уж оставьте мне. Если вы сейчас сверитесь с системой безопасности комплекса, вы к собственному удивлению обнаружите себя мирно беседующим с пустотой. Ничего страшного, временная психическая хворь в вашем почтенном возрасте простительна, и она нисколько не повлияет на вашу репутацию и влияние. Что касается того, зачем я здесь, позвольте напомнить один нюанс.

Гость принялся вольно расхаживать по залу, в его пластике стремительно прорезался хозяин.

– Ряд исследователей античной культуры соотносит миф о Ромуле и Реме, братьях-основателях Рима, с библейской версией сотворения мира, в которой сыновья Адама Каин и Авель оказались в такой разной степени поражены бременем грехопадения их отца, что один убил другого. Перефразируя обращение ангела к Каину, можно выразить то, зачем я сегодня здесь, пусть и не во плоти, таким диалогом: «Ромул, где твой брат, Рем? – Разве сторож я брату своему?»