Дальше был долгий перелёт, планы мести, переговоры с метрополией кодированными импульсами, «драккар» встречали на пересадочной в кратере Тихо с плохими вестями – угнанный Парсонсом грузовик перехватить не смогли, в обгоревшей спасательной капсуле – два трупа, при падении вышли из строя системы жизнеобеспечения. Судьба Парсонса неизвестна, но вероятнее всего он сумел успешно инфильтроваться.

В связи с положением в системе Юпитера, местные спецотряды Корпорации и так были переведены на усиленный режим, так что заниматься беглецом было попросту некому. На всякий случай его биопараметры скормили в качестве наживки местным «красножетонникам», пусть ищут, впрочем, без особой надежды на результат.

Чего добивается Парсонс, зачем он это делает, до сих пор оставалось непонятным. Ни один из агентов в недрах корпораций так и не смог узнать о какой бы то ни было связи беглого экс-персекьютора с «безопасниками» или их служанками. На этом горячка первых дней закончилась, упёршись в абсолютный информационный вакуум. Парсонс будто растворился. Пришлось брать операцию в свои руки. Осматривать известные схроны, рассовывать спецоборудование активного слежения, снова и снова пытаться достучаться до Соратников.

Всё бесполезно. Парсонс как в воду канул, и верхние эшелоны Корпорации словно решили про него вовсе забыть. Или предпочитали дождаться, когда он сам проявится.

Наводка появилась словно из ниоткуда. Анонимный вызов на «гоутонг» даже для начинающего оперативника – повод срочно начать заметать следы, потому что равносилен провалу. Но любопытство всё-таки взяло верх, и пока одна рука уже тянулась к активации «чёрной» последовательности, вторая подтвердила соединение.

Бесполый механический голос продиктовал координаты и направление движения цели. И отключился.

Все инстинкты кричали – нельзя, стоп, полный назад, но гнев и ярость ещё теплились глубоко на дне души. И жажда мщения пересилила.

Двое суток пришлось пролежать на точке, неотрывно отслеживая сектор пандуса от станции канатки до эскалатора на пешеходный ярус, поскольку время до прибытия цели механический голос сообщать не стал, а может, не знал его вовсе. Впрочем, это как раз было рядовым делом. Только с непривычки от земной гравитации болели рёбра. Время шло, никто подозрительный не появлялся, становилось противно, дурацкая шутка. Всё это одна дурацкая шутка.

Когда же Парсонс всё-таки сошёл на ребристый полимер покрытия – не осталось ни гнева, ни злости, ни жажды мести. Одна холодная решимость сделать своё дело и уйти. Хотя… вид у Парсонса был такой, будто его перед этим долго били головой о какие-то чрезвычайно твёрдые предметы. А после прямо в одежде засунули в ультразвуковую мойку. Кажется, последние недели дались бывшему персекьютору непросто.

Цель, не особо оглядываясь по сторонам, побрела в заранее предсказанном направлении. Значит, вот куда он нацелился. Видать, всерьёз прижали его корпоративные «безопасники», раз решил вернуться.

Да и то сказать, какие у него шансы, Соратникам сейчас точно не до него, даже их эффекторы последние месяцы спят по полчаса в сутки, выживая только за счёт чудовищной силы воли и питаясь почти одними стимуляторами. Если Парсонс, после того, что он натворил, попробует сунуться к кому-то из старых знакомых из числа агентов Корпорации, скорее всего, банально получит «маслину» в лоб. Корпорациям он не нужен вовсе, они и ловят-то его скорее на уровне инстинкта самосохранения. Осталось попытаться связаться с Хранителями. Даром что как раз эта точка уже давно не функционировала. Парсонс, получается, об этом не подозревал. Ну, что ж, доведём игру до конца.

Следовать тенью за скособоченной фигурой было просто. Надо же, а они, между прочим, почти ровесники. Да и то сказать, там, на Церере он совсем не выглядел развалиной. А тут сдал, будто опустошённый, выжженный изнутри. Может ли на простого человека с такой силой повлиять безумное дыхание Матери? Иногда это переносить оказывалось совсем непросто. Хотелось подумать, что поделом отступнику, предателю и убийце. Но чем другие лучше. Тем, что просто плывут по течению? Ну и к лешему.

Дело не в том, кто кого предал, кто кого пытался убить, не в служении заветам Ромула или следовании Предупреждению. Нужно было просто довести эту историю до конца, перевернуть страницу, закрыть файл, замкнуть ку-ядра и рвануть чеку запала. Иного решения жизнь не приготовила. Так и чего теперь попусту размышлять.

Осталось проследовать за целью до конечной точки его прогулки в столь неурочный час.

Отпустим его подальше, всё равно ему некуда деваться. Почти столетней древности некогда жилая башня теперь торчала кариозным зубом, многие окна чернеют провалами, с карнизов рушатся целые ручьи, видимо, внутренние короба окончательно засорило коллоидом, так что там внутри сейчас сыровато. Но не везде, вон там ещё живут люди. Какая прочная штука эти башни. Сколько лет тут не бывало банальной бригады электроинженеров, а всё стоит, а возьмись кто восстановить – через пару лет будет как новенькая. Будто не было десятилетия заброшенности.

Вот, зашёл внутрь. Интересно, неужели он действительно ждёт, что там внутри всё будет как прежде?

Нужно точно рассчитать время. Если появиться слишком рано, повышается риск при огневом контакте, цель слаба, но собрана и готова дать отпор. Если появиться слишком поздно, Парсонс может уйти, в такой пустой громаде затеряться несложно.

Точный расчёт, вот главный конёк любого оперативника.

Начали.

Внутри оказалось не так уж и темно, рассеянный свет, достаточный для перестроенной сетчатки, проникал сквозь щели буквально отовсюду, делая картинку похожей на образ инфракрасного спектра, когда под источником света тут же начинал светиться и сам освещаемый объект.

Фантасмагория падающих капель, дробного перестука, звонких шлепков и ярких брызг. В глубине закопчённой развалины царила вечная весна. Надо же.

Добраться до точки оказалось несложно, всего-то подняться на три пролёта вверх (тщательно заглядывая за все углы), двигаться абсолютно бесшумно – тоже вопрос техники и навыка. А вот стрелять в давнего друга – куда тяжелее.

Парсонс замер посреди пустого помещения.

Точка. Она была здесь. Но уже нет.

Зря ты сюда шёл, персекьютор. Повторим это вслух.

– Зря ты сюда пришёл, персекьютор.

Бронемаску пришлось снять заранее. На таком расстоянии толку от неё никакого, зато можно напоследок попробовать по-человечески поговорить.

Парсонс даже не шевельнулся. Он продолжал стоять с опущенной головой и брошенными вдоль тела руками. Поза предельно уставшего человека. Он будто бы даже и не дышал.

А потом одним броском начал движение.

Грохнули два синхронных выстрела, будто эхо друг друга.

На пол мешком упало тело, сшибленное влёт.

Один из них успел раньше.

Сквозь вату саднящих барабанных перепонок раздавалось сипение, переходящее сначала в мокрое хлюпанье, а потом в слабый кашель.

Парсонс ещё был жив. Ещё. Выстрел был точным, на пробой стыка между двумя пластинами скрытого под одеждой армопластового нагрудника. Дело техники и железных нервов, «маслина» на выходе из ствола обладает кинетикой в килоджоуль, и проходит человеческое тело навылет, как сквозь сливочное масло. С такого расстояния даже при серьёзной броне самое сложное – оставить цель в живых.

Тут без медсканнеров было видно – задета аорта, хровь хлещет в лёгкие. У Парсонса остались считанные секунды, прежде чем он отключится. И пара минут, прежде чем умрёт.

– Цагаанбат.

Надо же, узнал, мерзавец. Вот только поговорить нам уже не особо получится.

– Ты всегда с удовольствием мстила, да?… А мне даже не пришло… – горло опять заклокотало, давясь чёрной пеной, – а мне так и не пришло в голову, что ты могла уцелеть.

– Я никому не доверяю, ты же должен знать. Я тогда осталась на Церере. Дай, думаю, послежу за моим другом Парсонсом.

– И вот… проследила. Это не я уничтожил «Бергельмир», и всё остальное… не я. Нас растащили по углам, как слепых крысят.