Однажды даже ходил в реал, впервые за много лет не «по делу», а просто так. Ничего из просмотренного не понял, зарулив не в то ответвление сюжета, зато поразился техническим новшествам – тактильные ощущения явно стали куда тоньше. Надо было идти на что-нибудь для взрослых, ха-ха.

Но чаще вечерами просто зависал в ближайшем баре, не глядя заказывая на три пальца скотча и арома-ингалятор «со вкусом натуральной сигары». На душе было по-прежнему погано, причём дело было даже не в том коротком поводке, на котором его оставили, поводок как раз был длинный и вполне комфортный. Однако Парсонс продолжал ощущать неуверенность в своём выборе.

Не то чтобы откровенно разводить своих контрагентов претило его тонкой душевной организации, работа персекьютора вообще была не для нытиков и кисейных барышень. Копаться в чужом грязном белье за деньги – это занятие хочешь не хочешь требует известной чёрствости и механистического подхода к делу. Ничего личного, джаст бизнес.

В этом деле «джаст бизнеса» с самого начала не выходило, на него давили и многого не договаривали, он в ответ вертелся, мутил воду, юлил и врал. Полученной в итоге информации хватало на то, чтобы оставаться при своих, продолжая уверенно реализовывать поначалу казавшийся весьма призрачным план, однако со временем, когда план уже стал на курс эдаким космическим грузовиком, несущимся к цели, сомнения Парсонса не полегчали ни на унцию.

И это трепало и без того расшатанные нервы.

Пару раз в попытке расслабиться Парсонс даже устраивал в баре драку, честно получал по морде и давал сдачи, хотя до разбирательств с муниципалами и «красножетонниками» не доходило. И облегчения не приносило тоже.

Пытался флиртовать в тех же барах с шальными девицами, но как-то без огонька, и те быстро отваливали. В итоге получался такой почти водевильный в своей банальности образ хмурого персекьютора, молча дующего свой скотч в полном одиночестве.

Приходилось в итоге поднимать задницу с табурета и топать домой. Да, он нахально переселился из своего пыльного сейф-рума обратно в просторную квартирку с видом на залив Кёртис. Относительная глухомань вдали от центральных коммуникаций Босваша, зато в целом неплохо с воздухом.

Парсонс под настроение даже включил на время систему кондиционирования на внешний забор, наутро проснувшись с больной головой от запахов, а потом двое суток избавлялся от духа гниющих водорослей, но в этом тоже был свой шарм. Если дело не прогорит, он будет вспоминать об этих спокойных деньках с сожалением.

Если, ха. Если будет кому вспоминать.

Несколько раз приходили сообщения от Ильмари, каждый раз деловые и лаконичные, чем они приятно отличались от развесистых словес всех этих служанок, но всё равно намётанный глаз Парсонса успевал подметить то, на что другие не обратили бы внимания. Этот человек до сих пор оставался двумя мало похожими друг на друга личностями, но вторая, «малахольная», с которой он познакомился при первой их встрече там, в кратере Кабеус, словно с каждым днём обретала черты полноценного человека. Она отнюдь не становилась копией другого Ильмари, больше похожего на машину, чем на живое существо, однако это уже не было безвольное тело, лежащее на шезлонге посреди дендрария и жмурящееся от солнечного света, наливающегося красным в атмосфере Земли.

Тот, прежний Ильмари вряд ли был способен на какие-то самостоятельные действия, хотя и не был растением. У него просто не осталось силы воли, собственных целей и желаний, привязанностей и антипатий. Всего этого с избытком хватало его другому «я».

Отправляли они сообщения безо всякого порядка, сегодня один Ильмари, завтра другой, или наоборот. Парсонсу же требовался лишь мимолётный взгляд, чтобы понять, кто сегодня перед ним. Но шли дни, и «малахольный» на глазах переставал быть таковым, начиная в чём-то нравиться Парсонсу.

Не будь между ними этого маленького дельца, было бы неплохо с таким посидеть в баре, сыграть вечером во что-нибудь настольно-карточное, по старинке.

А вот другой Ильмари не менялся, избавляя Парсонса от ненужных угрызений совести. Дело есть дело, если он не сумеет выбраться из этой заварушки так, чтобы обе стороны не заметили разводки, точнее, продолжали думать, что Парсонс разводит по их указанию именно противоположную сторону, если ему не удастся отвадить от себя даже тень подозрения… то тешить свою совесть уже будет незачем.

Вот всё благополучно закончится, тогда и будешь страдать вечерами, понял, персекьютор?

Наконец, всё было окончательно улажено и согласовано, обошлось даже без обычного в таких делах взаимного выкручивания рук. Парсонс отослал последние два письма и направился откисать в ванной, спустив в неё по такому случаю недельный запас воды второй биокатегории.

Невыразимо приятно было погрузиться в прохладную воду, пока морда отпаривается под горячим влажным полотенцем. И ни о чём не думать.

Нехотя выбравшись из ванной, Парсонс оглядел свою квартиру, активировал на терминале давно заготовленную программу самоочистки, проверил, всё ли готово к завтрашнему утру да и завалился спать.

Спал он всю ночь как убитый, даже не снилось ничего.

Утром проснулся, ещё раз сбегал в душ, освежившийся надел свой самый удачный походный комплект одежды и амуниции, ещё раз обернулся и вышел.

Почти наверняка он сюда больше не вернётся. При любом исходе. Как для него, так и для Ильмари.

Сообщений с утра не приходило, и сам Парсонс ничего не стал лишний раз переспрашивать. Он там будет, и они там будут, все. Что-то менять уже поздно. Можно только, что называется, «передумать».

Персекьютор, ты готов передумать?

Раннее воскресное утро, радиальные ветки монорельса свободны, это где-нибудь в Азии или Африке агломерации живут вне привязки к календарю и, кажется, дням недели, а в архаичном Босваше с его дурацкими традициями в воскресенье утром всегда спокойнее, чем когда бы то ни было. Это тоже было одной из причин выбора именно этого времени.

Парсонс бездумно разглядывал мерцающий перед ним проектор, даже не думая активировать звук. Наверняка какая-нибудь рекламная мутотень. Два с половиной часа езды и он на месте, локация не очень знакомая, но самолично недавно проверенная, сразу после того, как «Янгуан» озвучил приблизительные координаты башни, где всё и должно было произойти.

Вполне удачное расположение, не слишком близко к основным кучностям растянувшейся здесь с севера на юг агломерации.

Так, сперва обязательная программа.

Парсонс активировал на себе всю возможную технику пассивной защиты от слежения, сделал в финале маршрута крюк на лишние пару километров пешком, забрался в какие-то дебри, откуда потом полчаса выбирался, устроил небольшое показательное шоу с пластическим гримом и переодеванием. Не то чтобы это сильно его от чего-то спасало, но так было спокойнее и привычнее.

Наконец, уже за каких-то пятнадцать минут до назначенной встречи Парсонс, изрядно запыхавшись, вышел на одну из намеченных точек обзора.

Терраса была видна отсюда как на ладони, вот только Ильмари, увы, там пока не было. Как и всякий персекьютор, Парсонс уважал в людях пунктуальность, это сильно облегчало его профессии жизнь, однако всё-таки лучше прийти раньше на час, чем опоздать на десять секунд.

Парсонс поёрзал, привычно устраиваясь локтями на мокром металлопласте.

Тучи в небе сегодня с утра были как-то побледнее, казалось, вот-вот проглянет солнце, даже привычно плотный предобеденный смог, что вальяжно мигрировал сейчас длинными плотными полосами в районе двадцатого уровня, казался сегодня на вид каким-то менее удушливым. Будто и правда наступает какая-то весна – бесконечный дождь и стопроцентная влажность осточертели.

Персекьютор вновь сосредоточился на точке.

Так, вижу движение.

Ильмари был в традиционной робе технических служб, только отсюда не видно, какой именно корпорации. Как всегда спокойно-сосредоточен, движения скупые, лицо расслабленное. Но доброжелательное. Холи щит, лучше бы сегодня явился «Ильмари номер два», больше похожий на неодушевлённую функцию, нежели на человека, было бы проще.