В мгновение ока она оказалась в его объятиях.

Курт крепко прижал ее к себе, и Хелен замерла, уткнувшись ему в лицо. Ветер крепчал. Огромные волны в заливе, гонимые мощными порывами ветра, накатывали на берег и с грохотом разбивались.

– Милая, все будет хорошо, – нежно сказал Курт. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Мне так стыдно, я такая трусиха! – воскликнула она, дрожа всем телом. – Но я ничего не могу с собой поделать…

– Хелен, ты не трусиха, – успокоил он ее, ласково поглаживая по спине. – Я никогда не встречал такой храброй женщины. Требуется немалое мужество, чтобы столько лет одной хозяйствовать на ферме.

– Обними меня крепче, – взмолилась она, касаясь губами его шеи. – Я не хочу умирать, Курт. Во всяком случае, не так. Не во время шторма. Я ужасно боюсь утонуть…

– Ну-ну, малышка, успокойся. Со мной ты в безопасности, – заверил он ее, сжимая в объятиях. – Ничего плохого не случится. Вот увидишь, милая.

Обвив Курта руками, Хелен так яростно стиснула его, что еще не зажившие ребра отозвались болью. Но он не подал виду, заверяя Хелен, что дом крепок, как скала, и выдержит любой шторм. Здесь они в полной безопасности. Его бархатистый голос успокаивал ее больше, чем слова утешения.

Рев прибоя нарастал, пока не достиг такой мощи, что заглушил голос Курта.

Сообразив, что она больше его не слышит, он замолчал, продолжая гладить ее спину, плечи, волосы. Хелен так тесно льнула к нему, что Курт ощущал каждый изгиб ее стройного тела. И вскоре его тоже стала бить дрожь.

Но не от страха.

Легонько потянув за шелковистую прядь золотистых волос, Курт заставил Хелен поднять голову и заглянул ей в глаза.

– Хелен, милая.

– Д-да? – откликнулась она.

Зеленые глаза Курта остановились на ее мягких дрожащих губах.

– Поцелуй меня, – сказал он, медленно склонив голову. – Только раз.

Как только он коснулся ее губ, Хелен нетерпеливо подалась навстречу. Ее напряженное дрожащее тело обмякло, и она поцеловала его с таким пылом, что Курт ощутил слабость в коленях.

Курт тихо застонал и привлек Хелен еще ближе.

Они жадно целовались, сплетаясь телами, не в силах слиться достаточно тесно. Страсть, так долго не находившая выхода, вырвалась наружу с силой, сравнимой с мощью шторма, бушевавшего за стенами дома. Целуясь с такой отчаянной страстью, словно им больше никогда не представится подобная возможность, они медленно опустились на толстый шерстяной ковер. Они стояли на коленях, сжимая друг друга в объятиях и сливаясь губами в мерцающем сиянии свечей.

Ураган всей своей мощью обрушивался на скалы, где стоял дом. Гигантские водяные валы с неослабевающей силой бились о берег. Забитые досками окна дребезжали под натиском ветра, способного вырывать с корнем деревья и крушить строения. Струи проливного дождя с градом яростно барабанили по наклонной крыше, хлестали сад, огород и поля, где зрел возделанный с таким трудом урожай.

Но Курт и Хелен ничего не слышали. Не замечая яростного разгула стихии, они продолжали целоваться. Наконец, задыхаясь и трепеща, Хелен оторвалась от губ Курта и склонила голову на его крепкое плечо. Она вся дрожала, но теперь уже от страсти.

Курт прижался губами к ее волосам. Сердце бешено колотилось, кровь стремительно неслась по жилам, грудь бурно вздымалась. У него перехватило дыхание, когда Хелен расстегнула его рубашку.

– Боже… детка, – выдохнул он.

Чувствуя, что сердце его вот-вот разорвется, Курт шепотом повторял ее имя. Ему казалось, что все это сон. И если ему суждено сейчас умереть, то умрет он счастливым.

Курт нетерпеливо расстегнул лиф ее платья, затем сорочку и обхватил губами ее сосок.

– Курт… о, Курт, – простонала она, закрыв глаза.

– Хелен, милая Хелен, – прошептал Курт. Он поднял голову и приник к ее жаждущим губам.

В этом долгом обжигающем поцелуе выразилась вся его тоска, страсть, любовь. Когда их губы наконец разомкнулись, оба начали раздевать друг друга, нетерпеливо срывая одежду с влажных от испарины тел. И через считанные секунды остались в чем мать родила.

Обнаженные, они снова слились в поцелуе.

Курт так желал эту прекрасную златовласую женщину, что боялся взорваться от одного лишь прикосновения к ее обнаженному телу. И чтобы этого не случилось, уложил Хелен на ковер, лег рядом и снова прильнул к ее губам. Он хотел продлить наслаждение, но это было выше его сил. Хелен пылала от страсти, и Курт перестал себя контролировать.

Глядя в ее сияющие глаза, он скользнул рукой по ее плоскому животу к золотистым завиткам на стыке бедер и коснулся пальцами чувствительной плоти. Она была горячей и влажной.

Хелен выгнулась, губы ее приоткрылись, она издала стон наслаждения и в следующий момент почувствовала, что Курт входит в нее.

Снаружи ревел шторм.

Разрушительные ветры хлестали восточное побережье залива, обрушивая мощные струи дождя на черепичную крышу и стены дома.

Но златовласая женщина ничего не замечала. Ураган страсти возлюбленного уносил ее к вершинам блаженства.

– Курт… о, Курт, – прошептала Хелен. – Я больше не могу… Курт… я хочу… – Из ее груди вырвался крик, на секунду заглушивший рев урагана.

– Да, милая, да, – шептал Курт, жаждавший высвобождения. – Еще чуть-чуть… Ну же, детка. Давай!

Наконец все закончилось, и они медленно спустились с небес на землю. Курт обессиленно рухнул на пол, увлекая за собой Хелен.

Все еще тяжело дыша, он умиротворенно улыбнулся и произнес:

– Ах, детка, детка. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Хелен.

– Я тоже тебя люблю, – выдохнула она.

Курт коснулся губами ее влажного, разгоряченного виска.

– Господи, милая, это было чудесно. Тебе не кажется, что ураган прошел стороной?

Хелен, теснее прижавшись к нему, счастливо улыбнулась:

– Какой ураган? Я ничего не слышала, а ты?

Шторм продолжал бушевать. Уже перевалило за полночь. Дождь и град грозили уничтожить все, что встречалось на их пути.

Хелен оказалась на редкость изобретательной в любовной игре. Она сидела верхом на Курте с распущенными волосами и так ласкала своего смуглого возлюбленного, что у того дух захватывало. Хелен это нравилось.

С чувственной улыбкой на губах она медленно приподнималась, а затем, глядя в его сверкающие зеленые глаза, так же медленно скользила вниз.

Курт лежал неподвижно, положив руки под голову, давая Хелен возможность извлекать максимум удовольствия из занятий любовью. Сам же он едва сдерживал страсть. Это была сладкая пытка.

В сиянии свечей ее распущенные волосы казались жидким золотом. Небольшие, но безупречной формы груди соблазнительно покачивались, вторя круговым движениям бедер. Розовые соски напряглись.

Неожиданно Хелен откинула назад свои длинные волосы. И Курт невольно перевел взгляд с ее обольстительной груди на обнаженный живот и бедра, затем ниже, к тому месту, где их тела сливались.

Хелен слегка приподнялась, и он увидел ее розовое лоно, скользящее по его пульсирующей плоти.

Это было так эротично, что Курт не выдержал. Подхватив Хелен под мышки, он привлек ее к себе и страстно поцеловал, затем усадил и в считанные секунды довел до экстаза.

Она вскрикнула. В ее широко распахнутых глазах отразились и восторг, и страх.

Никогда прежде Хелен не испытывала такого наслаждения. Оно граничило с болью. Она задыхалась от рвущихся из груди рыданий.

Курт крепко обнял ее. Заливаясь слезами, Хелен прильнула к нему. Курт все еще двигался в ней, стремясь к собственному высвобождению, но она была не в силах ему помочь. Лежала обессиленная, полностью отдав себя в его власть, прислушиваясь к гулким ударам его сердца.

Когда Курт взлетел на вершину блаженства, Хелен ощутила хлынувшую в ее лоно обжигающую струю.

– Мой дорогой, – шепнула она, коснувшись губами его губ, когда судорога пробежала по его телу и он затих. – Отдохни, любовь моя. – Она стала осыпать его поцелуями.