Ни Джолли, ни Чарли не обратили внимания на возвращение Курта. У них было напряженное утро, и оба слишком устали, чтобы выйти ему навстречу.

Они играли в ковбоев и индейцев, поочередно представляя тех и других. Все это сопровождалось перестрелками и погонями. Они падали в траву с предсмертными стонами, затем вскакивали, и гонка продолжалась.

Наконец запыхавшийся Джолли направился к лестнице, которая вела к заливу, и устало опустился на верхнюю ступеньку, чтобы передохнуть.

Обмахиваясь видавшей виды соломенной шляпой, он вытер раскрасневшееся лицо носовым платком и усмехнулся, глядя через плечо на мальчика.

– Все, парень, можешь убрать свои пушки. Старый индеец уже на пути в долину смерти. Отнеси мои кости моему народу.

Чарли захихикал, сунул за пояс свои воображаемые револьверы и плюхнулся на ступеньку рядом со стариком. Босой, одетый в одни короткие брючки, он весь был в грязи.

Посидев спокойно не более секунды, он поинтересовался:

– Хочешь сыграть в прятки?

Джолли улыбнулся непоседливому малышу:

– Боюсь, я и так на пределе.

Чарли скорчил гримаску. Но вскоре снова заулыбался.

– Хочешь посмотреть, как я кувыркаюсь?

– А цветы распускаются весной?

– Это что – да или нет? – Чарли озадаченно склонил голову набок.

– Да, – со смехом отозвался Джолли, взъерошив белокурые волосы мальчика. – Я с удовольствием посмотрю, как ловко ты кувыркаешься.

Чарли вскочил со ступенек. Приказав Доминику не путаться под ногами, он помчался по зеленой лужайке, затем резко наклонился вперед, упершись головой и ладонями в мягкую траву, и перекувырнулся.

Джолли бурно зааплодировал. Воодушевленный, Чарли вскочил на ноги, разбежался и снова перекувырнулся. Джолли опять наградил его аплодисментами. Чарли носился по заросшему травой двору и так увлекся, что не заметил, когда именно Джолли перестал аплодировать.

В конце концов у Чарли закружилась голова, и он растянулся на траве у самого дома, вдали от деревянных ступенек.

Накувыркавшись вволю, Чарли поднялся, стряхнул с груди и ног прилипшие травинки и повернулся к Джолли. Увидев, что тот лежит на земле возле подстриженных кустов самшита, малыш засмеялся и радостно захлопал. Они снова играют в ковбоев и индейцев! Джолли делает вид, будто его подстрелили.

Изображает убитого!

– Вот здорово, Джолли! – крикнул мальчик, все еще хлопая в ладоши.

Смеясь, он подбежал к мертвому индейскому вождю, ожидая, что тот вскочит на ноги и рассмеется. Но Джолли не двигался. И не смеялся. Он продолжать лежать на лужайке, притворяясь убитым.

– Джолли? – Чарли перестал смеяться, в его глазах появился испуг. – Джолли, вставай, – тихо позвал он. – Слышишь? – Малыш уже стал сердиться на своего товарища по играм. – Вставай же!

Джолли не шевелился.

Чарли сделал еще несколько неуверенных шагов и остановился, глядя на седовласого старика, лежавшего на траве с закрытыми глазами. Такого тихого, неподвижного… и безжизненного.

– Джолли, – шепотом произнес Чарли. – Джолли, что с тобой?

Внезапно ему вспомнился другой летний день, другой дом с большим двором и другой седовласый мужчина, лежавший тихо и неподвижно. Дедушка Уитни. Он тоже не отвечал Чарли, не вставал и не двигался.

Чарли едва сдерживал слезы. Он не будет плакать. Джолли никогда не плакал. И капитан тоже. Только девчонки плачут. И маленькие дети. Чарли стало страшно. Его била дрожь.

Он не решался приблизиться к Джолли и в страхе попятился. Он пятился до тех пор, пока не уперся спиной в переднее крыльцо.

И лишь тогда закричал.

Услышав крик, Хелен и Курт перестали смеяться и в ужасе переглянулись. Курт мигом скинул с ноги сапог, а Хелен резко дернула подол нижней юбки. В одном сапоге Курт пронесся через дом. Хелен следовала за ним по пятам. Выскочив наружу, Курт подхватил сына на руки.

– Чарли, в чем дело? Что случилось, милый? Ты ушибся? – взволнованно спросил он.

Побледнев, Хелен бросилась к ним, обняла и прижалась щекой к голой спине мальчика.

– Джолли умер! Джолли умер! – кричал Чарли, обливаясь слезами.

– Нет, Чарли, – успокаивал его Курт. – Джолли не умер. С Джолли все в порядке…

– Он умер! Умер! – кричал мальчик сквозь рыдания. – Я видел! Он лежит мертвый, как дедушка Уитни!

– Нет, Чарли, – утешала его Хелен. – С Джолли все в порядке. Успокойся, дорогой. – Она поцеловала его голую спинку.

– Эй, Чарли, малыш, – раздался голос запыхавшегося Джолли. – Глянь-ка сюда. Вот он я!

Отступив на шаг, Хелен прижала руку к сердцу и с облегчением вздохнула.

– Вот видишь, – сказал Курт. – Что я тебе говорил? Джолли здесь и прекрасно себя чувствует. Посмотри сам.

Всхлипывая и задыхаясь, Чарли оторвал белокурую головку от плеча отца и огляделся. Увидев улыбающегося Джолли, он протянул руку, чтобы коснуться его морщинистого лица.

– Ты… ты меня т-так напугал… Джолли, – проговорил он, все еще дрожа.

– Мне очень жаль, милый, – промолвил Джолли, накрыв своей большой шершавой ладонью маленькие пальчики, гладившие его по щеке. – Старый Джолли всего лишь прикорнул на солнышке.

– А… я думал… ты умер, – шмыгнул носом Чарли.

Джолли поцеловал его крохотную ладошку.

– Я не хотел тебя пугать, Чарли. Прости меня.

Он шагнул к Хелен и обнял ее. Она склонила голову ему на плечо и облегченно вздохнула. Курт улыбнулся, глядя на них поверх головы Чарли, и сел на крыльцо.

Прижимая сына к себе, он коснулся губами его шелковистой макушки.

– Чарли, солнышко, Джолли не собирается умирать. Еще долго-долго.

Чарли поднял голову и заглянул отцу в глаза.

– Дедушка Уитни умер.

– Знаю. Но он был тяжело болен. А Джолли здоров.

– Он правда не умрет, как дедушка Уитни?

– Нет, дорогой.

Чарли судорожно вздохнул.

– А Хелен?

Курт покачал головой:

– Конечно, нет.

Чарли снова вздохнул.

– А моя мама умерла.

– Да, я знаю. Она тяжело болела, как бабушка и дедушка Уитни.

– Они умерли и оставили меня одного, – печально произнес мальчик.

– Этого больше не случится, милый.

Утерев слезы тыльной стороной ладони, Чарли в упор посмотрел на Курта:

– Точно? Я боюсь, что…

– Не бойся. Джолли и Хелен здоровы. И не собираются болеть.

– А ты?

– Нет, конечно, – сказал Курт, глядя сыну в глаза. – С какой стати? Я такой сильный и большой, что запросто могу донести тебя на плечах до самой пристройки. Тем более что тебе не мешало бы помыться. – Он усмехнулся и подмигнул сыну.

Чарли не ответил на улыбку. Обхватив ладошками загорелое лицо отца, он ласково погладил его по щекам и серьезно спросил:

– Ты и вправду меня никогда не оставишь, папочка?

– Никогда, – пообещал Курт севшим от волнения голосом.

Взволнованная трогательной сценой между отцом и сыном, разыгравшейся у нее на глазах, Хелен весь вечер только об этом и думала. Она и не подозревала, что Курт Нортвей может быть таким нежным. Ей он всегда казался суровым, даже опасным, неспособным на какие бы то ни было эмоции. Ведь он никогда не терял самообладания. Сочетание ярко выраженной мужественности, агрессивной чувственности и необыкновенной чувствительности еще больше подогрело ее интерес к янки.

Романтичная по натуре, Хелен подумала, что Курт был бы прекрасным возлюбленным. Не только страстным, но и нежным, заботливым. Лицо Хелен вспыхнуло, сердце учащенно забилось.

Она тряхнула головой, чтобы отогнать волнующие образы, и отложила книгу, которую держала в руках. Погасив лампу в гостиной, Хелен направилась в спальню. Она не чувствовала себя усталой. К тому же в такую жару не уснешь.

Хелен прошлась по спальне. Остановилась перед зеркалом на комоде, вытащила шпильки из прически и провела мягкой щеткой по длинным золотистым прядям.

Ее взгляд упал на перламутровую заколку, лежавшую на ночном столике. Улыбнувшись, Хелен отложила щетку, взяла заколку и любовно прошлась указательным пальцем по ее гладкой поверхности. Затем, вместо того чтобы вернуть заколку на место, подхватила сбоку густую прядь волос и, сунув в нее заколку, снова подошла к зеркалу.