Наконец наступило утро, и двое измученных, издерганных молодых людей встретились в кухне. Завтрак прошел в натянутом молчании, и оба испытали облегчение, когда он закончился.

Поднявшись из-за стола, Хелен сказала, не глядя на Курта:

– Доктор Ледет не велел вам переутомляться. – Она взяла его пустую тарелку. – Если хотите, можете отдохнуть до обеда, я вас не побеспокою. У меня полно дел.

– Я не устал, – солгал Курт. – Пожалуй, мне следует навестить Рейдера. Бедняга, должно быть, недоумевает, куда это я подевался. – Он усмехнулся и добавил: – А потом я мог бы заняться прополкой. Сорняки, наверное, совсем распустились в мое отсутствие.

Он выдавил смешок, но Хелен даже не улыбнулась. Она собрала тарелки и поставила на кухонный шкафчик.

– Если вы чувствуете, что в состоянии ездить верхом и полоть, тогда… может… – Она запнулась, сделала судорожный вдох и задержала дыхание. – Может, вам пора… переехать в пристройку?

Курт поднялся.

– Да, конечно. Я сегодня же заберу наши с Чарли вещи из комнаты для гостей. – Он подошел к задней двери. – И сегодня же переберусь в пристройку, – обронил он, не оглядываясь, и вышел наружу.

Хелен перевела дыхание. Из кухонного окна можно было видеть, как он быстро пересек задний двор, миновал ворота и зашагал по тропинке к конюшне. Она продолжала стоять у окна, когда Курт вышел из загона, ведя за собой оседланного Рейдера. Огромный жеребец громко ржал, вскидывал голову и нежно тыкался в плечо хозяина, вне себя от радости, что тот наконец объявился.

Прежде чем вскочить в седло, он обхватил голову жеребца, прижался к ней щекой и что-то прошептал на ухо животному, улыбаясь и похлопывая его по гладкой шее.

Рейдер замотал головой, и Хелен поняла, что Курт спросил жеребца, готов ли тот к скачке. Она не могла удержаться от улыбки при виде неподдельного энтузиазма красавца скакуна. Курт расхохотался, перебросил поводья через шею Рейдера и легко вскочил в седло.

Жеребец сорвался с места и вылетел из загона. Огромный, с развевающейся гривой и вытянутым хвостом, двигаясь с невероятной скоростью и изяществом, он скакал по узкой тропе между садом и огородом, направляясь прямиком на простор северного поля.

Хелен с улыбкой смотрела им вслед, вспоминая то утро, когда сидела на спине могучего жеребца, который несся по кромке обсаженного деревьями поля. Она помнила свое волнение и восторг, помнила, как смеялась и вскрикивала, цепляясь за мускулистую руку, крепко обвивавшую ее талию.

В считанные секунды всадник и лошадь скрылись за высившимися позади сада соснами.

Мысли Хелен обратились на хозяйственные заботы. Слава Богу, Курт исчез с ее глаз, осталось только выбросить его из головы.

Что-то задело ее юбки. Опустив взгляд, Хелен увидела Доминика, который терся о ее ноги. Она присела на корточки и погладила страдающего от одиночества кота.

– Что, уже соскучился по Чарли? – ласково проговорила она. Ответное мяуканье, тихое и жалобное, прозвучало как плач ребенка. – Мне очень жаль, Доминик. Я тоже скучаю по нему. Но через несколько дней он вернется, и тогда… тогда… – Она удрученно замолкла, продолжая гладить шелковистую шерстку. Если они соскучились по Чарли через несколько часов после его отъезда, что с ними будет, когда он уедет насовсем? Вместе с отцом.

Судорожно сглотнув, Хелен выпрямилась. Продолжая ворковать с котом, она налила в блюдце свежие сливки и поставила перед ним. Доминик взглянул на нее, затем на блюдце, понюхал его, но, даже не притронувшись к густой белой массе, уныло двинулся прочь. Заинтригованная, Хелен тихо последовала за ним. Как она и ожидала, Доминик направился в комнату для гостей и запрыгнул на кушетку, где спал каждую ночь с Чарли, и с горестным урчанием свернулся клубочком в углу.

– Ничего, привыкнешь, – сказала Хелен, обращаясь не только к избалованному животному, но и к самой себе.

Что ей нужно, так это физический труд. Как говаривала бабушка Берк, боль в спине – лучшее лекарство от сердечной боли. Схватив шляпу от солнца и рабочие перчатки, Хелен решительно направилась в огород.

Там было жарко и тихо. Ни ветерка, ни облачка в небе. Солнце безжалостно палило. В считанные минуты Хелен взмокла от пота, но продолжала работать.

Она все еще трудилась, когда, подняв глаза, увидела Курта, спешившегося на краю огорода. Хелен медленно выпрямилась.

Подойдя к ней, Курт улыбнулся:

– Помните то утро, когда мы прокатились на Рейдере?

После небольшой паузы Хелен ответила:

– Помню.

Курт подошел так близко, что она могла видеть жилку, бившуюся на его загорелой шее.

– Как насчет того, чтобы повторить? – Он взял ее за пояс юбки и привлек к себе. – Может, прокатимся с ветерком, а потом искупаемся в заливе, чтобы остыть?

Хелен хотела отказаться, но Курт быстро накрыл ее губы своими. Сердце Курта бешено колотилось, он сжимал Хелен в объятиях.

Застигнутая врасплох, Хелен ответила на поцелуй. Но когда рука Курта накрыла ее упругую грудь, Хелен оторвалась от его обжигающих губ.

– Нет, – выдохнула она ему в плечо. – Мы не можем… пожалуйста…

– Милая, милая, – шептал он, касаясь губами ее виска. – Можем. Мы здесь одни и хотим друг друга…

– Нет, я… – Она вырвалась из его объятий. – Я замужняя женщина.

– Вы не замужем, Хелен, – резко возразил Курт. Глаза его сузились, на щеке дернулся мускул. Он снова привлек ее к себе. – Пойдемте со мной.

– Нет! Отпустите меня! – крикнула Хелен, пытаясь высвободить руку. – Сейчас же отпустите, иначе я за себя не…

Не обращая внимания на ее угрозы, Курт увел Хелен из огорода, посадил на спину Рейдера и запрыгнул в седло позади нее.

– Что вы себе позволяете? Куда везете меня?

Курт повернул Рейдера, и могучее животное рванулось вперед. Хелен, сидевшую поперек седла, отбросило назад, на грудь Курта. Она попыталась отстраниться, но Курт крепче обнял ее.

Спустя несколько мгновений жеребец остановился у северных границ владений Хелен. Курт спрыгнул на землю и снял ее со спины Рейдера. Снова крепко обхватив ее запястье, он увлек Хелен к трем свежим могилам, отмеченным деревянным крестом.

Изумленно округлив губы, она взглянула на могилы, затем подняла голубые глаза на Курта.

– Видите эти могилы? – сказал он. – Посмотрите на них. Прочитайте, что здесь написано. Прочитайте вслух. Ну же!

Хелен судорожно сглотнула, свирепо глянула на него, затем посмотрела на могилы союзных солдат. И наконец дрожащим голосом едва слышно прочитала эпитафию:

– «Здесь покоятся солдаты-янки, сложившие головы за свою страну вдали от родины». – Она замолчала, чувствуя, как слезы обжигают глаза.

– Как и эти горемычные души, ваш муж похоронен где-то на чужом поле, – сказал Курт. – Ваш муж умер, Хелен. Он мертв, и уже много лет. Он никогда не вернется. Скажите это. Произнесите вслух: «Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется».

Слезы заструились по щекам Хелен. Она кивнула и, глядя на могилы, произнесла:

– Уилл мертв. Он умер и никогда не вернется. – Она прерывисто вздохнула, медленно подняла голову и взглянула Курту в глаза. – Я вдова.

Его пальцы разжались, отпустив ее запястье. Кивнув, он повернулся и зашагал прочь, уводя с собой Рейдера. Хелен оставалась у могил еще с полчаса. Простившись наконец со своим мужем, погибшим много лет назад, она вытерла покрасневшие, опухшие от слез глаза и вернулась к работе в саду.

Она все еще находилась там, когда из аллеи на полном скаку вылетел всадник. Хелен выпрямилась и приложила ладонь козырьком ко лбу, щурясь от бьющего в глаза солнца. Курт, мотыживший землю на кукурузном поле, тоже увидел скачущего галопом мужчину. Он бросил мотыгу и натянул на плечи рубаху.

Опасаясь, не случилось ли чего с Джолли и Чарли, Хелен поспешила к дому. Там ее встретил Курт. Он стоял рядом с ней, когда одетый в военную форму мужчина осадил своего взмыленного коня.

– Поступило штормовое предупреждение по всему побережью от Пенсаколы до Паскагулы, – крикнул он. – Из форта Морган телеграфировали, что к югу от острова Дофин налетел ураган, который движется к Мобилу.