Легко перекусив Эдвард оделся и уселся в свое кресло, держа в руках свой кинжал осматривая клинок, чуть лаская лезвие подушечкой своего большого пальца. В этот момент к нему в каюту входит Ричард.

— Зачем пожаловал? — добродушно проговорил капитан, чуть отведя взгляд от клинка своего.

— Во сколько начинаем? — с легким раздражением проговорил Смит.

— Рвешься все. — Эдвард провел пальцем у себя под носом убирая лишнюю воду. — Думаю ровно в полдень ринемся. Самое важное — это вновь убедиться в боеготовности каждого корабля. Так что донесешь это для каждого? Я пока буду заниматься своим кораблем.

— Вновь посыльный, забавно. Эдвард, я хотел сказать. — серьезный тон посетил горло лидера «Золотой мантикоры» — Если меня убьют или же мой корабль пойдет на дно, я хочу, чтобы ты знал — дружба что я вел с тобою ценнее золота, которое я здесь обрел.

— Для меня тоже, друг. — Джонсон поднялся с кресла, упираясь руками своими грубыми, израненными и татуированными в подлокотники, и пожал руку своему товарищу, которого он знал очень давно.

— Много же выпало на наши доли…

— И чтобы выжить не чурались мы и руки марать, и людей на плаху отправлять, и невинных грабить. — поникшим голосом проговорил молодой капитан, чуть осматривая свой кабинет, будто бы и не сидел в нем большую часть всего времени.

— Словно первые среди эллинов[4], что воспользовались корыстолюбием и обманом. — даже Ричард был очень хорошо подкован в истории человеческой.

— Самое главное на том свете не удостоиться участи его.

— Да, черт уже с этим, на самом деле. — одарил Смит собеседника своего грузным взглядом, что проглядывался лишь после самоубийства Джулии. — Обещай мне одно, лидер «Черного черепа», мне лично обещай, что коль я погибну, то ты прикончишь Палмера.

— Обещаю. Мог и не просить. Хотя тебе еще нужно изловчиться, чтобы я его раньше твоего не прикончил. — чуть расслабил атмосферу напряженную молодой человек.

— Увидим еще. — чуть похлопала его рука по плечу лидера «Черных черепов», и направился на выход.

— Надеюсь, что ты опередишь меня, ведь если я доберусь первый… Мало что от него останется. — в след своему другу, с которым он возможно более никогда не поговорит, произнес капитан, перед развязкой.

Через несколько минут на палубу «Пандоры» вышел и сам Эдвард. Он поднялся на мостик и отдал приказ о проверке пушек и арсенала. Слова молодого капитана о времени нападении донеслись к этому моменту до каждого корабля и до каждого капитана, что участвовать собирался. Все они знали, как, когда и куда они поплывут. Никто ни о чем не беспокоился, старались все, как один, не поддаться неприятному чувству паники. Но вот капитана молодого не уберегли от этой участи, и обдумывал слова своего убитого противника, что так сильно напуган был лишь самой встречей с Дэвидом. Почему? В чем кроется этот животный страх, что мелькал в его глазах тогда? Неужели Дэвид не чурался издеваться похожим образом и над коллегами своими, хотя куда я там разошелся… Коллеги? Да не смешите наши с вами уже опытные думы и легкие мотивы душ. Дэвид Палмер, раз очень похож на нашего капитана, подвергнется сравнению с ним. Будь у Эдварда такая сила, такой опыт и возможность якшаться с Испанией, то считал бы он коллегами солдат, что приставили вчерашние враги, учитывая при всем при этом его нездоровую тягу к сказкам и выдумкам? Конечно, же нет, а раз нет, то и забавляться с ними можно, чуть лаская свою садистскую душу.

Офицеры «Пандоры» выполняли приказ своего капитана, Оливер между делом осматривал всякого, до кого дотронуться мог, Эвен, уж с нездоровым и каким-то странным взглядом и настроем прибился к матросам на верхней палубе, даже иногда перекликаясь с квартирмейстером судна, Шарп же наш заимел привычку странную для капитана, но неимоверно полезную для корабля — стался выступать за перевыполнение норм, заставляя себя и людей вокруг работать упорнее, но встречаясь взглядом с человеком, что его когда-то приструнил, избил и даже поглумился, усиливал свой напор, а Палмер младший, наша карта, что вскоре сыграет, стоял у фальконетов и посматривал именно в ту сторону куда поплывут они вскоре. Прошло так несколько часов, Эдвард стоял у штурвала, держа в руках свои серебряные часы. Двенадцать пробили они, и корабли начали собираться в стрелы, разрезая собою водную гладь

— Готовы, парни?! — прокричал полководец.

— Да, капитан! — пронеслось по всей палубе, на затворках шума, я готов поклясться, был слышен треск чего-то деревянного.

— Полпаруса, господа! — «Пандора» начала двигаться и вскоре заняла свое место в группе.

Ламар с Палмером и Дюк с Шарпом стояли рядом со своим капитаном на мостике, с гордостью осматривая команду перед собой. А пернатый наш, что так сильно любил эти переправы, эти битвы и этот дым в воздухе, грозно смотрел вперед, сидя на плече капитанском, и раз за разом проводил взглядом множество тон ткани, что словно знамена развивались по ветру.

Три стрелы начали набирать скорость, ветер наполнил паруса каждого фрегата и каждого линейного корабля и начал двигать их вперед, толкая в неизвестность. Никто, даже Эдвард не знал сколько им предстоит плыть для встречи с такой великой, с такой же неизвестной, армадой.

Стрела «Черного черепа» двигалась по середине, возглавляемая Тичем и его линейным, «Золотая мантикора» двигалась с правой стороны, во главе нее шел фрегат Ричарда, а «Бардовые паруса» прикрывали с левого борта и возглавлены были они величественным линейным кораблем с бордовыми парусами. Не долго продолжалась их идиллия спокойного путешествия. Буквально через часа два, стоящий матрос на грот-мачте «Пандоры» увидал заветные корабли.

— Капитан! Враги на горизонте! — прокричал часовой, опустив голову вниз, тыча пальцем на сверкающие на солнце фрегаты.

— Трубу мне, быстрее. — спокойным голосом произнес капитан, уже начиная вглядываться в даль.

Опережая всех, Шарп бегом спустился с мостика, перехватил трубу, так же быстро взобрался на мостик и подал ее своему капитану. Эдвард поднес ее к своему оку. Он увидел именно то, что и ожидал — армада. Не сосчитать сколько фрегатов блестело на горизонте, не сосчитать сколько пушек на бортах их, не сосчитать жизни, что будут сегодня погребены в этом месте.

— Черт. — произнес Джонсон, убирая трубу от своего темно-голубого глаза. — Их намного больше, чем ожидалось. Только сейчас я отчетливо вижу штук тридцать фрегатов. Радует одно — они не подготовлены для встречи с нами. Друг другу мешать будут, как только начнут опускать паруса.

— Стоят в разнобой, словно отдыхают. — начал Ламар, что после капитана использовал трубу. — Эдвард, нас двадцать, их тридцать или того хуже, сорок. Не равные ни черта условия-то.

— Думай о другом, Чарльз. — успокоил его Голиаф.

— Какая же битва нас ждет… Шестьдесят кораблей сойдутся в сражении. Чем не величайшая битва в этом веке, а? — продолжил Морис.

— Тише. Не время беседы вести и споры спорить. — приструнил капитан свою свиту, продолжая вглядываться вперед.

Между ними и армадой около трех морских миль. Эдвард повернул голову направо и направил взгляд на мостик фрегата Ричарда. Смит уже повернул голову в сторону Джонсона и только ждал команды. Юноша кивнул головой своему товарищу, и тем самым отправил стрелу «Золотой мантикоры» огибать все это столпотворение фрегатов «Бриллиантовых шпаг». Эдвард повернул голову в другую сторону и увидел, как стрела «Бордовых парусов» так же начала огибать армаду. Как хорошо, что Френч самостоятельная фигура на столе, что никогда и не подведет, коль выгоден ему игрок, что управляет им. Капитан «Пандоры» был рад такому стечению обстоятельств и принялся догонять уже осведомленного Тича. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сравнялись, и устремился многозначительный взгляд на легендарного пирата.

— Как ты уже знаешь, скоро и мы начнем перегруппировываться!

— Надеюсь, наши друзья, что сзади уже начинают!

Так на самом деле и произошло. В этот самый момент капитаны выводили свои корабли с позиций и начали выравниваться в линию.