— Но об этом можно было бы и сказать. — проговорил Марк. — Но какого черт ты ринулся именно сейчас, именно тогда, когда начался бой, да тем более такой?

— А когда? После боя? Когда он точно уже бы застрелился. Или же до боя? Когда испанцев в форте больше, чем бродячих собак в Лондоне. По-тихому точно бы не получилось. Так что я выбрал самый оптимальный вариант. Да, каюсь, что вас не уведомил. Но я посчитал лишними переживания о моей жизни во время атаки.

— Чего уже сотрясать воздух? — в разговор вновь вошел Тич. — Иль вы не привыкли за эти годы к сумасбродству этого человека?

— Тич, это невероятно тяжело. — отозвался Бен, что сейчас старался не то выговор сделать, не то похвалить. — У тебя талант, Эдвард, талант не ценить собственную жизнь.

— Да ладно, чего вы на него взъелись? — в веселом расположении духа произнес Джек, подошел к пыльному Эдварду и закинул руку ему на шею, чуть распространяя свое амбре от сегодняшнего рома. — У вас даже мыслей таких не было, а он уже ринулся в самое пекло. Надеюсь не напрасно. Чего узнал?

— Палмер уплыл на юг, искать «Сокровищницу». Капитан предполагал, что он ее нашел. И еще, как он сказал, Палмер никуда не сворачивал по пути. Следующая наша встреча — это встреча с его армадой блестящей.

— Значит, скоро будет развязка. — произнес Ричард. — Так даже лучше. Сейчас что делать будем?

— Думаю нам стоит переночевать близ этого форта. Сюда он не ринется, так как и надобности нет. Тем более он не знает, что этот форт пал. И поэтому предлагаю отдохнуть восстановить силы. Много ядер потратили, чтобы здесь все на корню разрушить?

— На удивление нет, у меня так всего три залпа ушло. — наконец проговорил Бен.

— Не дорабатываете, Хорниголд, у моих по пять. — проговорил Смит массируя пальцы свои о низ пиджака яркого.

— Я рассчитываю на то, что мы завтра сразимся с основными силами «Бриллиантовых шпаг». Завтра ключевой день, держите это в голове. Подготовьте команды, корабли. И озвучьте мысль о том, что не всякий сможет пережить завтрашний бой. — и вновь обрекает капитан людей подле себя на смерть, но сейчас чувствуется в нем самое опасное для полководца чувство, осознание своего мнимого «величия». «Величие» схожести своей натуры, своих мнимых талантов с талантами великих, с натурой известнейших людей во всем мире во все времена. Но совсем скоро одарит его жизнь новым уроком, что врежется в память ему, что сформирует его личность до конца.

— Это и так ясно было. — Вейн повернулся и посмотрел на разрушенный форт. — Думаю стоит расходиться по кораблям.

— Подожди. Может у Эдварда есть еще идеи о предстоящем бое. — проговорил Тич, обращая внимание не прозорливых на генерала.

— Есть. — легкий кивок молодого человека. — Движемся на юг мы так же стрелами. Всего три стрелы, как и было сегодня. Мы в центре, Ричард, ты справа от нас, Марк, ты слева. Когда вступаем в бой, вы начинаете атаковать фланги, заводя свои корабли с боков, а мы берем на себя центральную часть. Самое главное не заходить вам глубоко в их ряды потому, что и они вас могут с одного залпа на дно отправить, и мы можем им помочь в этом, выстрелив в вас. Не стоит лезть в пекло. Действуем по такой тактике — залп, начинаем двигаться по краям, окружая их. Я предполагаю, что слабые их корабли будут с задней стороны всей армады. И как раз поэтому мы будем обтекать их сразу с двух сторон. «Бордовые паруса» и «Золотая мантикора» напичкают их чугуном с бортов своих, а мы ударим по носам их. Помните, в предстоящей битве у нас лишь одно преимущество — это возможность сходить первыми на этой доске.

— Думаешь их флот сравним с нашим? — пробасил Тич, чуть откашливаясь от этой пыли.

— Да. Если не больше. Будем так считать, точно не разочаруемся при встрече.

— Теперь, я думаю, можно расходиться по кораблям. — проговорила Рид, размахивая кистью перед лицом своим.

— Да, пойдемте. — Эдвард поднял голову к небу, желая получить даже самый слабый, самый тонкий намек на свою победу. Но увы… Не знало небо воли такой, не знали звезды юношу такого, что просил их знака.

Через некоторое время уже все находились на своих кораблях. Эдвард, Морис, Пол и Чарльз стояли на мостике «Пандоры» и оглядывали всю команду, которая во главе с Габриэлем стояла и смотрела на своего капитана с палубы. Как только Джонсон вновь оказался на мостике «Пандоры», Рей тут же вцепился ему в плечо, не давая расслабиться после такого забега. Коснулись два пальца шеи пернатой, проскользили до большого пузика и вновь поднялись. Пару движений и вскакивает капитан на релинг перед своими людьми.

— Ну, что, парни, как себя чувствуете?! — прокричал он, осматривая палубу своим зорким взглядом, демонстрируя всем своим видом ту живость души молодой, что толкает на необдуманные поступки. — Все живы?! — улыбка на его лице начала проглядываться куда яснее, чем это было пару секунд назад.

— Да! — прогремело на всю палубу.

— Это радует! Завтра нам предстоит сразиться с огромной армадой врага! Я не могу гарантировать то, что все переживут эту битву! И поэтому я считаю, что вы вправе сами выбирать себе судьбу! Вы со мной или же нет?! — раз за разом повторял ритуал он Джека, стараясь наполнить людей перед собою той энергией, тем запалом, что переполнял его пару лет назад.

— С вами, капитан! — еще сильнее пронеслось по «Пандоре», чем прошлое «Да!», зачинщиком которого стал именно Шарп.

— Я рад это слышать, парни! Сейчас, до битвы, мы должны убедиться в боевой готовности нашего корабля! И поэтому ближайшие часа два мы посвящаем отладке пушек, осмотру боезапаса, бинтов и спирта, для раненых и подготовке личного арсенала! Завтра рано утром мы начнем свой крестовый поход! Покажем иноверцу нашу силу!

— Да, капитан!

— Приступаем! — Эдвард спрыгнул с релинга на мостик, а команда тут же начала исполнять поручение. — Вас так же это касается. — на сей раз Джонсон обратился к Чарльзу, Морису и Полу.

— Да, мы понимаем. — ответил Ламар. — А что если мы проиграем следующий бой? Что тогда?

— Мы с гордостью пойдем на дно, вместе с золотом, славой и ромом. — все с той же улыбкой на лице произнес Эдвард, отводя сам от себя эти пагубные мысли

— А если серьезно? — Пол, как и Чарльз, начал грозно смотреть на него.

— А если серьезно, то другого исхода, как наша победа, и быть не может. — Эдвард убрал со своего лица улыбку и впервые посмотрел на Мориса, как только они прибыли на «Пандору». — По-другому быть не может. Вы осмотритесь вокруг. Сколько нас, а сколько их. Будите так сильно хандрить — запакую в бочку и тут оставлю, дозревать. Хватит этих абсурдных мыслей. Выполняем приказ и ждем завтрашнего дня. — выговорился капитан, спустился на палубу и вернулся к себе в каюту.

Он снял пыльный свой плащ и швырнул его на стул стоящий у его письменного стола, поднимая уж слишком много пыли. Оружие было выложено на стол, и жаждало, будто живое, начало финального сражения. Пернатый спрыгнул на стол, а капитан же уселся в кресло, достал журнал, в который он все записывал и начал излагать свои мысли, что накопились за этот день. В полночь молодой капитан улегся спать, даже не осознавая той мысли, что сейчас он мог насладиться лицами, разговорами тех людей, с которыми завтра распрощается навсегда. Только с возрастом, только с опытом от таких ран и потрясений, появляется мудрость, что в первую очередь оберегает именно тебя, именно твои чувства и желания.

[1] По древнейшей версии мифа, Прометей похитил огонь у Гефеста, унес с Олимпа и передал его людям. Он совершил это, скрыв искру в полом стебле тростника (нарфекс) и показал людям, как его сохранять, присыпая золой. В истолковании, он изобрел «огневые палочки», от которых загорается огонь. В наказание Зевс направит людям первую женщину — Пандору. По версии мифа, заполучить огонь Прометею помогла Афина

[2]Александр Македонский — выдающийся полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти.

[3] «Пандора» — корабль Эдварда Джонсона, что несет в себе смысл аналогичный ящику Пандоры. Легенда о ящике Пандоры: До появления Пандоры женщины были только богинями, управляющими людьми, по воле Зевса женщина появилась на Земле, среди мужчин, как копия богинь. Любопытная, она открыла полученный от Зевса сосуд (что в последствии будет переведен, как ящик) (Кувшин Пандоры), из которого тут же по миру разлетелись все несчастья и бедствия, а на дне, под захлопнутой крышкой, осталась лишь одна вещь — Надежда.