— Удачи! — прокричал Ламар и поднялся вместе с Полом на мостик, следуя за капитаном Тичем.

— Удача — это миф. — пробурчал себе под нос молодой и продолжил грести. Сколько бы не прошло лет этот человек никогда не признает фактор удачи в своих успехах. Уж слишком сильно он ценит свой вклад

Через неполный десяток минут Эдвард уже затаскивал на песчаный берег лодку рядом с фортом, с которого до сих пор его никто так и не заметил.

— Значит, пойдем прямо в пасть к чудовищу, раз ко мне никто не вышел. — пират закинул на спину себе мешок, в котором было около пятнадцати килограмм сахара, и взял в руки маленький, на пять литров, бочонок рома. — Тич не поскупился, дал даже с излишком. — и начал медленно воротить свои ноги к форту, оставляя глубокие следы от своих сапог на это прекрасном берегу.

Он обошел остров и поднялся на деревянный выступ, с которого в свою очередь можно попасть в порт, а там, и на «Пандору». На этой своеобразной площади по краям были сооружены маленькие лавки со всякой всячиной, у которых толпились люди. Испанских солдат было не слишком много, всего тройка гвардейцев. Основной же боевой взвод по звукам маршировал на плацу. Но солдаты, что находились на площади, стояли около этих лавок и у начала деревянных помостов, ведущих к «Пандоре». Эдвард все тщательно осмотрел и решился подойти к одному из испанцев.

— Молодой человек. — начал на испанском приглушенным и глухим голосом Эдвард, нехарактерным образом напрягая свои голосовые связки. — Где здесь можно поторговать? У меня всего-то пара мешок сахара, да маленький бочонок рома. — во время разговора Джонсон слегка сгорбился из-за мешка, а верхнюю часть лица прикрыл небрежно капюшоном, позволяя солдату видеть лишь движение его потресканных губ.

— За разрешением на торговлю идите к капитану порта. Он все выпишет вам и выдаст. — произнес вежливо солдат и указал рукой на форт думая, что перед ним один из стариков, что недавно высадился.

Джонсон украдкой посмотрел в ту сторону, для убедительности и вновь повернулся к солдату.

— Я же сказал, у меня всего-то ничего — вежливо и все с таким же глухим голосом продолжил актер. — мешок сахара и бочонок рома. Мне бы продать их как можно быстрее, и я уплыву обратно в свою деревушку.

— В принципе можно, но не попадись, дед, у нас за это могут и на виселицу отправить.

— Из-за такого, да что ж это такое? — наигранно возмутился Эдвард, да настолько сильно переигрывая будто бы стараясь пройти в труппу, что ставит произведение Еврипида[7].

— Извини, старик, но не я составляю указы по проведению торговли и любой другой деятельности. А продавать-то ты кому собрался?

— Как мне помниться, моряки очень ценят сахар и особенно ром.

— В этом ты прав, но ром мы не выделяем среди других напитков. Уж больно гадкий он[8]. И ты хочешь, значит продать свой товар капитану вот этого корабля? — испанец развернулся и указал рукой на «Пандору», на то самое судно, что так жаждал заполучить молодой человек.

— Да, я думаю моему товару, да за такую цену, они будут рады. Не часто выдается шанс пополнить закрома за дешево.

— Ну, увидим. Но, дед, предупреждаю тебя. С капитаном обращайся, как девицей — это сын Палмера, Дэвида Палмера. Если что-то случиться, он с тебя три шкуры спустит, а когда ты сдохнешь — за родственников твоих возьмется.

— Как интересно. — легкий огонек появился в глазах юноши, как только тот смог осознать только что произнесенные испанцем слова. — На своем веку я и пострашней видывал.

— Как знаешь. — испанец отошел в сторону и дал Эдварду с мешком на спине пройти по помосту, стуча своими черными сапогами.

— То ли я артист, то ли он дурачина. Но ничего, на смертном одре увидим. — прошептал молодой человек и направился дальше.

Он только-только начал подходить к «Пандоре», но уже заметил, что на мостике никого нет, а на палубе всего-то три человека, испанцы. Что-то делаю около грот-мачты. Как только Эдвард подошел поближе, он уже разобрал, что они метали в грот-мачту свои ножи.

— Как дети малые. — вновь донесся шепот из-под капюшона.

Палуба фрегата была ниже палубы линейного корабля и как раз поэтому уровень деревянного помоста, по которому и шел Эдвард, был на одном уровне с палубой «Пандоры». Джонсон встал у самого мостика, что вел на палубу, как его окликнул один из этих солдат, что метали ножи в грот-мачту.

— Вы кто? И зачем пожаловали? — проговорил солдат, стараясь унять хохот, что проступил из-за шутейки своего товарища, и подошел к этому же мостику, но встав на противоположном конце.

— Да вот, принес вам немного провизии. — чуть затрясся мешок за спиной. — Хочу продать это все вашему капитану, по приемлемой цене.

— Да? Подозрительно, даже очень. — недоверчиво произнес солдат, осматривая деда перед собой явно не совсем трезвыми глазами.

— Чего подозрительно? Меня твой товарищ пропустил, он все проверил и во всем убедился, а ты тут слюни на кулак наматываешь. — неожиданную тактику для оппонента использует Джонсон. — Что же за поколение-то пошло? Не мужчины, а черт знает, что. — ворчливо проговорил, в надежде этими россказнями достать солдата.

— Понял-понял. — быстро проговорил испанец, дабы постараться побыстрее прекратить эту дискуссию на счет «нынешнего поколения». — Проходи. — развернулся и пошел к своим товарищам. — Капитан у себя в каюте, а она под мостиком, разберешься. — проговорил он уже уходя от фальшборта.

— Я знаю. — ворчливо ответил актер и направился к дверям в свою каюту.

Эдвард небрежно открыл двери, закрыл их за собой и, тяжело перебирая ногами, прошел вглубь комнаты. Нынешний капитан «Пандоры» спал, положив голову на столешницу. Джонсон это заметил и постарался тихо перебирать ногами, двигаясь к столу. Напротив стола, как всегда и было, стоял стул. Эдвард решился и с грохотом поставил на него свой мешок. От этого звука соня проснулась и быстро выпрямилась, посматривая на Эдварда в плаще круглыми глазами.

— Ты кто черт тебя дери?! Кто тебя впустил?! — воскликнул на английском капитан, который и вправду был так молод, что мог быть сыном Палмера.

Кареглазый юноша был одет в серые плотные штаны с нашитыми на них наколенниками из прочной кожи. Солдатские сапоги до половины голени, серая плотная рубаха из хлопка, что была почти в обтяжку этом хилому телу, а поверх нее был накинут темно-синий пиджак из ворсистой ткани. А на голове самый яркий атрибут, который каждый ребенок хочет носить на своей голове — треуголка с золотым пошивом по краям.

— Ты знаешь английский? Разберемся. — Эдвард небрежно снял с головы капюшон, медленно достал из кобуры один из своих пистолетов и направил дуло в сторону «капитана». — Мне не особо хочется тебя убивать, но, если будешь упираться — Эдвард взвел спусковую скобу[9] — будет довольно-таки плохо. Ты меня понял?

— Понял-понял. — чуть засуетилось молодое лицо. — Чего тебе надо? — нетерпеливо спросил Палмер младший.

— Корабль этот и твой отец. — все ближе и ближе двигался Эдвард к мальчишке. — Место назови, где он сейчас. Тебя убивать мне бессмысленно, так что валяй. — и уперся дулом пистолета в грудь захватчика.

— Корабль?

— Да. Если ты не знал, но этот корабль изначально был моим.

— Черт, отец и сейчас мне подлянку такую устроил. — будто бы не чувствовал дуло оружия, что упиралось в него. — Слушай, давай договоримся. — легкая и неловкая улыбка появилась на лице молодого человека.

— Мне кажется или ты не в том положении, чтобы договариваться. — все также продолжил напирать разбойник.

— Тебе понравится, я тебя уверяю. — в отличии от отца, этот хотя бы старается разрешить конфликт словами.

— Посмотрим. — стало интересно брюнету. Он скинул мешок, поставленный им, сам уселся на стул и запрокинул ноги на стол, продолжая направлять пистолет в сторону рыжего мальчишки.

— Я тебе рассказываю, где мой отец и отдаю тебе корабль, а меня ты не трогаешь…

— Так я это и предлагаю. — неожиданно для него глухим голосом вырвалось из уст Эдварда.