Особняк почти не изменился, только сад перед ним расцвел не бывалыми красками. Завораживающее зрелище, и не подумаешь ведь, что когда-то бывший капитан пиратского фрегата, лидер одного из содружества пиратов, своими руками сотворит такую красоту. Ведь как было принято в обществе того времени, мужская работа — это пилить, строить и рубить, а женская — кормить детей, ухаживать за домом и растить цветы. Но нашему молодому человеку это не мешало, найдя утешение для своей души в этом методичном занятии. Но главная его работа — вести Майт к процветанию и развитию, вместе с Эриком, его толковым заместителем.

С первыми торговыми соглашениями на остров хлынули деньги, что в последствии стали выплачиваться людям за их труд. Подгадав момент Холт и Джонсон решились на введение налога, чтобы начать исполнять свою часть договора перед Великобританией.

Чем больше времени проходило, тем меньше на улице, вне своего сада показывался Эдварда, наблюдая за развитием деревушки из своего кабинета за чашечкой черного, чуть горьковатого, чая. Пару раз за месяц, конечно, позволяя себе вечерком прогуляться по широким улочкам.

Капитанская свита за эти четыре месяца, наконец-то, смогла позволить себе расслабиться, отпустить ту боль и отчаяние, что подарил им Палмер полгода назад. Не многие изменились внешне: Оливер с Эвеном как были приверженцами чистоты и гладкости лица, так и остались, не позволяя себе даже легкой щетины. Но вот бывшие пиратские офицеры дали немного воли своим волосам: Пол позволил себе легкую, двухсантиметровую, щетину, а Чарльз слегка отрастил себе волосы, что теперь спокойно мог накручивать их на указательный палец полностью его обматывая ими.

Но вот Джонсон внешнее сильно преобразился: щетина переросла в усы и в настоящую бороду, достигающую в длину семи сантиметров, а волосы и вовсе стали полностью закрывать уши и достигли половины шеи молодого капитан. Ради удобства в повседневной рутине он завязывал их в хвост сзади. Никого из бывших коллег это не удивляло. Чуть забросил себя человек, стараясь разгрузиться ментально, благо нашел себе хобби в выращивании цветом.

За эти полгода ни разу не было озвучено и слова о пиратстве. Каждый закрылся от трагического прошлого по-своему: Оливер перестал пить ром в любом его проявлении и распрощался со своим так горячо любимым пистолетом, вышвырнув его в голубое море, Чарльз стал позволять себе вольность — сон до обеда, частые посиделки до полуночи в игре в нарды с мастером этого дела, Эвеном, Пол ударился в физические нагрузки, заглушая эмоциональную боль, что тлелась внутри, усталостью в мышцах, а Эвен, человек оказавшийся самым важным и способным в этот тяжелый период, чуть больше окунулся в религию и в свое ремесло.

Эдвард же скидал все, что ему напоминало о пиратстве: одежду, часы, трубку Тоби и свои шпаги с пистолетами в шкаф, а ключ от него швырнул на дно сундука, закрыв его одеждой новой эпохи. Одеждой тех самых людей, в которых он всячески призирал за нежелание что-то делать. А теперь? Сейчас он сам, по ночам, тихо шепчет Всевышнему о силе, что позволит ему превозмочь все эти невзгоды. Но Бог не дает силы, не дает мудрости и терпения, он дает возможности проявить их. Блажен тот, кто подвергается испытаниям, но не теряет веру, потому что, пройдя через испытания, он получит венец жизни, обещанный Богом тем, кто любит Его.[1] Чем сильнее душа, тем ужасней испытания, что посылает Господь. Эдвард, твоя судьба была предопределена. Тебя ждет столько боли и испытаний, но коль пройдешь их, не потеряв себя — обретешь силу способную влиять на все и на всех вокруг тебя.

Эрик Холт даже не догадывался о той судьбе, что выпала на ношу этих пятерых. Только раз он осмелился спросить за обедом далеким днем. Не показав свою нерешимость, юноша твердо отказал и продолжил есть. Но пусть сам помещик не выдал и толики истины о своих прошлых делах, Эрик заметил слабые изменения в лицах остальных отцов-основателей. Холт по натуре своей не был заносчив и не имел привычки совать свой нос в чужие дела. Брюнета это порадовало, но он решил не демонстрировать свою радость и продолжил работать в тандеме с Эриком, как всегда и было.

Тот самый толстенный журнал, который Эрик и Эдвард интенсивно заполняли четыре месяца назад, был исписан, и начат был уже другой не менее большой и не менее толстый журнал. Там находились все ведомости молодого поселения: количество зерна, овощей, фруктов, древесины и количество закупаемых и продаваемых ресурсов. Эта информация играла важную роль в развитии поселения и развитии внутри молодого Эдварда навыков, что через десяток лет обеспечат ему место у самой вкусной кормушки Старого Света. В этих самых журналах находилось и досье на каждого жителя Майта, буквально все о нем: дети, работа, женат или замужем, сколько лет. Через такие мелочи очень легко вести переговоры с людьми, подгадывая их реакцию на те или иные решения.

И вот наступил полдень, до обеда еще как минимум час. Чайки поднялись высоко в небо и стали кружить над бухтой еще сонного Чарльза. Эдвард лежал на крыше крыльца особняка и бездельничал в своей удовольствие. Соломенная шляпа на его лице защищала от лучей солнца, а соломинка во рту, что он частенько прикусывал, успокаивала его. В этот момент в сад входит Пол, вытирающий мокрой тряпкой руки от опилок. Он остановился перед тремя ступенями, ведущими на крыльцо, на крыше которого и лежал его друг.

— Эй, подъем! — громко проговорил Пол, закидывая тряпку себе на плечо.

— Чего тебе надо? — немного со злобой проговорил юноша, продолжая лежать.

— Еще даже не полдень, а ты дрыхнешь. Не хорошо это знаешь.

— Для кого? — отозвался помещик и вновь зажевал соломинку.

— Для нас хотя бы. Я уж не говорю о других работягах.

— Пол, послушай. — Эдвард убрал с лица шляпу и поднял торс. — Я сегодня ночью вместе с Эриком приводил документацию в порядок. Ты наверно слышал, как в моем кабинете громыхало ночью. Так вот — это были как раз те журналы. Я уж думал, что мы там все их перепишем, но хорошо, что Эрик остановился лишь на досье. А как ты знаешь людей у нас теперь много. Так что отстань от меня и иди… работай. — последнее слово совсем не то хотел произнести молодой человек.

— Честно говоря, сегодня ночью я не слышал ничего. Но утром заходя к тебе в кабинет, увидел вас спящих за столом.

— Может ты и видел только итог, но в голове-то ты наверняка проворачивал ту мысль: «А почему они спят? Что они такое делали?».

— Нет, даже не задумывался. — чуть пожал плечами Дюк, наслаждаясь приятным ароматом цветов.

— Это плохо. — немного грустным тоном проговорил Эдвард. — Эх, черт. Пол, ты меня разговорил и заснуть не получается, и не получится. — брюнет аккуратно поднялся на ноги, опираясь на свои коленки. — Доволен?

— Да. — после ответа Пола в сад заходит улыбающийся Эрик.

— А вы, что тут делаете, друзья мои? — дружелюбно проговорил Холт, застав интересную картину перед собой.

— Вот! — Пол указал рукой на Эрика. — Он по-твоему, не спал вовсе?

— Ну, вздремнул пару часиков, а что такого? — чуть виновато отозвался Холт, затягиваясь табачком.

— Да ничего-ничего.

— Да дело в том, что джентльмен Эрик — секундная стрелка в часах. — проговорил Эдвард.

— Это как? — спросил Пол.

— Чего? — удивленно поднялись брови Холта на такую характеристику.

— Секундная стрелка в часах постоянно работает, она не останавливается ни на секунду. И Эрик как раз ее и напоминает. Он всегда работает, а отдыхает всего лишь пару часов в день, почти все из которых спит.

— Так ты бери пример с него. — заделался в воспитатели бывший боцман.

— С этого не стоит брать пример. — отозвался тот, в кого хотели превратить Эдварда. — Таким стоит родиться. Я много видел в своей жизни, как кто-то слишком много брал на себя, а потом получал отдачу, и не самую хорошую. Некоторые умирали от такого образа жизни. Хроническая усталость, что накапливается при этом образе жизни — это не шутки.

— Вот видишь. — в знак благодарности помещик кивнул своему заму и уселся на крышу, свисая ноги с крыши.