Простое движение, но далось оно Морису слишком тяжко. С минуту восседал он на теле своего Дяди, поднялся и снял с тела бывшего учителя его пиджак, перевешивая на него свою брошь. Под сильный тропический ветер, что так нахально посмел терзать уже грязную белую рубаху победителя, Палмер младший снял с себя черный жилет, швырнув его в пламя костра, и надел на себя знаковый для себя пиджак.
— Похожая у нас с тобой судьба, Морис. — прошептал капитан, отлипая от дерева и вспоминая смерть своего учителя.
— Я закончил. — проговорил молодой человек, что пылал своими волосами, словно пламя. — Он просил тебе передать. — Палмер младший сунул руку во внутренний карман теперь уже своего пиджака и достал маленький женский портрет.
— Портрет? — капитан обхватил небольшой залакированный портрет, квадратик пять на пять, провел пальцами по шероховатым торцам и перевернул его. — София Грин[24]. Мама. — на последнем слове маленькие капли крови ее сына, что отправился к ней, на небеса.
— Я никому не скажу об этом. — с необъятной пустотой на душе отозвался Палмер с застывшим лицом.
— Спасибо. — молодой капитан убрал карточку в карман своих штанов. — Вернемся в Лондон — познакомлю.
— Как скажешь. Что дальше?
— Я пойду за твоим отцом. — капитан взглянул на вход в пещеру. — От тебя же зависит успех всей нашей вылазки — будешь охранять вход в пещеру. Защищать меня твоя приоритетная цель. За мной ты выдвигаешься, как только повстречаешь остальных, ясно? — Эдвард вытянул вперед свою руку.
— Так точно, капитан. — уставшие глаза, окровавленное лицо, но невероятное спокойствие. — Не подведу. — и схватил штурман своего капитана, словно римлянин[25].
— Сил нам, чтобы все это закончить. — проговорил капитан напоследок, отпустил руку и направился к пещере.
Эдвард остановился у входа в пещеру, развернулся и в последний раз перед схваткой с Дэвидом посмотрел на его сына. Его взгляд упал ему на спину. Морис стоял, расправив плечи, глубоко дышал и готовился к возможным встречам, чуть постукивая своими пальцами то по рукояти своей шпаги, то по ремню.
— Одеяние Грина тебе идет. — произнес Эдвард чуть слышным голосом. — Надеюсь и сил тебе добавит. — юноша сделал первый шаг в темноту.
Глубокая темная пещера, что так заботливо была освещена факелами, что крепились к стенам через каждые два метра. Тишина окутала капитана, как только он решился вступить своей грешной ногой на эту землю. Лишь непослушная водица, что каплями своими стекала по сталактитам, шумела в этой тишине. Снаружи утих звон и грохот, мать-земля перестала трястись под залпами последних пиратов. Шаг за шагом пробирался капитан внутрь, даже позволив себе насладиться внутренностями пещеры, что в мемуарах своих назовет самым лучшим и самым ужасным местом в своей жизни.
Спустя пару десятков секунд Эдвард добрался до крутого склона, обойти который не представляло возможным. Земля под его ногами немного посыпалась и покатилась вниз, в беспросветную тьму. Наверняка и Палмер со своими бойцами пошел этой дорогой. Благодаря этим скудным рассуждениям Эдвард решился скатиться с него. Благо склон был идеально гладок, ведь шлифовался он долгие года под силой пещерных вод, что стекали по нему. И сейчас эта вода стекала по склону, будто заманивая наступить на нее. Вдоль всего склона не было ни одного источника света, что подсказал бы, когда закончится спуск. Тьма, каменный спуск, по которому так приятно стекает грунтовая вода, и после всего увиденного наш молодой человек не сдрейфил. Уж слишком далеко он зашел за эти дни, чтобы вот так развернуться.
— Что ж, придется съезжать. — Эдвард встал на край и выставил вперед правую ногу, поставив ее на начало склона.
Секундный страх, и оттолкнулся он левой ногой, готовясь к ужасным последствиям своего выбора. Первые метры были самые легкие, а вот дальше… Эдвард начал понемногу набирать скорость, правда он и старался перенести центр тяжести чуть ниже, дабы замедлить ход, но сейчас это уже не играло никакой роли. Капитан проехал уже секунд пять, а на горизонте даже не было очертания конца склона. Но в этот момент начали появляться силуэты сталагмитов. Один из них был прямо на пути голубоглазого юноши.
Эдвард начал двигать тазом, дабы сместиться в сторону, но не успел — на скорости боком задел сталагмит, хватившись за бочину, потерял равновесие и начал скатываться по склону на спине, корчась от боли. От сталагмита, с которым он столкнулся, откололась половина и начала двигаться за молодым капитаном. Сталагмиты начали появляться все чаще и чаще. И вот еще пара каменных отростков появилась на пути у капитана. На этот раз он перекатом благополучно ушел от столкновения и продолжил скользить вниз, но теперь уже начали проглядываться огни в этой кромешной темноте. Конец спуска близился, его освещала пара факелов, таких желанных для молодого человека сейчас. Эдвард спустя несколько секунд уже приземлился на ровную поверхность, но не слишком удачно. Юноша ударился плечом и ногами об пол и поэтому пару секунд еще лежал на достаточно мокрой земле, царапая гранит под собою своими щитками. Через секунды со склона скатилась та самая половина сталагмита и рухнула прямо на капитанскую спину.
— У нас сегодня праздник, ребята. — проговорил один из бойцов Палмера, что стоял в том самом помещении, в которое скатился молодой капитан.
— Видим. — произнес еще один матрос, оголяя свою шпагу.
— Черт возьми, сколько еще у тебя людей? — прокряхтел молодой человек.
Эдвард, преодолевая боль в локте и в коленях, поднялся на ноги, скинув со своей спины кусок сталагмита, и оглядел помещение и своих противников. Просторная комната с ровными каменными стенами с высоким потолком, с которого вниз в паре местах свисали огромные и прекрасные сталактиты. Оно было достаточно освещено двумя десятками факелов, в углах помещения были поставлены ящики и мешки. Наверняка какое-то время люди Палмера, да и он сам, тут жили. Противников, которые уже начали окружать капитана, в этом помещении было всего семь человек. Даже не дюжина решилась его встретить. Дэвид, ты слишком опрометчив, хотя так даже лучше. Знаешь? Остальных ты наверняка оставил подле себя. Придется им всем глотки перерезать, чтобы до тебя добраться.
Бойцы уже все оголили свои шпаги и грозно смотрели на молодого капитана, словно шакалы, готовые наброситься в любой момент. Но из-за необъяснимого страха не решаются напасть на избитого льва. За их спинами виднелся еще один проход в глубь, в то помещение которое освещала луна.
— Потанцуем, ребята? — произнес Джонсон и достал свои шпаги с характерным звоном, так издевательски прокручивая их в своих руках.
— Посмотрим же, почему тебя бояться испанцы. — после этих слов пираты рванули на молодого капитана, поднимая своими сапогами ворох пыли.
«Цепные псы», пронеслось в голове у юноши в тот самый момент, когда он заблокировал первый удар из многих. Еще замах и еще удар. Эдвард отскочил в сторону по пути унеся жизнь одного из бойцов, проткнув того шпагой в область груди. Капитан сумел выиграть себе пространство, которого было достаточно для того чтобы начать исполнять его новый прием «танец смерти», как тогда на тренировке с Палмером. И закрутился капитан, и начал в этом беспорядочном танце рисовать запудренные узоры своими клинками, раз за разом забирая чью-то жизнь. Поворот, шаг, смена траектории, звон от блокирования удара, крик от разрезанной руки и приятная мелодия чистой рудниковой воды, сто стекала вниз со сталагмита.
Спустя десяток секунд Джонсон остановился и замер на месте. Все семь человек бросившихся на него были мертвы, у кого-то была разрезана шея, у кого-то был вспорот живот. Все погибли в этом смертельном танце кроме одного — исполнителя. Эдвард стряхнул кровь со своих шпаг, вырисовывая восьмерку в воздухе, вдел их в ножны и вошел в тот проход, в котором виднелся лунный свет.
Капитану открылось огромное помещение, в котором не было потолка, пещеру через трещину в потолке освещала луна. В центре этого огромного пространства была лишь гранитная тропа толщиной всего метров шесть, остальное же было заполненной водой и находилось на приличной высоте, метров десять вниз. Она была чуть ниже прохода, в котором сейчас стоял капитан в мелких каплях крови В самом конце этой дороги была огромная расписная каменная дверь, у которой стоял Дэвид и гордо посматривал на своего врага, скрестив перед собою руки.
