С особым нетерпением ждал Павлик прибытия Игоря. Рано утром пришел из Шаранова «Байкал» и увез их рыбину. Аля, помахивая челкой на лбу, рассказывала, с каким трудом тащили они ее — Костик, Тит и Валентина с матросами — на судно.

— И Тит помогал? — спросил Павлик, несколько удивленный.

— А почему ж нет?

— По-моему, главное, что он делает, — так это спит, сколько раз при мне Костик бегал будить его, когда приезжали рыбаки и нужно было сгружать и вешать рыбу.

— А тебе что, жалко? Пусть спит, когда нет работы. Немолодой уже… Как-то по нечаянности назвала я его дедом Титом — ух как озлился, закричал. Титом Егоровичем величать велел. Тоже не спешит в деды записываться. А ведь пенсии дожидается, дорабатывает. Сам признавался. В рыбе он понимает толк. Ты исподтишка, чтоб рыбаки не видели, листаешь в конторке учебники да инструкции, что идет первым сортом, а что вторым и что сколько стоит, а он на память чешет… А вот жаден. Все у него свое. Попроси зеркальце посмотреться — ведь не даст же…

— Да-а-а, — протянул Павлик, — и откуда он такой?

— Под капитализмом долго жил, он-то коверкает и калечит души людей, — выпалила Аля, и Павлик снисходительно улыбнулся. — Вот я бы, я бы и минуты не прожила так, лично мне ничего не надо, ни богатств там никаких, ни…

— Ни платьев, ни туфель, — весело зачастил Павлик, отскакивая.

Игорь с Ананькой приехали пустыми, даже к причалу пункта не приставали, Игорь сделал рукой огромный ноль, и они умчались к своей стоянке.

— Скупаться бы, — вздохнула Аля, — не помню, когда и море видела.

— Давно-о-о, — протянул Костик, — в прошлую субботу.

— Сейчас нельзя, — предупредила Валентина, двигая на стержне гирьку, — а после обеда, пожалуй, отпущу. Если лениться не будете. И сама съезжу.

— А где лодку возьмем? — спросил Павлик.

— Ну, это не проблема. — Костик втащил на площадку весов огромную корзину с сомами. — Однопырку где-нибудь раздобудем.

— Что-что?

— Легкая лодочка у нас так называется, плоскодонка… Сойдет — отсюда до моря по желобу минут сорок грести.

— Так мало? И я с вами, хорошо? Мне очень хочется!

— Поможешь снести сто корзин — возьмем, а не поможешь — еще подумаем…

Костик не попал в лодку — Валентина не пустила: такая уж у него работа, что нельзя отлучиться. Да и вряд ли нашлось бы для него место. Не взяли и Женю. Лодки были шаткие, неустойчивые, рассчитанные на двух человек, а в них влезло по трое. Ихтиолог стоял на причале, худой, сутулый, с тапками в руках, и провожал их грустными глазами.

Игорь, отталкиваясь веслом, крикнул ему:

— Терпи, дорогой! Родня — не высадишь.

Лодки шли вниз по желобу. В первой сидел Витька с Валентиной и Алей, вторая была «семейная». Игорь сидел на веслах, почти черный от загара, в белой майке и узких брюках с простроченными карманами и швами.

Греб Игорь ладно, быстро и бесшумно погружая весла. Отец с Павликом сидели на корме. Раза два настигали они Витьку, но тут Валентина вскрикивала:

— Ой, стукнемся!

И Витька нажимал на весла.

Течение здесь было быстрое и подгоняло лодку. Вокруг шуршали плавни, закрывая горизонт. Камыш стоял по берегам плотной стеной, и его метелки царапали безоблачное небо. Из чащобы, хлопая крыльями, тяжело подымались дикие утки и отлетали куда-то поглубже. У камыша бродили белые цапли, буравили клювами дно, исчезали в осоке, снова появлялись и, не трогаясь с места, храбро поглядывали на лодки. Павлик схватил отца за рукав:

— Гляди, гляди! — и показал на грузную птицу, пролетавшую над ними.

— Баклан, — сказал Игорь, — море рядом.

Ах, баклан, вспомнил Павлик, он ведь видел их на море, чему ж удивляться? Ему вдруг представилось: ничего такого у них не случилось, и они приехали в эту даль не за братом. Просто отец получил творческую командировку на юг Измаильщины и прихватил с собой сыновей.

Скоро желоб раздвоился. Они поплыли левой протокой. Местами камыш расступался, сменялся топким лугом. Вдруг они увидели море — сизовато-синий горизонт и пустынный морской залив в просвечивающих песчаных косах, в бесконечных полосах темных водорослей. Лодка чиркнула по дну.

— Мелко! — вырвалось у Павлика.

— Устье у нас всегда замывает, ил песет.

— Любопытно, — заметил отец, — уменьшенная копия Дуная. Ой, смотрите, что это? — и показал рукой.

В море, неподалеку от берега, белело какое-то странное колышущееся пятно.

— Где? — Игорь повернул голову. — А-а, пеликаны…

— Что?! — вскричал Павлик, до рези в глазах всматриваясь в белое пятно. Его поразило, что Игорь говорил о пеликанах так, словно по три раза в день видел их и они сумели порядком наскучить ему! Разве не таким же тоном говорил в Шаранове Витька об огромной белуге, поднятой из лодки краном?

Павлик налег на борт. Кто из ребят их класса видел пеликанов на воле?!

— Эх, биноклик бы захватить!

— Легче, лодку опрокинешь, — сказал отец.

— Хотите, подплывем к ним? — предложил Игорь. — На сколько подпустят.

Здесь было мелко. Весла то и дело наматывали буровато-зеленые водоросли, лодка царапала о грунт, и на дне виднелись пляшущие солнечные блики, ракушки, волнистые полосы песка, редкие камешки. Витька догадался, куда держит путь Игорь, и тоже повернул к пеликанам.

Уже можно было рассмотреть отдельных птиц, тяжелых, ширококлювых, с большими головами.

— Стоят как войска в каре! — засмеялся Павлик. — Плечом к плечу равнение держат… А еще они похожи на куклуксклановцев в белых балахонах…

— Сказанул чего, — улыбнулся отец, — такой у тебя ералаш вот тут, — он покрутил пальцем перед лбом.

Пеликаны заволновались и сразу все плотно сбитым квадратом начали удаляться, помахивая крыльями. Некоторые из птиц, видно самые нервные, стали невысоко взлетать и для безопасности садиться по ту сторону строя.

— А в них что-то есть и от пингвинов! — сказал Павлик.

Игорь греб изо всех сил. Медленно, но уверенно уходили от них пеликаны, и расстояние между ними и лодкой больше не сокращалось.

— Хитрецы! — сказал отец. — Умудренные!

— А ты что думал? — Игорь засмеялся. — Голыми руками хотел их взять? Они только с виду неуклюжие.

— Что верно, то верно. — Отец стащил рубаху вместо с майкой, расправил загорелые, хорошо развернутые плечи и грудь. — Считаю, что преследовать их бессмысленно: они не уступают ни миллиметра!

Игорь крикнул, оглушительно хлопнул в ладоши.

Несколько птиц лениво приподнялись на крыло, закричали, но вскоре плотный и незыблемый строй был восстановлен. Тяжелые и, казалось, флегматичные, они по-прежнему бдительно держали интервал.

— Ну и коллективец! — засмеялся отец. — Железная когорта. А как у них насчет социальной справедливости? Демократии? Присутствует? Или строжайшая иерархия?

— Пойди возьми у них интервью, — сказал Игорь и вдруг выскочил из лодки — она уже едва шла, так здесь было мелко, — и, подымая брызги, стал толкать ее сзади.

Полегчавшая лодка устремилась вперед.

Удивительным местом было это взморье. На сколько хватал глаз — низкий песчаный берег с дюнами, с кустиками в глубине, и ни души: пустынно и дико, точно никогда не ступала здесь нога цивилизованного человека, и лишь изредка приплывали с островов соседнего архипелага пироги и каннибалы устраивали вокруг костров дикие пляски…

— Да, это я понимаю! — Отец встал в лодке и огляделся вокруг. — Будь я на твоем месте, Игорь, предпринял бы то же…

«Что он говорит? — подумал Павлик. — Значит, он все оправдывает? Значит, он согласен со всем? Или говорит под впечатлением минуты или ради красного словца?»

В передней лодке раздались крики: она закачалась, как на штормовой волне. Над лодкой мелькнул красный сарафан — Валентина плюхнулась в воду, встала в мокром, облепившем тело платье, и Павлик увидел: море здесь чуть повыше колена. Он стал сбрасывать туфли, стащил брюки и тоже прыгнул в воду. Схватился за липкую от расплавленной смолы корму и рядом с Игорем, высоко закидывая ноги, побежал вперед, толкая лодку с отцом.