Выбрав самый крупный орех, Дмитрий расколол его и протянул Жене. Вместе с орехом она тихонько потянула его за руку к себе.

— Ты что?

— Я хочу тебя поцеловать, Дима… — Она прикоснулась щекой к его щеке, обняла и, зажмурившись, поцеловала в шершавые губы. На мгновенье испугалась собственной смелости, но не было сил противиться этому, да и не нужно. Она почувствовала поцелуи на лбу, на шее, плечах, еще крепче обняла его, ничего уже не помня и ни о чем не думая…

Через день море успокоилось. Снова на пляже появились загорающие — кто под тентом, кто просто на разостланных полотенцах. Толстенная тетка ходила по берегу и продавала бусы из раскрашенных ракушек и большие розоватые рапаны; у чебуречной «Светлячок» в плавках и купальниках простаивали в очереди любители пива, шашлыков на деревянных палочках и жирных — масло с них капает — чебуреков. Море оглашалось криками и смехом.

В этот день, когда ярко светило солнце и пляж жил своей безалаберной жизнью, один малыш, оседлавший у берега огромного резинового морского конька, вдруг завопил, показывая пальцем на море. Все, кто был поблизости: дулся в карты, читал или ел виноград, — невольно поглядели в его сторону. Метрах в ста от берега мчалась моторка, а за ней человек на лыжах в белой рубахе и пробковом шлеме. Он шел зигзагами, резко меняя курс.

— Ой, смотрите! — крикнул кто-то. — У него шапка упала!

Лодка развернулась и помчалась в обратном направлении. В одно мгновенье человек нагнулся, но, видно, промахнулся. Лодка сделала второй заход, человек снова рывком пригнулся, схватил шлем, надел его на голову и понесся вдоль берега.

— Смельчак какой! — сказал кто-то.

— А по-моему, задавака и пижон! — бросил другой.

Между тем моторка с лыжником почти исчезла из поля зрения, потом снова появилась в белых бурунах и пене, подлетела к причалу, где сидели Женя, Колька, Лизка, Андрюшка и Валера.

Женя с восторгом смотрела на Дмитрия. Он летел по волнам и во весь рот улыбался. На полном ходу он отпустил у берега веревку и на широких синих лыжах вынесся на мелководье. С трудом удерживая равновесие, он легонько коснулся одной рукой гальки.

Женя бросилась к нему.

Дмитрий спокойно снял лыжи и вышел на берег.

— Проиграла? — спросил он. — Только снизу чуть подмочил.

Женя потрогала его рубаху.

— Сухая! Вот не думала! Ну что ж, с меня «Мускат» или «Кокур»! Сегодня же куплю…

— Где распиваем?

— Где хочешь… Мне все равно.

С Дмитрием везде было хорошо — и у моря, и в летнем кинотеатре, и на прогулках, и в его комнатушке. Оба они за эти два дня устали, похудели и обалдели от счастья. Губы опухли от поцелуев, глаза смотрели отрешенно и… виновато. Никого, кроме себя, не замечали они вокруг. Точно во всей Джубге были только они двое.

— Ладно. Обдумаем, — сказал Дмитрий. — А сейчас, хочешь, я тебя поучу кататься на лыжах?

Женя стащила через голову платье, осталась в полосатом купальнике и заметила, что Лизка не сводит с нее своих сильно подведенных глаз.

— Только смелей, — начал инструктировать ее Дмитрий. — Крепко стой на лыжах и ноги держи вместе. Ну? Николай, бросай веревку!

Женя, придерживаясь за плечо Дмитрия, кое-как сунула ступни в специальные полукруглые крепления притопленных у берега лыж, выпрямилась, поймала на лету веревку.

— Главное, не робей и легко держи корпус.

На берегу собралась толпа ротозеев.

— Пошел! — крикнул мотористу Дмитрий.

Мотор взревел, веревка натянулась, кончики лыж вынырнули из моря, вода заклокотала. Женя стремительно выскочила на поверхность, но тут же потеряла равновесие и упала в брызги и пену. Одна лыжа всплыла, вторая продолжала держаться на ноге. Веревка выскользнула из рук.

— Устойчивости нет! — Дмитрий подбежал к Жене, снял с ноги вторую лыжу. — Давай снова.

Женя проехала метра два и опять ухнула в воду.

— Отдохни, — сказал Дмитрий и еще минут двадцать носился на лыжах, потом вернулся, отпустил веревку, и дикая скорость инерции вынесла его на берег.

К нему подошел Колька:

— Дядя Дим… Ну хоть разик…

— У нас еще есть время? — спросил Дмитрий у моториста.

— Две минуты.

— Прокати его… Пока не расквасит нос, не успокоится.

Колька оказался слишком легок для больших широких лыж. Ноги его ходили в креплениях, и, как только моторка, взревев, вынесла его на воду, лыжи дернулись в разные стороны, разъехались, и Колька под хохот Андрюшки и Лизки нырнул головой в воду. Особенно хохотал Андрюшка, но в его смехе были не беспечность и веселье, а плохо скрываемая месть. «Ну и черт с тобой, — подумал Колька, — правильно сделал, что не взял тебя в Лермонтово. На эти лыжи ты не станешь. Даже прикоснуться не дам…»

Колька подобрал лыжи, притопил их, сунул в крепления ноги, но моторист крикнул, что время их истекло.

— Ну еще пяток минут накинь! — попросил Колька.

— А кто платить будет — бабка?

Загорелый мускулистый моторист кинул ему мокрую бельевую веревку, которую Колька по просьбе Дмитрия стащил из сарая: просить у бабки не имело смысла — не дала бы.

— Слушайте, — сказала вдруг Женя. — Я…

— Тише, — Дмитрий положил ей на плечо руку, — наше время кончилось. Не огорчайся, еще научу…

Колька скис и поднял из воды лыжи.

— Ну что ж. За мной долг. Побегу за «Кокуром», — сказала Женя. — Ты меня здесь подождешь или домой принести?

— Не спеши. Успеется…

— Дим, я говорила тебе, что завтра рано ухожу в поход?

— В поход? Куда? Зачем? — Судя по тому, как вытянулось и поскучнело его лицо, Колька понял, что эта новость была для него полной неожиданностью.

— В Геленджик едем. На катере. А там — в Фальшивый Геленджик. Оттуда пешком по лесу реликтовой сосны в Джонхот, где жил Короленко, там даже есть дача его брата…

— Ясно, — угрюмо сказал Дмитрий. — Послушай! Плюнь ты на все эти экскурсии по достопримечательностям и музеям… Здесь же лучше!

— Не спорю. Но ведь я ни разу еще не ходила в походы, хоть и считаюсь туристом. Меня грозятся отчислить. И потом, сам понимаешь, я обещала Инке…

— Что ты еще обещала ей? — Колька увидел, как правая бровь Дмитрия насмешливо полезла вверх.

— У нее пустяковая просьба… — стала уклоняться от прямого ответа Женя. — Надо побывать в Геленджике…

— Ой, смотрите! — вдруг прервал их разговор Андрюшка. — Колька, от вас съезжают!

По причалу шел дядя Гена с матерью и дочкой. На нет была шляпа с бахромой, в руках два тяжелых чемодана и рюкзак за плечами. Немного отстав, шла Елена в тщательно отглаженных брюках, полосатой кофте и тот, с усиками, в костюме, белой сорочке с галстуком, несмотря на жару. Он что-то быстро говорил ей. Елена улыбалась, благосклонно покачивала головой. Из-за мыса показался теплоход. Гена поставил на причал чемоданы.

— Иди, Коля, попрощайся, — сказал Дмитрий. — Ведь они долго жили у вас.

— А вы?

— Что я?

— Вы дружили с ним… У моря разговаривали…

— С него хватит и этих усиков. — Дмитрий поднял на плечи уже просохшие лыжи. — Ну, тронулись.

Колька побрел за ним. Хоть день был и неудачный (с лыжами ничего не получилось, дядя Гена неожиданно съехал), но это мало огорчало Кольку, потому что рядом был Дмитрий. Много отдыхающих приезжало в их Джубгу, но никто еще не привозил с собой морские лыжи и не ездил на них с такой лихостью. Отблески Дмитриевой славы коснулись и Кольки. Они шли домой, и на них заглядывались, провожали восхищенными взглядами. Не говоря уже о мальчишках — целая толпа их бежала следом, и каждый норовил что-то спросить об устройстве лыж, о технике езды. Дмитрию скоро надоело объяснять, и тут на помощь пришел Колька.

— Ничего особенного, — говорил он, — главное — купить лыжи и не теряться, а там любой сумеет.

— Чего ж ты не сумел? — спросил Андрюшка.

— Я легкий был сегодня, забыл пообедать.

— Говори!..

— Точно. Вот пообедал бы — и нормально. Промчался бы не хуже… Ну, может, и похуже Дмитрия, но проехал бы.