— Так мы никуда не приедем, — посетовал Лишай с истинно дальневосточной мудростью и отобрал бутылку у Мельникова.

Затем взял рюмку Зорина, перевернул донышком вверх и потряс.

— Вы согласны, Георгий Львович, что стакан сейчас пуст? — на полном серьёзе спросил он, ставя рюмку перед учёным.

— Это убогая философия, якобы призванная определить мироощущение человека. Её используют психиатры, а не физики с академическим образованием.

— Тем не менее, ответьте, — продолжил настаивать Лишай.

— В глазах человека, пришедшего выпить с соратниками, стакан пуст, — сказал Зорин и тут же, улыбнувшись, добавил, — А в глазах учёного он наполнен воздухом, ибо пустота синоним вакуума.

— Вот! — похвалил контрразведчик, наполняя стакан наполовину вискарём, — А теперь?

— Послушайте, любезный, я не понимаю ваших намёков! — вспылил гость, — Ждёте, что я, уподобляясь пессимистам, скажу, что что стакан наполовину пуст? Не дождётесь! Я — рационалист! И как прагматик скажу, что не знаю объёма налитого виски. Если вы без мензурки плеснули ровно двадцать пять миллилитров, то передо мной пол стакана. С другой стороны я не биолог, чтобы определить пол стакана, поскольку не видно ни первичных, ни вторичных половых признаков. Мало ли с каким гендером идентифицирует себя стакан!

— А вы, оказывается, юморист, — рассмеялся Ломов, — Я сейчас объясню. Лишай, поставь свою рюмку рядом с рюмкой гостя. Видите? Его стакан визуально пуст. Как и наши представления о возникшей в бывшей нейролаборатории зоне. Давайте договоримся. Вы наполняете наши стаканы знаниями об аномалии, а мы наполняем ваш стакан отличным пойлом из Ирландии. Как вам сделка?

Академик шмыгнул носом, будто подросток, которого обманули с мороженым, поскрёб кадык, прикидывая уровень ответственности за разглашение секретов и, смирившись с потерей авторитета, махнул рукой.

— Объясните мне, только честно, почему вы верите своему руководству и упорно продолжаете готовиться к рейду в Зону? От вас же скрывают правду! Ни один нормальный человек не будет доверять кому-либо на таких условиях.

— Дело совсем не в доверии. Это весьма субъективное чувство. Мы твёрдо убеждены, что нас не кинут в пекло наобум. Да, там может быть опасно. Скорее всего так и будет, но руководство просчитает все риски и доведёт до нас все возможности их избежать. Именно поэтому мы ещё в лагере, а не внутри аномалии. Доходчиво?

Академик задумался. Ломов подмигнул Родиону и тот быстро наполнил все рюмки до краёв.

— Предлагаю выпить за паритет в наших отношениях! — прапорщик встал, протягивая рюмку в направлении гостя.

Остальные тоже поднялись, почувствовав серьёзность момента. Георгий Львович крякнул, аккуратно чокнулся со всеми по очереди и выпил свою порцию. Никто не увиливал и тоже опорожнили рюмки до дна. Здесь вопрос принципиальный. Оставлять, хотя бы каплю виски, значило замышлять коварство супротив партнёра. Это понял даже далёкий от мирских дел учёный.

— Я думал, что вы идеалисты и легко примите мои суждения, — огорчённо проговорился гость.

— Перефразирую для всех, — вмешалась Сафонова, — Наш дорогой учёный думал, что мы тупые бараны и легко пойдём за новым вожаком. Нет, Георгий Львович. Похоже, наше руководство также не доверяет вам и не торопится отдавать приказ.

— Что вы хотите знать? — окончательно сдался Зорин.

— Ну, вот! — обрадовался Лишай, — Совсем другой разговор. Какой диаметр Зоны?

— Про диаметр нет смысла говорить. Это скорее объём.

— Другими словами, аномалия представляет собой некую полусферу?

— Скорее всего полноценную сферу. Профессор Геворкян предложил термин «пузырь», поскольку мы не в состоянии определить точные границы. Он считает, что образование дышит, периодически то расширяясь, то сжимаясь.

— Объясните, — потребовал Ломов.

— Как? У нас не было возможности провести точные измерения, а без этого наука превращается в метафизику, базируясь на допущениях и теориях.

— Значит правда, что техника сбоит, выдавая неверные данные?

— Не совсем так. Сбоит электроника. Аналоговые приборы показывают достаточно точные результаты. Проблема в другом. Мы не можем протащить в Зону, скажем, полноценную буровую установку, чтобы определить общую толщину грунта. Вы были внутри и видели размеры гермозатвора. Теоретически, конечно, можно разобрать вышку на элементы и собрать внутри как конструктор, но это безумно долго, дорого и нет гарантии, что сфера не схлопнется при попытке бурения. Так же нет возможности запустить вверх полноценную ракету. По тем же причинам. Те, что запускали, достигали границы тропосферы и выходили в стратосферу…, но это не точно. Только на основании визуального наблюдения в обычный оптический телескоп. Дроны, поднимаясь на высоту порядка двухсот метров, теряли связь с оператором и падали обратно.

— А на сколько километров простилается Зона от шлюзовой камеры?

— Здесь как обычно. Двадцать-тридцать километров. Пробовали поднять телескоп на вышку, собранную из подручных материалов, расстояние увеличилось до пятидесяти. Но это предел, связанный с естественным искривлением земной поверхности. Возможно, по мнению профессора Геворкяна, шлюз выводит на аналог нашей планеты, где когда-то в прошлом, произошла ядерная война. Моё мнение, что Зона представляет собой квантовый скачок во времени. Мы видим будущее. Вероятно, после ядерного армагеддона. Не войны между странами, а следствие солнечной активности. Вы же понимаете, что Солнце не вечно. Оно относится к категории жёлтых карликов и со временем превратится в красного гиганта. Поглотит Меркурий, Венеру и нас. Растопит ледяные планеты на краю Солнечной системы… Печально, конечно, но это неминуемо случится… Не завтра, а лет эдак через пять миллиардов. К сожалению, пока не нашли каких-либо подтверждений ни его, ни моей теории.

— То есть мы имеем дело с временным порталом?

— Таково моё мнение. Профессор Геворкян считает иначе.

— Хорошо, — кивнул Ломов, — Оставим физику. Рассмотрим вопрос с точки зрения обывателя. Совершить пеший переход вглубь зоны возможно?

— В том-то и дело! Не вижу препятствий. Внедорожник или вездеход внутрь не пропихнуть, но лёгкое багги или кроссовый мотоцикл, вполне. Даже обычная механическая тележка подойдёт, чтобы поклажу на себе не тащить.

— Двигатель бензиновый?

— Не обязательно. Абсолютно любой. Хоть паровой. Мы запускали БПЛА. Эксперименты указывают, что электродвигатели работают в нормальном режиме. Вот только связь пропадает на удалении более трёхсот метров.

— Из-за радиации?

— А чем она может помешать радиосигналу? С Луной, с Марсом, со спутниками у нас устойчивая связь. А уж в космосе радиации полно. Что-то другое. Напоминает работу РЭБ, но системы постановки радиопомех легко определить, вычислить источник и заглушить. Мы даже пытались устанавливать на датчики защиту. Не получилось полностью обезопасить приборы. Дальность работы увеличилась, но любая электроника постепенно выходит из строя. Причём это не направленный сигнал. Что-то в самой атмосфере влияет на электронные связи внутри приборов.

Ломов кивнул Гизмо и тот наполнил стаканы.

— За удачу в познании нового мира! — предложил Черов, распрощавшись с остатками дремоты и получив дозу адреналина от рассказа академика.

После того как все выпили, Ломов поинтересовался:

— В общих чертах ситуация понятна. Как и ваше нетерпение. У меня вызывает недоумение только одно: зачем вам мы? Проводить вглубь Зоны, чтобы вы собрали коллекцию минералов? Какие-то признаки жизни в этой аномалии есть?

— Более чем, — заявил Зорин, забрав с тарелки последние ломтики сыра, — Жизнь, во всём её многообразии, с поправкой на перенесённую Землёй катастрофу. Я бы сказал, что мы получили уникальную возможность воочию наблюдать последствия природного постапокалипсиса.

— Стоп! — Ломов прервал очередной поток пропагандистских лозунгов, — Мы договаривались о конкретике. Что тараканы перенесут ядерную катастрофу знают даже дети, а меня интересуют детали и подробности. Крупные млекопитающие имеются? На сколько живые существа мутировали?