— Я тебя услышал, — подумав секунду, сказал командир и включил связь.

— Эй, Пешня, уснул что ли? — тут же раздался в динамике встревоженный голос Ли, едва Черов включил рацию.

— Не скули, — грубо оборвал командир, — У нас ситуация четыреста четыре. Готов к подъёму?

— Да, — объявил Ли.

Черов начал вытягивать трос через блок, а Ломов, стоя на одном колене, приготовился ловить груз. Едва над плитой показался верх пятнистого шлема, командир схватил за специальную лямку на спине и помог Лишаю перевалиться через плиту перекрытия.

Любой юзер знает значение кода четыреста четыре. У военных число использовалось ради прикола. Если кто-то говорил код четыреста четыре — это значило примерно следующее: «отвали, не мешай, не свети меня перед посторонними».

Гражданский, услышав подобное от военного, думает, будто произошла временная потеря контакта, либо что проводится секретная процедура перезагрузки. В любом случае, люди несведущие понимают, что это внутренние мутки военных, и не волнуются. Военным подобное положение только на руку.

— Время, мальчики, — раздался шаловливый голос Сафоновой, — Кто-то забыл устав караульной службы? Если через пять минут не предстанете передо мной, как сами знаете кто перед чем, устрою обоим «Флюгегехаймен».

— Это беспредел, командир! — воскликнул Ли, вытаскивая мешок для трофеев, прикреплённый репшнуром к поясу, — Вместо ордена мужества и благодарственного поцелуя меня хотят засунуть в наряд! Где справедливость?!

— Удовлетворение личных потребностей не должно мешать выполнению боевой задачи. Показывай, что набрал… — начал было Ломов, но осёкся, увидев практический пустой мешок.

Быстро сообразил, что Ли уже объяснял фиаско со сбором артефактов, только он всё пропустил, решая с Черовым морально-этический аспект общения с поднадзорными. Ломов сам схватил сумку, взвесил в руке, после чего, ослабив тесьму, заглянул внутрь.

— Хорошо хоть болгарку не сломал, — пошутил Пешня, всей мимикой подсказывая Ли Шаню правильный ход разговора, — Твои соображения?

— Ну, значит так… — медленно начал капитан, пытаясь определить, с какого момента командир отключил переговорное устройство, — Всё здание один большой фейк.

— Насколько большой?

— Сам посуди: я спустился на минус третий уровень. Могу с уверенностью сказать, что ниже есть ещё, как минимум, четыре, на которые возможен спуск. Дальше непонятно. Луч фонарика вроде проникает ниже, но состояние лестничных пролётов определить невозможно.

— Хорошо, — кивнул, соглашаясь, Ломов, — Допускаю существование семи уровней. Плюс два-три. Так?

— Совершенно верно, — подтвердил Ли Шань, — Беря за основу российское градостроительство, то можно смело говорить о глубине в двадцать семь метров.

— Вы ничего не путаете? — ворвался в диалог голос Равхана, — Я нахожусь на верхней площадке виадука. Предположительно, это часть пешеходного или транспортного моста через железнодорожные пути. Подо мной десять метров. Нетрудно посчитать, что если изначально мост и дом находились на одном уровне, то высота моста тридцать семь метров. Кто здесь жил? Тибетские монахи, которые вырубали ступеньки в скалах, чтобы медитировать, пока поднимаются в храм? Какой пешеход, в здравом уме, будет карабкаться по ступенькам на такую высоту, чтобы перейти на другую сторону станции?

— Возможно, лестница — это технический элемент. Для ремонтников на случай аварии. Рядом располагался эскалатор или лифт, но их снесло ударной волной, — предположил Черов.

— Это не ответ на главный вопрос: на хрена козе баян! — Продолжил вопрошать старлей на своём НП, — Зачем нужна такая высота виадука? У них ездили девятиэтажные электрички?

— Подождите, друзья-товарищи, — вмешался Зорин, — Вы регионалы и судите со своей колокольни. В большинстве Сити трёхуровневое движение. По дорожному покрытию передвигаются автомобили и наземные службы. Второй транспортный коридор предназначен для служб доставки и такси. И третий по спецпропускам. Чиновники, элита и прочие, кто спешит и кому торчать в пробках не позволяет статус. В Москве, говорят, четыре транспортных уровня…

— Ваши сказки примитивны и не объясняют… — попытался съязвить Равхан Наджи, но академик, повысив голос, перебил.

— Помолчите, старший лейтенант! Выслушайте старшего по званию! Каждый уровень имеет свои транспортные развязки, чтобы автопилоты или люди — водители могли перестроиться в нужный ряд. Жилые застройки тоже трёхуровневые. Жители верхнего жилого комплекса могут никогда не спускаться на землю. У них свои тротуары, магазины, рестораны… и, представьте себе, различные пешеходные переходы. Местный мир намного опередил наш. Нам даже предположить сложно, что и для чего у них строилось.

— Это… — снова попытался высказать своё мнение Наджи, но Ломов грубо заткнул ему рот.

— Заткнись, Сахраб! Ваши объяснения приняты, АК-47. Лишай, продолжай.

Ли, закончив демонстрировать пустой корпус дверного звонка, выломанного вместе с кронштейном крепления, пожал плечами.

— Предлагаю оставить вопрос с градостроительством для будущих экспедиций. Меня удивило другое. Причина, по которой от взрыва весь тамбур заполнился пылью. За железной дверью находилась вторая, не менее прочная панель. Насколько помню из курса КРБ, который изучал в академии, подобные конструкции не используются ни в одной стране мира, кроме России. Привычка, пришедшая из лихих девяностых и ставшая обычным элементом застройки.

— Значит, мы в России, — не утерпел Черов, — Вернее, в её аналоге из будущего.

— Погодь, — предостерегающе погрозил пальцем Дим Димыч, — Продолжай.

— Как должно быть. При подрыве взрывная волна идёт в сторону замка, выбивает личинку и уносится в квартиру. А здесь она отразилась от второй двери, стала шире и подняла пыль на лестничной площадке.

— Другими словами, в помещение тебе попасть не удалось, — заключил Ломов.

— Там нет замков, Пешня! Возможно дверь запиралась изнутри на засов или задвижку. Понял, о чём я?

— Жильцы не покидали квартиру и их тела до сих пор находятся внутри.

— Именно! Если их не эвакуировали через окна.

— Такое трудно представить, но версию сбрасывать со счетов не стоит, — поддержал капитана Черов, — Мы не знаем способов работы их МЧС.

— Я служил в Призраке 5, — раздался в динамике чей-то голос, — Срочную.

— Что ты этим хочешь сказать, Бродяга? — спросил Ломов, узнав призора аспиранта Хачатуряна по голосу.

— Это бывший ядерный испытательный полигон…

— Я в курсе, — перебил командир, — Ближе к теме.

— Призрак 5 — это реальный город — муляж. Здания строились по всем нормам и стандартам, с использованием самых качественных материалов. В основные цели испытаний входила не только проверка мощности взрыва, но и устойчивость зданий к разрушению. Выдержавшие испытания материалы внедрялись в строительство гражданских объектов. Что если мы находимся на одном из таких полигонов? Сами посудите, часть домов разрушена до основания, часть устояли почти полностью. Здесь экспериментировали со способами застройки на случай ядерной войны. Поэтому и людей нет, а двери заперты, как будто они здесь жили. Для достоверности. У нас так делали, когда испытывали сверхмощные УПАБы.

— Спасибо, Бродяга, принял к сведению, — поблагодарил Ломов, — Отметать этот вариант нельзя. Сюда вписываются и муляжи дверных звонков, и отсутствие ковриков. Мелочь, конечно, но указывает на некую фальшь. Кто-то нас водит за нос… Петрос, что скажешь? Доводилось слышать о чём-то подобном?

Ответа не последовало. Ломов посмотрел в глаза своих подчинённых и поднял указательный палец.

— Якобинец, приём!

Снова нет ответа. А ведь минералог вместе с призором должны находиться рядом. Они вместе обследовали местность за периметром лагеря.

— Поломка радиоприёмников? — Предположил Черов.

— Ситуация четыреста четыре, — сказал Ли, намекая, что поднадзорные тоже научились периодически отключать связь для конфиденциальных переговоров.